Сима Чиркович - История сербов
В то же время сербский элемент доминировал в том, что стало идейным стержнем интегрального югославизма. И дело не только в том, что в XIX–XX вв. Сербия сыграла роль югославянского Пьемонта, не в ее жертвах и победах. Сербы были носителями главных ценностей— государственничества, приверженности свободе и, в отличие от тех, кто подчинялся Риму, сохранения славянского духа. В своем неудержимом стремлении к объединению они сохранили эти идеалы, предпочтя свободолюбие клерикализму и т.д.
Общей чертой романтического и научно-критического подходов к изучению прошлого является поиск корней каждой нации в отдельности. По этой причине после гуманистов и просветителей никто не рассматривал развитие южных славян в его целостности. Идеологам интегрального югославизма более чем необходима была картина общей истории, логичным продолжением которой становилось объединение. Заполнению лакуны послужило появление большого количества исследований. Среди них наиболее значительным трудом была взвешенная, основанная на обширной документальной базе «История Югославии» (1933) белградского историка Владимира Чоровича (1885–1941).
То, что интегральный югославизм не выполнил своего предназначения, стало ясно уже его современникам. Более поздние события лишь подтвердили этот факт. Официальная идеология не устраивала ни сербов, ни тем более остальные югославянские народы. Тем не менее довольно широко пропагандируемая на всех уровнях, начиная со школы, она стала неотъемлемой частью литературы и, в целом культуры 30-х годов XIX в. Национальный унитаризм продолжал оказывать влияние на общество даже тогда, когда все отвергали его. Опосредованно он стал фактором воссоздания Югославии после ее разрушения в 1941 г.
Система личной власти короля Александра была использована и как инструмент более эффективного управления страной. Составленный из ведущих правоведов Верховный законодательный совет осуществил унификацию гражданского и уголовного права, а также издал акты, регламентировавшие деятельность административных органов и СПС. Принятие нескольких законов о просвещении было направлено на то, чтобы и школы также участвовали в насаждении идеологии интегрального югославизма. Столкнувшись с последствиями мирового экономического кризиса, от которого пострадали и земледельцы, государство стало активно вмешиваться в экономическую жизнь. В результате завершения аграрной реформы крестьяне стали собственниками обрабатываемой земли. Правительство ввело мораторий на выплату долгов крестьянства, но одновременно прекратило выполнять свои собственные долговые обязательства.
Третьего сентября 1931 г. король даровал конституцию и положил тем самым конец собственному диктаторскому правлению, сохранив при этом >сновные его завоевания. Было создано двухпалатное Народное представительство, состоявшее из Скупщины и Сената. Половину членов последнего назначал король. Право участия в выборах получили только те партии, деятельность которых охватывала всю страну. В 1931 г. только одна партия — Югославянская радикально-крестьянская демократия (с 1933 г. Югославянская национальная партия) участвовала в выборах, голосование на которых было устным и открытым. Октроированная конституция, как и большая часть законов, принятых во время диктатуры, действовала до краха Югославии в 1941 г. И все-таки дать оценку эффективности режима личной королевской власти не представляется возможным по причине его кратковременности. Девятого октября 1934 г. в Марселе Александр Карагеоргиевич был убит в результате покушения, организованного хорватскими усташами и македонскими сепаратистами. Тот факт, что гибель короля переживала вся страна, говорит о том, что его авторитарное правление не было столь непопулярным.
По причине малолетства Петра II (1923–1970, король в 1934–1945 гг.) управление страной осуществляло Регентство, главенствующее положение в котором занимал князь Павел Карагеоргиевич (1893–1976) — двоюродный брат покойного монарха (сын дяди по отцу). Двор, не отрекаясь от курса короля Александра, тем не менее осуществлял его без прежней энергии. Постепенно, по мере реставрации партийной жизни, стали напоминать о себе старые проблемы. В первую очередь хорватский вопрос. Теперь на стороне Хорватской крестьянской партии выступала и сербская оппозиция. К этому ее подталкивали действовавшие правовые нормы, согласно которым участие в выборах было обусловлено наличием партийной сети, покрывавшей все районы Королевства. В новых условиях и сербские партии, особенно из Воеводины, стали выдвигать требования автономии и административно-территориального переустройства.
