Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей
Флот направился в Индию, и, построив форт в Каннануре, португальцы поплыли в Каликут, готовясь к ежегодной схватке с заморином.
В марте 1506 года 209 судов из Каликута – из них 84 крупных – атаковали 11 португальских кораблей. Искатель приключений из Болоньи Лодовико де Вартема, случайно оказавшийся в тех краях, не преминул принять участие в битве.
Заморину удалось наконец обзавестись эффективной артиллерией – по иронии судьбы для де Вартема пушки были итальянского производства, – и расстановка сил складывалась не в пользу европейцев. Командовавший португальской эскадрой Лоуренсу ди Алмейда, сын вице-короля, собрав своих людей, призвал их пожертвовать собой словами истинного крестоносца:
«О господа, о братья, настал день, когда должно вспомнить о страстях Христовых и сколько мук Он претерпел во искупление грешников. Сегодня тот день, когда спишутся все наши грехи. Ради этого заклинаю вас исполниться решимости и доблестно выступить против этих псов, ибо я надеюсь, что Господь подарит нам победу и не допустит, чтобы Его вера была посрамлена» [513]. Потом священник с крестом в руках произнес зажигательную проповедь и даровал отпущение всех сущих грехов. «И так хорошо он умел говорить, – вспоминал позднее де Вартема, – что большая часть нас плакала и молилась Господу, чтобы допустил нам погибнуть в той битве».
Забили барабаны, загрохотали пушки, и, как писал де Вартема, «жесточайшая битва велась с невероятным кровопролитием». Сражение продолжалось и на следующий день. «Прекрасно было созерцать, – вспоминал итальянец, – галантные подвиги одного весьма доблестного капитана, который на своей галере порубил столько мавров, что невозможно описать». Другой капитан прыгнул на борт вражеской лодки. «Иисус Христос, даруй нам победу! Помоги верным тебе!» – крикнул он и отрубил несколько голов. Индусы дрогнули под столь яростным натиском, и европейцы перебивали отступающих без жалости. Вернувшись на место битвы, молодой командор послал своих людей подсчитать трупы. Де Вартема записал исход: «Они нашли, что убитых на берегу и на море и на захваченных кораблях насчитывалось три тысячи шестьсот тел. Да будет вам известно, что еще многие были убиты, когда побежали, и еще многие, когда бросились в море». Несостоявшимся мученикам пришлось удовлетвориться победой, потому что, согласно де Вартеме, несмотря на огонь итальянских орудий, не погиб ни один христианин.
Пока победитель праздновал свой триумф, другой португальский воин, приблизительно одних лет с вице-королем, прилагал все силы, чтобы украсть его славу.
Афонсу де Албукерки уже было под пятьдесят, когда он впервые оказался в Индийском океане. Он был среднего роста, со здоровым цветом лица, большим носом и «почтенной бородой, которая спускалась ему ниже пояса и которую он носил завязанной в узел» [514]. Как аристократ, состоящий в отдаленном родстве с королевской семьей, он получил хорошее образование и был известен своим красноречием А еще он был заядлым крестоносцем, который еще в молодости десять лет воевал в марокканских войнах. Он был командором ордена Сантьяго, того самого, в который мальчиком посвятили Васко да Гаму, и он решил, что его будущее лежит на Востоке. С адмиралом Индийского океана его роднили не только решительность и личная смелость, но и сила характера, кроме того, он превосходил своего младшего современника несгибаемой жестокостью и готовностью проявлять ее не только к врагам, но и к собственным людям.
В 1506 году де Албукерки отплыл с эскадрой из шести кораблей, чтобы перекрыть поставки пряностей в Египет, Аравию и Иран. Быстро захватив каменистый остров у входа в Красное море, он выстроил там форт. Со своей новой базы он устраивал рейды ко Вратам Слез, выискивая корабли, направляющиеся в Аден и Джедду. В следующем году он отправился к другому побережью Аравийского полуострова, чтобы блокировать Персидский залив [515]. Его военная эскадра бросила якорь в подковообразной гавани Муската, древнего порта у входа в Персидский залив, и дала предупредительный залп. Португальские матросы вскарабкались на высокие земляные стены достопочтенного города и заполонили улицы. Путь к славе они проложили себе по горам трупов и отрезали носы и уши тем мужчинам и женщинам, которых оставили в живых. Они порубили топорами главную мечеть, «очень большое и красивое здание, построенное по большей части из бревен и украшенное красивой росписью» [516], и подожгли ее. Затем де Албукерки начал терроризировать соседние порты и некоторое время спустя отплыл дальше к главной своей цели – Ормузу. Прибыв на место, он пригрозил построить крепость из костей его жителей и прибить к дверям их уши и, запугав защитников, уничтожил весь флот города, виртуозно продемонстрировав как навыки мореплавания, так и превосходящую огневую мощь. Малолетний царь Ормуза стал вассалом короля Мануэла, и над городом из европейских сказок [517] возник португальский форт Богоматерь Победная, построенный не из костей, а из камня.
