Эмманюэль Ле Руа Ладюри - Королевская Франция. От Людовика XI до Генриха IV. 1460-1610
Что бы там ни было, приблизительно к 1625 году поднимающаяся (или вновь поднимающаяся) волна роста численности населения логично сопровождается возобновлением роста производства и потребления: национальный «дебит» облагаемой налогом соли в землях, говорящих на диалектах «ок» и «ойль», увеличился в первой четверти XVII века как минимум на 15% (благодаря более или менее успешному восстановлению уровня периода «до Лиги» или «до войны»). Однако к 1624-1632 годам это потребление соли все же достигнет своего потолка или даже начнет снижаться (оно выйдет на свой высокий — генриховский — уровень, только начиная с… 1720 г.). Вина за это, в частности, лежит на кардинале Ришелье, предпринявшем «завинчивание гаек» в сфере налогообложения начиная с 1624-1625 годов. Таким образом, обозначаются конечные или окончательные хронологические границы периода «курицы в горшке» Генриха IV. Она едва на 15 лет переживет короля, который предложил эту метафору.
Вернемся теперь в этот счастливый период, к производству зерна (такому, как оно отражается или «преломляется» в суммах сбора десятины или поступлений платы за аренду и за пользование землей). В этом секторе, так же как и в движении численности населения, и в размерах потребления соли, выделяется период Генриха, который становится полностью благоприятным с 1595-1600 годов: это первая четверть либо первая треть XVII века. Мы встречаем и здесь интересный феномен «национального» единодушия — это повсеместный подъем-восстановление чистых поступлений от десятины и арендной платы (в натуре и с учетом роста цен). Еще раз и здесь метафора «курица в горшке» становится совершенно реальной. Варка на слабом огне этой симпатичной птицы продолжится и после смерти Генриха IV: «национальное» единение. И общий вывод: во всей (аграрной) зоне, затронутой упомянутыми Религиозными войнами, от Камбре — Намюра до Монпелье — Арля, включающей в себя Париж и Клермон-Ферран, между 1600 и 1640 годами происходило позитивное восстановление. Из этого общего итога выделим только Парижский регион. «Зажигательный» динамизм, охватывающий столицу (и распространяющийся вокруг нее), приводит там после 1620 года к настоящему зерновому буму, который бьет все рекорды прошлого века, отныне устаревшие. Если исключить этот регион, в других регионах речь идет не о превышении показателей производства зерна, а лишь о достижении прежнего уровня, имевшего место в период процветания в середине XVI века. Графические кривые «десятилеток» показывают к 1620-1630 годам лишь восстановление прежнего уровня (в Лионе, Камбре) по сравнению с этим старым высшим уровнем. В других случаях (в Намюре, Бургундии, Оверни и даже на средиземноморском Юге) они устанавливают для тех же лет высший потолок, который на 5-10% ниже рекордных уровней середины прошлого века. К 1625 году, когда Ришелье окончательно берет власть в свои руки, чистые поступления от десятины и арендной платы (в натуре и с учетом роста цен) или же, скажем, не вдаваясь в детали, производство зерна в остальной Франции (за исключением Иль-де-Франса) окажутся в лучшем случае равными тем, которые были при Генрихе II и Карле IX. Его уровень восстанавливается лишь по сравнению с промежуточным периодом, другими словами, по сравнению с тяжелыми годами существования Лиги. Но это уже что-то.
Пшеница, конечно, не является единственной культурой в мире. Оливье де Серр отметил это в труде «“Театр” сельского хозяйства и устройство полей» (1600 г.). Этот труд сам по себе является «симптомом» (культурным) возобновления роста производства продуктов животноводства и растениеводства в эпоху Генриха IV — Короля-повесы. Нововведения, в собственном смысле этого слова, в аграрной сфере были не чужды этому периоду: кукуруза, привезенная из Америки через Испанию, появилась в Западных Пиренеях с конца XVI века либо с начала XVII века. Она становится здесь местным продуктом, баскско-беарнским… как и ее современник Генрих IV. Эта новая сельскохозяйственная культура проникла в Южную Францию через Байонну. В 1637 году ее уже выращивают в Тулузе, Кастельнодари и Верфейе. Она заменит в этих местах почти «вымершую» пастель. Кукуруза будет использоваться для снабжения этих регионов продовольствием и стимулирует, помимо прочего, развитие региональной торговли вследствие избытка пшеницы, который возникнет благодаря вытеснению ее кукурузой в качестве продукта питания.
