Б КОВАЛЕВ - Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944
Но все-таки абсолютное большинство времени занимали различные пропагандистские передачи. Это видно из типичной программы Орловского радиоузла с 19 по 25 июля 1942 года:
Воскресенье. 19 июля.
13.00 — Политинформация.
13.30 - Сказка для детей.
15.00 — Лекция по древней литературе, лекция 4. Лектор Д. И. Весновский.
18.00 — Передача из Орловского городского театра — «Поздняя любовь» Островского.
Понедельник, 20 июля.
13.00 — Политинформация.
17.00 — Концерт, цыганские романсы, колоратурное сопрано, солист-гармонист.
19.00 — Политинформация.
19.15 - Инсценировка рассказа А. П. Чехова «Хирургия».
Вторник, 21 июля.
13.00 — Политинформация.
19.00 — Политинформация.
19.15 - Политобозрение.
Среда, 22 июля.
13.00 — Политинформация.
17.00 - Концерт, меццо-сопрано, бас. балалайка.
19.00 — Политинформация.
19.15 — Литературная передача. «Театр у микрофона». «Волк». Радиопьеса из современной жизни.
Четверг, 23 июля.
13.00 — Политинформация.
19.00 — Политинформация.
19.15- Рассказы Чехова и музыка. Граммофонная запись немецких композиторов.
Пятница, 24 июля.
13.00 — Политинформация.
19.00 — Политинформация.
19.15 — Политобозрение.
Суббота, 25 июля.
13.00 — Политинформация.
17.00 - Концерт: тенор, скрипка, виолончель, рояль, песенки. В промежутках трансляции передачи имперских радиостанций117.
После изгнания за пределы России, нацисты из Прибалтики при помощи разветвлённой сети радиостанций на территорию, освобождённую Красной Армией, организовали регулярное радиовещание118.
Все музеи, оказавшиеся на оккупированной нацистами территории нашей страны, находились в ведении Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг». Изначально позиция нацистов в отношении восточных территорий состояла в том, что вывозить оттуда культурные ценности нежелательно, разве что в порядке исключения и лишь на время, до окончания войны, чтобы спасти их от повреждения или уничтожения. Руководство III Рейха планировало, что сокровища российских музеев украсят жизнь граждан восточных гау «Великой Германии».
Когда война стала принимать не тот оборот, на который первоначально рассчитывали в Берлине, планы блицкрига были сорваны, изменились и установки оперативного штаба. Теперь его сютрудники, «спасая» культурные ценности от наступающих «большевиков», стремились вывозить в западном направлении все, что только было возможно.
В1942 году ротмистр Зольмс в должности уполномоченного 18 армии, а позже и всей войсковой группы «Север» по «охране» художественно-культурных ценностей «спас» и вывез множество предметов с Северо-Запада России, из Пскова, Новгорода и дворцов под Ленинградом. Именно он демонтировал и отправил в Кенигсберг Янтарную комнату из Екатерининского дворца в Царском Селе.
Практически каждая немецкая оккупационная служба пыталась внести свой вклад в «спасение» культурных ценностей на оккупированной территории России. Ведомство Розенберга, считая себя монополистом в деле разграбления памятников культуры на Востоке, постоянно конфликтовало со своими конкурентами. Иногда это противостояние завершалось успехом для сотрудников оперативного штаба. Так, от СД особая команда «Смоленск» смогла получить так называемый «Могилевский серебряный клад», состоящий из 369 предметов119.
Куда сложнее было уследить за исчезновением ценных предметов в карманах и багаже десятков тысяч солдат и офицеров действующей армии. Оперативный штаб устроил крупный скандал в связи с деятельностью военного коменданта Пскова де Бари. В начале 1942 года экономический штаб «Ост» выразил готовность передать штабу Розенберга захваченные на Северо-Западе России и хранящиеся во Пскове в распоряжении полевой комендатуры ценности. Однако прибывшие во Псков сотрудники оперативного штаба обнаружили, что многие ценные предметы попросту растащены, причем с ведома комендатуры и даже при ее прямом пособничестве. Немецкие офицеры регулярно обзаводились музейными ценностями — порой даром, а порой за чисто символическую плату. Сохранился список имен 18 офицеров, купивших или «получивших в подарок» во Пскове в ноябре 1941 — январе 1942 года иконы, фарфор, бронзу и другие ценности культуры.