Де Албукерки систематически разорял морские центры евроазиатской торговли ислама. По мере того как все больше и больше пряностей оказывалось в трюмах португальских кораблей, рынки Александрии пустели. Египтяне уже больше не могли сложа руки смотреть, как исчезает их монополия. Кончилось терпение и у их союзников венецианцев.
* * *В 1500 году внезапно зачахла роща бальзамовых деревьев [518] [519].
В новости не было бы ничего примечательного, если бы не тот факт, что ухаживавшие за рощей монахи коптской церкви утверждали, что первое деревце тут посадил младенец Иисус [520]; считалось, что драгоценная пряная смола есть эссенция его пота, который Мария выжала из его рубахи после того, как постирала ее в источнике, забившем по его приказу. Столетиями под бдительным оком слуг султана монахи извлекали из деревьев тягучую смолу. Смолу распускали в масле, а полученную жидкость расхваливали как чудодейственное лекарство от самых разнообразных хворей. Ее продажу тщательно контролировали – разумеется, венецианцы были в числе привилегированных клиентов, – и европейцы выкладывали умопомрачительные суммы за крошечные пузырьки священного масла. Но внезапно древние деревья исчезли, точно их никогда и не было, и египтяне всех конфессий оплакивали их гибель.
Это стало любопытным символом разорения, которому Васко да Гама подверг морские пути поставок пряностей. Почти тысячу лет торговля в Индийском океане велась на условиях, которые диктовали мусульмане. Внезапно португальцы разрушили традиционный порядок. Целые регионы исламского мира оказались перед угрозой экономического упадка, их гордости был нанесен нежданный и тяжкий удар. Подобно роще мирровых деревьев, древний устоявшийся уклад внезапно начал чахнуть под ледяными ветрами.
Летом 1504 года к папскому двору прибыл францисканский монах [521] с ультиматумом от султана Египта. Монах был блюстителем монастыря горы Сион [522] в Иерусалиме, который все еще находился в руках египтян. Султан грозился сровнять с землей христианские святыни в Святой Земле, если португальцы немедленно не уйдут из Индийского океана. Папа римский умыл руки и отправил монаха к королю Мануэлу с письмом, в котором спрашивал совета. Если тронут христианские святыни, ответил Мануэл, он объявит новый крестовый поход в их защиту. Он напомнил папе о победах своей семьи над исламом и поклялся, что не изменит свою политику, пока неверные не будут сокрушены. Мануэл добавлял, что уже преодолел столь внушительные преграды, что его поход, несомненно, получил благословение свыше.
По пути к папе монах остановился в Венеции. Официально Синьория просила султана не исполнять угрозу, но тут же направила в Каир нового тайного агента. Этот посланник, Франческо Тельди, выдавал себя за торговца драгоценными камнями и свое истинное имя раскрыл, только получив приватную аудиенцию у султана. Европейские державы, заверил он египетского правителя, слишком разобщены, чтобы осуществить совместный поход в Святую Землю. Португальцы подрывают экономику не только Венеции, но и Египта, и пока еще не поздно, султан должен сломить их.
В Венеции царило такое же уныние, что и в Каире. В 1498 году, когда Васко да Гама впервые пересекал Индийский океан, в Александрию доставили такой груз пряностей, что даже у венецианцев не хватило денег скупить их все. В 1502 году, когда да Гама вернулся из своего второго плавания, их корабли пришли домой полупустыми. Три четверти торговых галер Венеции были законсервированы, а остальные корабли пропускали три из четырех обычных плаваний.
Венецианцы отказались даже от видимости дружбы с Португалией и перешли на сторону Египта. Синьория послала в Лиссабон новых шпионов (один был разоблачен и брошен в казематы Мануэла [523]) и на какое-то время даже оживила старинные планы прорыть канал из Средиземного моря в Красное, зачатки Суэцкого канала. В конечном итоге идею забросили еще до обращения к султану, вместо этого Венеция взялась строить ему флот.