В Нижнем Лангедоке также наблюдается феномен обновления и роста в аграрном секторе: тутовые деревья для изготовления шелка (это дерево, которое Оливье де Серр и Генрих IV хотели бы посадить, несмотря на климатические условия, везде, вплоть до севера Франции), виноградники… В масштабе всей Франции развитие виноградарства стимулируется производством виноградной водки, изготовляемой в Сентонже со второй половины XVI века по заказу голландских торговцев. Виноградная водка, в которой содержание алкоголя в шесть или семь раз выше, чем в вине, представляет собой действительно продукт с высокой добавленной стоимостью, экспорт которого, в частности по морю, является рентабельным. В целом можно допустить, что средний объем сбора винограда во Франции увеличился на треть либо наполовину в период с 1550 по 1665 год: рост наблюдался особенно во время правления Генриха IV и в начальный период правления Людовика XIII.
Процветание при Генрихе и после него приносит выгоды земледельцам, собственникам земли, феодальным сеньорам. В этот период даже заработная плата в сельском хозяйстве выходит на достойный уровень, конечно, в скромных размерах. Реальная оплата труда в сельской местности (выплачиваемая в денежной форме, но пересчитанная нами в зерновых) в Парижском регионе достигла показателя 557,1 в наивысшей точке к 1495 году, когда еще господствовал «золотой период в выплате заработной платы», в последних отблесках позднего Средневековья. Впоследствии, при обнищании трудящихся слоев в период Возрождения и в начале XVI века, эта заработная плата (которая составляла в основном «карманные деньги» или дополнительный доход) снизилась до показателя 161,1 в 1550 году. Религиозные войны и борьба Лиги вызвали еще большее снижение заработной платы — до показателя 69,3 в 1590-1595 годах. В счастливые дни первого периода мира при Генрихе IV она выросла умеренно, а точнее — до 102,6 пункта в 1601-1606 годах, а затем резко — до 110,5 пункта в 1615-1619 годах, позднее данная заработная плата колебалась между показателями от 90 до 123 пунктов в 1625-1666 годах. Заработная плата сельскохозяйственных рабочих, так же как заработки строительных рабочих в Париже, конечно, не достигла, как можно увидеть, показателей высокого уровня жизни в добрые старые времена Карла VIII и Людовика XII. По крайней мере при Генрихе IV, частично благодаря достигнутому миру, наемные работники смогли ощутить восстановление экономики и почувствовать некоторое повышение своего уровня жизни. Это подлинное ощущение будет, наряду с другими факторами, способствовать посмертной популярности Беарнца, старательно поддерживаемой после 1610 года. Осознание небольшого (очень небольшого) благосостояния, его улучшения или «меньшей материальной стесненности» становится по-своему тем более обоснованным, что в XVI веке инфляционный рост цен, опасный для наемных работников, прекратился приблизительно в 1595 году; с тех пор он уступил место длительной стабилизации цен, которая продолжалась до 1690 года (в номинальных ценах) и даже до 1735 года (в ценах, выраженных в серебре). В этом продолжительном периоде стабильности цен каждый волен видеть признак или депрессии, или, во всяком случае, экономической нормализации, или же весьма спорного «всеобщего кризиса XVII века». Наемные работники эпохи Генриха IV не видят в этом злого умысла: их радует процесс дефляции, который фактически сохраняет или даже немного повышает их зарплату, хотя и не доводит ее до высокого уровня, отмеченного в конце Средневековья. Восстановление и даже рост сельскохозяйственного производства и уровня жизни крестьян сопровождаются ростом недовольства среди крестьян. С этой точки зрения правление Генриха IV началось «плохо»: чередой крестьянских восстаний, совпадающих по времени с последними вспышками Религиозной войны или войны с Лигой. Восстание кроканов[143], они же «гонители воров» или «поздно предупрежденные», вспыхнуло в Лимузене, в графстве Тюренн, стране лесов, не имеющей больших городов, и переросло из конфликта, подстрекавшегося и тайно поддерживавшегося крупными местными сеньорами. Вначале, перед вспышкой восстания в собственном смысле слова, местные крестьяне выступали с оружием против бандитов, подонков из числа воюющих солдат, только с разрешения сеньоров. Затем, к 1593 году, они собираются по приходам и вооружаются, не спрашивая разрешения. По воскресеньям они организуют большие митинги среди винных бочек, которые специально прикатывают по этому случаю. Старшины (муниципальные представители) ходят от группы к группе, от бочки к бочке, чтобы обсудить решения пьющих вино; решения принимаются демократически. Начиная с апреля 1594 года повстанческое движение охватывает соседний Перигор.
