Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
С разрешения штаба фронта, где по-прежнему считали, что кавалерия способна оказать воздействие на ход операции, генерал Курсаков уничтожил тяжелое вооружение и запланировал прорваться глубоко в тыл противника, чтобы совершать диверсионные действия совместно с партизанами. А именно, он намеревался перейти через шоссе на Карпове у себя в тылу, войти в леса в сорока километрах к западу от Сычевки и оттуда вместе с партизанами нарушать целостность коммуникаций противника между Сычевкой, Оленине и Холм-Жирковским. Последняя деревня располагалась по обе стороны от стратегической немецкой коммуникационной артерии вдоль реки Днепр, на полпути между Сычевкой и Белым.
31 ноября, когда бои на предмостном плацдарме у Вазузы утихли, небольшие войска Курсакова прорвали немецкий кордон в своем тылу и достигли обширных Починковских болотистых лесов между Сычевкой и Белым. Надежно укрывшись в болотах, Курсаков посылал небольшие отряды в совместные с партизанами вылазки к немецким переправам через Днепр и изолированным немецким частям у немногочисленных пригодных для движения дорог региона. Один такой отряд установил связь с партизанской бригадой «Народные мстители», основные силы Курсакова 6 декабря соединились с партизанским отрядом Андреева. Вместе с отрядом Андреева, «25-летием Октябрьской революции», «Сыновьями Ворошилова», «За родину» и «Народными мстителями» кавалерия Курсакова разоряла немецкие коммуникации, хотя и несла при этом серьезные потери. 15 декабря кавалерия вместе с партизанами уничтожила два моста через Днепр на шоссе Холм-Сычевка. В ответ Курсаков получил сообщение из штаба фронта: «Так держать, кавалеристы! Беспощадно бейте врага в тылу. Высоко держите знамя героической 1-й кавалерийской армии. С братским приветом всем солдатам Конев, Булганин» (2).
В конце декабря немцы отреагировали на усиление диверсионной активности в своем тылу, сжав кольцо вокруг «зараженного региона». Части охранных дивизий и несколько регулярных формирований наседали на позиции партизан и кавалеристов с севера, востока и запада. 20 декабря кавалерийский отряд под командованием старшего лейтенанта Сучкова наткнулся на засаду у Заболотья, в двадцати километрах к западу от шоссе Белый-Оленине, на северной границе района действия Курсакова. Погибли сам Сучков и четверо солдат. Спустя два дня кавалеристы отплатили противнику: подстерегли немецкий отряд у ближайшей деревни Аксенино (3). Но Кур-сакову уже было ясно, что эта игра в кошки-мышки не может продолжаться до бесконечности, поскольку сила противника росла и потери в советских рядах — тоже. Более того, большинству солдат Курсакова теперь приходилось охранять по периметру свой сжимающийся плацдарм, припасы таяли, погода портилась, температура упала до -25 градусов.
24 декабря, через четыре дня после того, как Жуков завершил операцию «Марс», а немцы приготовились к окончательной атаке на Починковские леса, Курсаков получил долгожданное сообщение. Военный Совет Западного фронта приказывал ему вырваться из лесов и соединиться с силами Калининского фронта. Ночными маршами двумя отдельными отрядами солдаты Курсакова должны были обойти немецкие укрепления у шоссе Оленине-Белый и достигнуть позиций 22-й армии в долине Лучесы. Все тяжелое вооружение и артиллерию пришлось бросить в лесу. В то же время штаб фронта приказал 22-й армии собрать войска для прикрытия отхода кавалеристов. Эта задача была возложена на 39-й отдельный танковый полк майора А.Ф. Бурды, только что переоснащенный после кровопролитных декабрьских боев у реки Лучеса. Подразделения Бурды, подкрепленные отрядом лыжников и санитарами, должны были расширить брешь в немецких укреплениях к югу от реки Лучеса, перерезать шоссе Белый-Оленине и прийти на помощь кавалеристам (4).
При помощи разведывательных самолетов По-2, летавших на уровне верхушек деревьев и обеспечивающих ориентацию на местности, 28 декабря кавалерийская группа Курсакова вышла из Починковских болот. Пешком кавалеристы обошли оставшийся лесной массив и приблизились к шоссе Белый-Оленине у Жиздерово, на полпути между Белым и рекой Лучеса, чуть южнее расположения немецких 12-й танковой дивизии и моторизованной дивизии «Великая Германия». Там кавалеристы наткнулись на немецкие моторизованные охранные колонны, движущиеся по шоссе, и были вынуждены отступить в лес, чтобы продумать план форсированного преодоления опасного препятствия. Запланированная атака состоялась на следующий вечер. С большими потерями основная масса кавалеристов пересекла дорогу и достигла земель совхоза «Красный лес» на расстоянии нескольких километров от шоссе. Пока Курсаков продумывал последний бросок к советским войскам, легкий самолет доставил провизию и боеприпасы его обессиленным солдатам.
