Юрий Герман - Чекисты
Фашисты попытались преследовать партизан, но им удалось скрыться. В ночь с 1 на 2 июня на дороге Велигощ — Вольная Горка они заминировали мост. Затем из засады, устроенной на шоссе, гранатами уничтожили две легковые автомашины, а третья подорвалась на мине.
Фашисты, преследуя отряд, пытались уничтожить его у озера Липово, но партизанам удалось оторваться от преследователей и выйти к поселку Клепацкий, где 4 июня они встретились с полевыми постами Второй ударной армии. 5 июня по пути к деревне Новая Кересть отряду стало известно, что проход в тыл советской армии перерезан противником.
Так отряд, вместе с частями Второй ударной армии, оказался в окружении. Кончились продукты. С пятого по двадцать второе июня бойцы отряда получали по сто граммов сухарей на человека.
Далее в докладной сообщалось: «…Люди сильно отощали, некоторые от голода стали пухнуть…»
5 июля 1942 года комиссар отряда Глухов докладывал командованию, что, когда положение стало отчаянным, партизаны вместе с командованием приняли решение разделиться на две группы. Одна должна была пойти на прорыв с боем, а другая остаться в лесу у деревни Новая Кересть и ждать возможного прорыва окружения частями Советской Армии. Такой план был принят из расчета, что кто-то должен дойти до своих. Оставшуюся группу возглавил Носов, а Глухов был назначен командиром группы прорыва.
22 июня тринадцать бойцов из двадцати прорвались через линию немецкой обороны. Но они не знали, не могли знать, что случилось с оставшимися бойцами. Выяснить это теперь предстояло нам, спустя почти четверть века.
В ходе поисков удалось узнать, что один из бойцов группы Носова живет в Новгородской области.
Понятно было нетерпение, с которым мы шли на встречу с ним.
И вот немолодой мужчина, сложив натруженные руки на коленях, неторопливо рассказывает, как оставшаяся под командованием Носова группа, теряя силы и надежды на выход к своим, приняла решение отойти от переднего края болотами, минуя Новгород, выйти к озеру Ильмень и там переправиться в тыл Советской Армии.
— Если месяцем раньше, — рассказывал собеседник, — отряд мог проходить за сутки по двадцать пять — тридцать, а то и более километров, то теперь, чтобы осилить немногим более шестидесяти километров и выйти на дорогу между деревнями Медведь — Вашково, партизанам потребовалась не одна неделя. Чтобы не обнаружить себя, группа обходила деревни, где можно было бы получить хоть какую-нибудь еду. Бойцы, исхудавшие, измученные голодом, еле двигались. Боеприпасов уже почти не осталось. Одежда (все бойцы были одеты в форму Советской Армии) была порвана, сапоги разбиты.
С особым вниманием мы слушали собеседника, когда он называл фамилии бойцов группы, которых вместе с ним было тринадцать, в том числе трое совсем юных. Им было лет по шестнадцать-семнадцать, сколько он помнит.
Затем наш рассказчик смущенно замолчал. Мы не торопили его. Но он сам понимал, что мы хотели узнать: как ему удалось выжить?
В один из дней, когда группа остановилась на ночевку недалеко от дороги Медведь — Вашково, он, измученный голодом и усталостью, забылся в глубоком сне и не услышал, как группа ушла. В темноте никто не заметил, что одного человека нет. Проснувшись, он бросился искать товарищей, но поди знай, в каком направлении ушла группа. Пришлось оставить поиски и направиться в сторону озера Ильмень. В пути он был схвачен и доставлен в лагерь военнопленных.
О дальнейшей судьбе группы Носова он ничего не знал.
Но как проследить дальше путь группы Носова?
398
Деревня Стехово находится на дороге Медведь — Вашково, а поэтому не было сомнений в том, что партизаны под командованием Носова могли пройти через эту деревню и укрыться в ближайших болотах. Измученным людям был нужен отдых.
Теперь в общих чертах мы знали судьбу партизан этой группы до их захвата карателями. А что с ними стало потом?
Оперативно-следственная группа отправилась из деревни Добролюбове, где местные жители в последний раз видели партизан, по дорогам в северо-восточном направлении. Поиск привел в деревню Вашково, что стоит на дороге, идущей в Новгород. Здесь жители рассказали, что в годы оккупации в их деревне размещалась немецкая комендатура, а летом 1942 года некоторое время стоял отряд карателей, которые носили форму бойцов Советской Армии и Военно-Морского Флота. Кто-то из карателей называл себя не то князем, не то графом.
Далее жители поведали о том, что в их деревне эти каратели расстреляли группу советских патриотов — более 10 человек. Командиром группы был высокий мужчина. Все бойцы группы были одеты в форму Советской Армии, и среди них находилось несколько юношей.
