Alexandrov_G - Дверь в стене
На последовавших затем переговорах Сталин играл с де Голлем, как кошка с мышью, по ходу чтения стенограммы переговоров местами трудно удержаться от смеха. Точно такое же чувство испытываешь, читая стенограммы переговоров де Голля и с англичанами. Личное впечатление о де Голле Сталин выразил в следующих словах - "неуклюжий, упрямый человек, не понимающий политической реальности, в которой он оказался.".
В высказываниях "для истории" Сталин неизменно был очень сдержан, так что можно себе представить, что скрывалось за словом "неуклюжий", а скрывалось там и такое - много лет спустя, уже в качестве президента Французской Республики де Голль отправился с государственным визитом в Канаду, его встречали так, как обычно встречают главу государства, потом повезли по стране, миновать при этом Монреаль никак было нельзя, а в те годы как раз достигла апогея борьба за предоставление Квебеку независимости и когда правительственная делегация Франции оказалась в Монреале, канадцы, вполне отдавая себе отчёт в щекотливости момента, попросили де Голля быть в его высказываниях "пообтекаемее", на что де Голль смерил высокую принимающую сторону высокомерным взглядом, вышел на балкон, открыл пошире рот и первое, что он прокричал, было: "Vive le Quebec libre!"
Это было неслыханно, скандал был совершенно беспрецедентный, канадская сторона тут же прервала визит де Голля, его усадили в самолёт и отправили назад к французам. Всем понятно, каких усилий требует подготовка правительственного визита, сколько туда вложено труда, да и кроме того очевидно, что де Голль ехал в Канаду потому, что государству Франция было что-то нужно от государства Канада, и всё это было принесено в жертву глупейшей выходке, не говоря уж о том, что Франция нажила себе врага на совершенно пустом месте.
И де Голль отличался именно этим, он обладал каким-то даром загонять себя в ситуацию, из которой нельзя было выйти, не потеряв лица.
Ну вот, скажем, уже когда после войны "союзники" разбирались с проведением границ своих зон оккупации в Германии, американцы попросили французов отойти в уже оговоренную до того французскую зону, "освободив" для американцев Штутгарт и Карлсруэ. Замечу, что "французская зона оккупации" была подарком американо-англичан французам (причём подарком с точки зрения как американцев, так и англичан незслуженным, то-есть подарком вдвойне), и американцы, зарезервировав за собой Карлсруэ, поступили в высшей степени дальновидно, так как это позволяло им разрезать французскую зону на две несообщающиеся половинки. Ну и вот, в ответ на пока ещё вежливую просьбу американцев "подвинуться" де Голль официально отказался подчиниться и потребовал от находившихся в Германии французских войск дать в случае необходимости "вооружённый отпор американцам".
Труман тут же прислал де Голлю коротенькое послание, где говорилось, что если французы немедленно и "по-хорошему" не уйдут из американской зоны, то он, Труман, отдаст приказ начать военные действия против Франции. И грозный де Голль перед лицом такой перспективы тут же "прогнулся". Но не прошло и какого-то там времени, как возникла подобная же ситуация на границе с Италией, где французы попробовали удержать за собой кусок итальянской территории, а потом повторилась та же история - сперва приказ де Голля держаться во что бы то ни стало, французские войска, находившиеся на территории Италии, ощетинились стволами, последовала американская угроза выдворить французов из Италии силой, и де Голль из Италии ушёл.
Почти то же самое происходило и во франко-английских отношениях. Англичане, пытаясь под шумок уменьшить французское влияние в Леванте (так тогда назывались Сирия и Ливан), спровоцировали в регионе антифранцузские беспорядки, а когда французы принялись обстреливать и бомбить Дамаск, англичане "из соображений гуманизма" потребовали немедленного прекращения огня и отвода французских войск в казармы. Де Голль отказался подчиниться "шантажу", последовал фактически ультиматум англичан и внутриполитический кризис во Франции, де Голль продолжал хорохориться, на что тогдашний глава Арабской Лиги Атиях ядовито заметил - "Франция выложила на стол все свои карты и пару ржавых пистолетов". Закончилось всё тем, что французам в Леванте был отдан приказ отойти, причём главное унижение было в том, что отойти они смогли только после того, как вмешались англичане и обеспечили войсковое прикрытие отходящих французов, чтобы не позволить арабам их растерзать.