Однако посадка самолета не осталась незамеченной для немецких войск, стягивающихся к месту расположения Курса-кова. 1 января 1943 года немцы подступили к его позициям вплотную и атаковали самолет, который из-за густого тумана не смог взлететь. В последнюю минуту летчик поднял его в воздух, а группа Курсакова благополучно отступила на новые позиции. Удачное бегство летчика позволило известить штаб Калининского фронта о точном расположении Курсакова. В штабе фронта занялись разработкой плана организованной поддержки последнего прорыва кавалеристов, которая была поручена полку Бурды.
5 января танковый полк Бурды нанес удар по немецким укреплениям восточнее Гривы, пробил в них временную брешь и поспешил навстречу двум кавалерийским отрядам Курсакова. Первый отряд под командованием полковника Ягодина пересек линию фронта близ Боевки и вышел к позициям советской 185-й стрелковой дивизии, а второй, под командованием полковника Курсакова, добрался до советских рубежей чуть позже. За этот прорыв Ягодин и Курсаков были удостоены звания генерал-майора, многие из кавалеристов-таджиков получили награды за боевые заслуги. Рискованный сорокадневный рейд в тыл врага остался героической страницей операции, закончившейся провалом.
Немецкая «реставрация» ржевских укреплений (см. карту 23)
За исключением бреши в долине реки Лучеса и вынужденного отступления к северо-западу от Ржева, за три недели ожесточенных сражений немцы почти не потеряли территорий. К концу декабря они воздвигли новые оборонительные рубежи, спрямили линию фронта в нескольких секторах, укрепили рубежи, которые выдержали всю мощь яростных русских атак. В штабе группы армий, штабе ОКХ и в Берлине считали положение войск в Ржеве прочным.
Однако внешнее впечатление было обманчивым. Хотя 9-я армия приняла на себя удар всех советских сил и выстояла, операция не прошла для нее бесследно. Еще не вполне оправившись после августовских сражений, войска Моделя просто не могли вынести такую войну на истощение, особенно после того, как стратегические танковые резервы были переброшены на юг. Оставшиеся немецкие дивизии ослабели, танковые войска были истощены, боеприпасы артиллерии подходили к концу.
Тем не менее 9-я армия провозгласила свою победу в следующем обращении к солдатам:
«В тяжелых боях, продолжавшихся три недели, русские штурмовые дивизии захлебнулись кровью нашего беспрецедентного самопожертвования… 15 декабря русское наступление прекратилось, \ это большая заслуга немецкого командования, наземных сил и авиации. Основной „блок“ 9-й армии прочно удерживает Сычевку, Ржев, Оленине и Белый. Как всегда, на земле несгибаемая пехота приняла на себя всю тяжесть боя. Бок о бок с ней сражалась гибкая, сплоченная и сконцентрированная артиллерия, стержень обороны. Танки, штурмовые, противотанковые и прочие орудия внесли свой вклад в общую победу» (7).
Позднее в истории была отражена ключевая роль Моделя в достижении этой победы:
«Эта зимняя битва потребовала особого напряжения сил от немецкого командира, генерала Моделя, поскольку вспыхнула в четырех местах одновременно. Во многих случаях именно на его совести лежало разделение формирований и введение их в бой. Модель знал, что лучше всего солдаты сражаются в его группе и что нелегко отделять командира от его подчиненных. Но зачастую рискованное положение требовало вводить подразделения в бой там, где они оказывались на тот момент. Модель чутьем угадывал шаги противника и принимал необходимые меры с дальним прицелом. Умелое, своевременное отведение войск из неактивных секторов (Модель наблюдал за всеми секторами сразу) и размещение их на выгодных опорных пунктах — вот секрет его успешной оборонительной тактики. Английский военный историк Лиддел Харт писал, что командир [Модель] „обладал поразительной способностью собирать резервы на почти опустевшем поле боя“ и находить выход из сложившейся ситуации» (8). Тем не менее «рискованная ситуация» потребовала «беспрецедентного самопожертвования». Последнее можно оценить по страшным отчетам о потерях немецких дивизий. Благодаря офицеров и солдат своей дивизии за «большие успехи в удержании форпоста Белый», командующий 1-й танковой дивизией генерал Крюгер с грустью отмечал, что «высшее командование намерено оснастить нас новым снаряжением, обеспечить пополнением и таким образом вновь превратить в боевое орудие» (9). Конечно, он напоминал о 1793 офицерах и рядовых дивизии, потерянных «всего за четыре-шесть недель»; из них 498 были убиты или пропали без вести. Потери в командном составе 1-й танковой дивизии включали 5 батальонных, 23 ротных командира, 8 офицеров 73-го танкового артиллерийского полка и были особенно невосполнимы. Их не могло возместить даже награждение служащих дивизии десятью железными и пятьюдесятью шестью золотыми крестами (10).