Захваченных в плен, изможденных, обессилевших, держали в подвале дома старосты, а затем расстреляли на огороде за домом, в котором размещалась комендатура оккупантов. Бойцов расстреливали поодиночке у большой ямы, которая стала их братской могилой.
На наши вопросы, что было в те годы в доме через дорогу, жители сообщили: кухня и столовая комендатуры. В этом же доме некоторое время вместе с карателями жила молодая женщина.
Теперь настало время вновь возвратиться к показаниям Натальи Гавриловны. Не оставалось сомнений в том, что она и была этой молодой женщиной-партизанкой, которую запомнили жители Вашкова, и что она видела расправу над партизанами группы Носова, но только не в деревне Кшентицы, а в деревне Вашково.
Это было ясно для нас, вооруженных топографическими картами и рассказами очевидцев. А что скажет Наталья Гавриловна?
399
Конечно, ей будет тяжко снова оказаться в этих местах, как бы сызнова пережить всю трагедию тех далеких лет. Но другого выхода у нас не было. Мы должны, обязаны были воссоздать всю картину гибели группы Носова с предельной точностью. Пусть Наталья Гавриловна сама определит место, где произошла эта трагедия. Ведь это необходимо не только для следствия. «Никто не забыт, и ничто не забыто» — стало для каждого советского человека высшим нравственным принципом. Что из того, что среди нас, чекистов, которые расследовали это дело, был всего лишь один участник Великой Отечественной войны?! Многих из нас, в ту пору детей, так или иначе опалила война — и нам была также дорога память о тех, кто отдал жизнь и за нас.
Уже год, как мы не виделись с Натальей Гавриловной, и вот она снова в Ленинграде. Она еще не знала, зачем мы пригласили ее, но сразу же, опережая нас, сказала:
— Если я уверена почти во всем, что рассказала вам, то все это время меня мучило одно: не ошиблась ли я, говоря, что тех бойцов расстреляли в Кшентицах?
— Это можно легко проверить, — сказали мы. — Давайте поедем в те места.
— Я сама хотела предложить вам это.
У нас отлегло от сердца. Все-таки мы серьезно опасались, что Наталья Гавриловна не выдержит напряжения этой поездки. Но если теперь она согласилась сама — значит выдержит…
— Меня доставили сначала в деревню Раглицы, а затем в Жестяную Горку, где находилось отделение «ГФП-520». Я хорошо запомнила эти места и, наверно, не ошибусь.
Когда наша машина въехала в Раглицы, она сказала:
— Вот по этой улице меня конвоировал каратель Ляпченко, после того как я была схвачена карателями при их нападении на наш партизанский отряд, Ляпченко был в морской форме. А в конце улицы должен быть большой камень. Я села на него, чтобы отдохнуть несколько минут…
Камень действительно был. Что ж, мы могли еще раз подивиться такой памяти.
Уже за деревней Наталья Гавриловна попросила повернуть в сторону Новгорода. Она все оглядывалась. Волнение все-таки не покидало ее — наоборот, росло.
— Где-то здесь, — сказала она, — каратели расстреляли группу партизан, состоявшую из студентов института имени Лесгафта. Ляпченко участвовал в казни и потом рассказывал, как красиво погибали ребята.
За окнами, по обе стороны шоссе, открывались спокойные леса. Березовые рощи были наполнены птичьими голосами. Трудно было представить себе, что в этих краях гибли люди. Гибли наши отцы и старшие братья за то, чтобы мирными были эти поля и леса, мирное небо над головой…
Проехали одну деревню, другую. Наталья Гавриловна попросила ехать медленнее. Нет, не здесь. И не здесь… В машине тишина, никто не говорит ни слова, нервы у всех напряжены. И вот Вашково, затем перекресток, от которого одна дорога идет вправо, к поселку Медведь.
— Пожалуйста, остановитесь.
Мы тоже не замечаем ничего: ни ровной, ясной красоты новгородской природы, не слышим птиц, — мы смотрим только на нее, на Наталью Гавриловну. Она поворачивается к нам:
— Я не знаю, как называется эта деревня, но тех бойцов расстреляли именно здесь!
…Она идет по улице и показывает на первый дом справа. Дом старосты. Здесь, в подвале, держали пленных. Отсюда их вывели на казнь. А она была вон в том доме… Мы подошли к нему и обернулись: отсюда, из окна, Наталья Гавриловна видела, как каратели вели группу партизан. Она подвела нас к другому окну. Из него был виден проход между домами: в правом размещалась комендатура. Здесь обреченных проводили на огород, к яме…