Де Голль, как "неуклюжий, упрямый человек, не понимающий политической реальности, в которой он оказался.".
Можно только догадываться, какие душевные муки он испытывал при его гипертрофированных самомнении и самолюбии.
Понятно возникающее недоумение, это каким же образом человек, обладавший такими "достоинствами", смог попасть в "первые лица"? Недоумение рассеивается легко. Де Голль попал в "де Голли" потому, что того захотели не только победители (США и СССР), но и побеждённые (Британия и Франция), из разных побуждений, но захотели этого все. И победители захотели этого потому, что война не закончилась в 1945, война никуда не делась, потому что никуда не делась политика, а политику следовало продолжать другими средствами, а другие средства называются войной. А победители потому и оказались в победителях, что они воевали лучше, чем побеждённые, а воевали они лучше потому, что лучше понимали, что такое война.
Повыше мы задались вопросом - что такое искусство войны? На этот вопрос позволяет ответить история с де Голлем и послевоенной Францией. Война это не только собственная и чужая армия, но война это ещё и способствование приведению к власти человека, который вам нужен. Как в собственном государстве, так и в чужом. И нужный вам человек в чужой властной верхушке вовсе не означает пошлого "шпиона", которому вы будете слать "шифровки", да и зачем? Фу, как грубо!
Когда-то в замечательном сериале "Монархия и социализм" я подробно рассказывал историю про то, как Георг VI совершенно неожиданно для уже сформировавшего первое послевоенное английское правительство премьер-министра Эттли потребовал от него назначить на пост министра иностранных дел Эрнста Бевина, не только никогда не занимавшегося ничем "внешним", но и не имевшего вообще никакого дипломатического опыта.
Эттли подчинился, хотя замысла короля не понимал.
Королевский же расчёт строился вот на чём - главным после войны для Англии были взаимоотношения со США и каким образом эти отношения будут строиться, можно было предсказать заранее. Другими словами, обладая даже минимальным воображением, можно было заранее представить себе ту или иную конкретную ситуацию и вот с точки зрения Букингэмского дворца в тех двусторонних (Великобритания-США) ситуациях, которые были наиболее вероятны, определяющим становился не дипломатический опыт, а личные качества человека, который должен был иметь дело с американцами. Как только это было осознано, остальное стало делом техники. Или делом выбора. "X в этой ситуации упрётся как баран и будет стоять на своём до конца, Y будет хитрить и искать компромисс, Z лоялен, но болван, его непременно облапошат, кто там ещё у нас есть? Никого? Давайте остановимся на Бевине, по крайней мере мы знаем, чего от него ожидать."
Так вот то же самое произошло и с де Голлем.
Только там была "игра наоборот". Игра от обратного. Появилась возможность вывести в "дамки" чужого государства человека с определёнными и ярко выраженными качествами, позволявшими заранее предсказать как он поведёт себя в той или иной ситуации, причём влиять на создание этих ситуаций он никак не мог. Конкретного и предсказуемого человека предполагалось помещать в созданную "под него" конкретную же ситуацию.
Объективная послевоенная реальность, сложившаяся после войны, выглядела так - Франция (её политическая верхушка, "истэблишмент") считала, что она всех обыграла. "Обхитрила". Франция, в 1940 году перебежавшая "под немца", умудрилась сохранить в войне себя довоенную. Франция была наименее затронутым войной государством в Европе. Более того, война играла на руку Франции. В отличие от тех же Германии и Англии экономика Франции не была разрушена, англичане разбомбили заводы Рено, но в остальном народное хозяйство Франции войной затронуто не было, Франция не понесла людских потерь и для того, чтобы занять место ослабленных войной Англии и Германии, для того, чтобы доминировать в Западной Европе, Франции не хватало только одного - армии. А быстрее всего армия строится горячей войной, Франции как воздух нужна была "маленькая победоносная". И война в Индокитае выглядела как подарок судьбы.
И это при том, что была она подарком не судьбы, а американцев. Но Франция данайцев не разглядела, возглавлявший её человек оказался недостаточно зорким, хотя при его росте ему полагалось бы видеть чуть дальше собственного длинного носа.