Очередные парламентские выборы 1935 г. были ознаменованы соперничеством партии власти — Югославянской национальной партии (ЮНП) — и Объединенной оппозиции, возглавляемой председателем ХКП Владимиром Мачеком. Коалиция, лишенная какой-либо общей программы, объединяла ранее созданную КДК и сербских оппозиционеров — Демократическую партию и Союз земледельцев. Несмотря на давление, оказываемое властями на избирателей, и на открытый характер голосования, список В. Мачека набрал 1,1 миллиона голосов — на 600 тысяч меньше, чем ЮНП.
В этих условиях князь Павел поручил формирование правительства Милану Стоядиновичу (1888–1961)— крупному финансисту и члену Радикальной партии. Новый кабинет от всех предшествующих отличался устойчивостью (продержавшись у власти с 1935 по 1939 г.) и тем, что вместе с двором оказывал значительное влияние на формирование государственного курса. М. Стоядинович продолжил начатое королем Александром сближение с Германией, а также добился улучшения отношений с Италией (1937). Наладив экспорт сельскохозяйственной продукции в Третий рейх, премьер-министр сумел смягчить последствия Великой депрессии. Стоядиновичу удалось привлечь на свою сторону крупнейшие словенскую и мусульманскую партии — Словенская народная партия (СНП) и Югославская мусульманская организация (ЮМО), которые объединились под его руководством в новую партию власти — Югославянское радикальное сообщество. Неудачей и конфликтом с СПЦ закончилась инициатива главы правительства по ратификации конкордата с Ватиканом (1937). Поражением Стоядиновича можно считать тот факт, что на выборах 1938 г. единая хорватосербская оппозиция улучшила свои результаты по сравнению с предыдущей избирательной кампанией.
Это дало повод князю Павлу доверить формирование кабинета Драгише Цветковичу (1893–1969), который был готов решить приоритетную задачу нормализации отношений с Хорватской крестьянской партией (ХКП). Длившиеся несколько месяцев переговоры закончились подписанием Соглашения Цветковича — Мачека (26 августа 1939 г.), согласно которому Савская и Приморская бановины, а также несколько районов соседних бановин были объединены в Хорватскую бановину. Соглашение предусматривало, что исполнительная власть в новом образовании будет принадлежать бану, законодательная — Сабору. Бановина получала самостоятельность в вопросах администрации, просвещения, экономической и социальной политики. Вопрос окончательного определения границ бановины и раздела полномочий между Загребом и Белградом был оставлен открытым до планировавшегося коренного переустройства югославского государства[42]. После этого В. Мачек и члены его партии вошли в правительство.
Сербская оппозиция и общественность приняли Соглашение с негодованием. Ввиду того что Дравская бановина и раньше охватывала все словенские территории, а теперь была очерчена и автономная хорватская территория, стала актуальной проблема создания сербской административно-территориальной единицы. Сербы проводили аналогии и задавались вопросом, возможно ли включение всех оставшихся бановин в сербскую область.
Двадцать лет жизни в едином государстве отчасти нивелировали различия между отдельными частями сербского народа, сформировавшиеся под воздействием неодинаковых условий развития. Общественная структура стала более сбалансированной. Больше не было ни дворян, ни кметов. Нация состояла из граждан, равных перед законом. Сохранилось, однако, разделение на богатых и бедных. Не уменьшился разрыв и между относительно развитым севером и отсталым бедным югом. Четыре пятых сербского населения составляли крестьяне, в большинстве своем владевшие мелкими наделами, которых едва хватало, для того чтобы прокормить семью. Югославия создала условия для взаимного познания сербов, живущих в разных ее частях, хотя переезды и путешествия оставались привилегией образованных и обеспеченных людей. Едва ли различий в менталитете и традиционной культуре стало меньше. Сохранилось деление сербского языка на екавский и иекавский диалекты.
Жизнь в Югославии давала нации возможность переосмыслить основные представления о самой себе. Могут ли только православные считаться сербами, как учила церковь, или же существуют сербы «всех трех законов», как вслед за Вуком Караджичем повторяли в либеральных кругах?.. Несомненно, что и в межвоенный период были мусульмане, занимавшие в том числе высокое социальное положение, считавшие себя сербами. Вероятно, их было даже чуть больше, чем до 1918 г. Но основная масса и в то время не идентифицировала себя с сербами, как, впрочем, и с хорватами. Существовали сербы-католики, может быть, более многочисленные, чем ранее. Однако они не могли служить примером того, что в современном обществе преодолены средневековые конфессиональные барьеры.