Комендант де Бари оправдывался и отвергал многие обвинения сотрудников оперативного штаба. Он утверждал, что вещи приобретались офицерами «после переговоров об их цене», а кое-что им дарили «русские власти города»120. По мнению де Бари, раздувание этого скандала, проверка всяческих квитанций, выписанных офицерам, дискредитировала немецкие военные власти в глазах представителей русской городской управы.
Аналогичная история произошла в это же время в Смоленске. Там музейные ценности были собраны по приказу немецкого коменданта в одном месте. Перед Рождеством сотрудники отдела пропаганды устроили частичную распродажу предметов из музейных коллекций121.
Господин Великий Новгород, первая столица русского государства, с августа 1941 по январь 1944 года находилась в непосредственной близости от линии фронта. Город был разрушен почти до основания. Но безвозвратные потери этих лет можно объяснить не только бомбардировками и артилерийскими обстрелами, но и систематическим грабежом и вандализмом немецких и испанских солдат. Хотя многие экспонаты Новгородского музея удалось эвакуировать, значительная часть фондов оказалась все же захвачена гитлеровцами. Для их оценки был привлечен Василий Пономарев — первый бургомистр города, профессиональный историк и музейный работник. Местом его деятельности стал Софийский собор, пострадавший при немецких бомбежках летом 1941 года. Для его восстановления были сформированы бригады из местных жителей. Так как данная работа выполнялась бесплатно, то граждан приходилось сгонять насильно, при помощи полицейских. Руководили восстановительными работами Пономарев и инженер городской управы Иван Даль122.
Немецкие солдаты и русские полицейские несли в Софийский собор вещи новгородцев, как арестованных, так и эвакуировавшихся в советский тыл. Координацией их «работы» занимался1 Борис Филистинский. Здесь же, в соборе, собирались и различные музейные экспонаты, находившиеся до войны как на выставках, так и в запасниках. Изучая полученные предметы, Пономарев определял их ценность. Что-то объявлялось собственностью III Рейха, что-то шло для подарков «господам немецким офицерам», а что-то перепадало полицейским и работникам городской управы. Помощник Пономарева, кладовщик управы Матвеев» комплектовал специальные посылки «Сувенир из Новгорода» для немецких офицеров и наиболее отличившихся солдат123.
Трудно оценить тот ущерб, который был нанесен тогда новгородским музеям, многие ценности (картины, изъятые из дворянских усадеб после 1917 года, нумизматическая коллекция, фототека и др.) пропали бесследно.
Эта «работа» продолжалась до середины 1942 года. Можно проследить судьбу ценностей, объявленных собственностью Германии. Первоначально (1941–1942) они переправлялись во Псков, а затем (1943) в Ригу. Последним пунктом выступала столица Восточной Пруссии — Кенигсберг (1944). Там они частично и были обнаружены после окончания войны. Пономареву удалось перебраться в англо-американскую зону оккупации Германии. В пятидесятые годы его видели в Италии, в шестидесятые — в США, в начале семидесятых — в ФРГ. Судя по имеющимся данным, материальных затруднений он не испытывал.
Филистинский специализировался на редких рукописных книгах из собрания новгородского музея. Его соседка по квартире Антонина Михайловна Протогенова рассказала: «Он приносил их пачками, но дома не держал, все уносил в управу. И говорил, что работает там теперь библиотекарем»124. В апреле 1943 года он по предложению немцев вместе с матерью и теткой перебрался во Псков, а затем в Ригу. Его отъезд не остался незамеченным для жителей оккупированного города. Согласно показаниям свидетелей, для перевозки имущества Филистинского был выделен специальный железнодорожный вагон. Для его загрузки с близлежащих деревень было пригнано 12 подвод125.
Но все же на путь предательства встали очень немногие. Хотелось бы рассказать об акте гражданского мужества, проявленного человеком, который видел от советской власти очень мало хорошего. Речь идет о Наталье Николаевне Гиппиус, родной сестре известной русской поэтессы Зинаиды Гиппиус. Допрошенная советскими органами государственной безопасности 5 февраля 1948 года, она рассказала о своей жизни в условиях нацистской оккупации. В период Отечественной войны она проживала с сестрой Татьяной Николаевной на оккупированной немцами территории. До января 1942 года в Новгороде занималась продажей вырезных изделий. Потом ее эвакуировали во Псков, где они жили с сестрой до февраля 1944 года и нигде не работали, хотя немцы и предлагали им работу в музее, по реставрации музейных ценностей, и даже давали для проживания две отдельные комнаты. Но сестры Гиппиус отказались. Затем их эвакуировали в Германию в лагерь Ингельштадт. После этого они работали у крестьян около Ганновера, где и были освобождены английскими солдатами.
