Руслан Скрынников - Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени
Понадобилось много усилий, чтобы великорусская народность обрела единство. Перемирие поставило под вопрос итоги объединительной политики. Королевская дипломатия ловко играла на слабости романовской династии. В польском плену томился Филарет Романов. Когда Сигизмунд отправился на завоевание Москвы, бывший царь Василии Шуйский и его брат- тут же простились с земным существованием. Романовы помнили об этом и тревожились за судьбу Филарета. Государственные интересы они безрассудно подчинили семейным заботам. Какие бы новые требования ни предъявлял канцлер Лев Сапега московским послам, энергичная царица Марфа и ее собственный сын предписывали принять все, лишь бы вернуть Филарета.
Мир был унизительным и тяжелым, но паселение при
няло его со вздохом облегчения. Бесчисленными пожари
щами и руинами покрылась страна па всем пространстве
от южных степей до Ледовитого океана. Обезлюдели
города и деревни, стаи воронья кружили над пепелищами.
Но мрачная пора была позади. Парод отстоял родную землю и вернулся к мирному труду. Только его усилия могли вернуть России благополучие и могущество.
Прошли многие годы, прежде чем Россия оправилась от перешитой катастрофы. На заброшенные, поросшие лесом нивы вновь пришли люди. Там, где чернели развалившиеся и сгнившие срубы изб, застучал крестьянский топор. Поток русских колонистов устремился на необжитые южные окраины и в далекую Сибирь. Возникли первые русские поселения на Енисее и Лене, в далекой Якутии. Границы Русского государства теперь отодвинулись далеко на восток. Но на западе оно так и не вернуло себе исконные русские земли, утраченные в Смутное время. Во вражеских руках оставался Смоленск, западные ворота страны. Возвращение Смоленщины стало главной внешнеполитической целью, едва лишь страна вновь поднялась на ноги.
Россия вступила в борьбу с Речью Посполитой в разгар Тридцатилетней войны. Европа оказалась расколотой надвое: союзу католических государств противостояли Франция, Дапия и Шпепдя. Филарет и Михаил Романовы заключили секретное соглашение со шведским королем о совместных действиях против Речи Посполитой. В апреле 1632 года Москва с энтузиазмом приветствовала сообщение о том, что поход на Смоленск возглавят бояре Михаил Шеип и Дмитрий Пожарский, самые известные из героев оезободитсльпой войны.
Князь Дмитрии мог торжествовать. Его звездный час настал. Все мелкие завистники и клеветппки были посрам-лены. Пожарский получил назпачение, о котором мечтал любой воевода. Громадные заслугп его перед отечеством получили наконец официальное признание. Но оно пришло, как то часто бывает, слишком поздно. Царь Михаил не послал Пожарского на освобождение Смоленска, когда вступил на трон. С тех пор прошло долгих пятнадцать лет. Недуг продолжал свое разрушительное дело. В пятьдесят три года Пожарский казался вовсе больным человеком. Приступы «черной немочи» следовали один за другим неумолимой чередой.
Никогда еще Россия не готовилась к войне с такой тщательностью, как теперь. На ее стороне была Швеция, обладавшая самой сильной в Европе армией. Разве чудо могло спасти Речь Посяолнтую от неминуемого поражения! Русская армия сознавала значение грядущих сражений. Ей предстояло вернуть утраченные земли. Знать завидовала Шейку и Пожарскому, которых ждали победы и слава. Блестящая перспектива могла вскружить голову кому угодно. Но князю Дмитрию никогда не изменял его трезвым взгляд на вещи. Он отклонил запоздалую честь. Ссылка на болезнь не была отговоркой. Никто из тогдашних знатных воевод не обладал военным талантом Пожарского. Каждый из них принял бы командование армией без колебаний. Каждый понимал, что такое назначение на многие годы определит его местническое положение. По у Пожарского чувство долга недаром преобладало над всеми другими чувствами. Он тщательно взвесил свои силы и отказался от заманчивого предложения.
Отдавая даиь общественному мнению, царь Михаил назначил в помощники Шеииу окольничего Артемия Измайлова, деятельного участника земских ополчений.
Воеводы замешкались с выступлением. Много месяцев ушло на сбор войска. И все же военные действия против Речи Посполитой развивались поначалу успешно. Русское население не смирилось с властью завоевателей. При первых вестях о войне мужики взялись за рогатины и топоры. Отряды шишей не давали покоя королевским наемникам. Монастырский крестьянин Ипан Балаш с комаричами и казаками осадили Мстиславль, а затем Стародуб. Опираясь па поддержку населения, царские воеводы освободили Новгород Северский, Дорогобуж, Белую. Армия Шеииа в декабре 1632 года придвинулась наконец к стенам Смоленска. С наступлением весны русские приступили к методическому обстрелу крепости, в первые летние дни предприняли общий штурм. Войскам не удалось прорвать мощную линию крепостных укреплений. Они отступили, понеся большие потери.
Тем временем произошли событии, которых никто не ' мог предвидеть. В битве под Лютцеиом шведы нанесли большие потери австрийской армии, но лишились своего вождя. Со смертью короля Густава Адольфа планы рус-ско-щведского военного союза рухнули. В Польше беско-ролевье продолжалось недолго. На престол вступил королевич Владислав. Не опасаясь вторжения с запада, Речь Посполитая направила все свои силы под Смоленск.
Фактический правитель Русского государства Филарет рассчитывал па коалицию со Швецией и Османской империей. На самом же деле России пришлось в одиночку вести борьбу разом с Крымом и Речью Посполитой. В разгар затеянной войны Филарет внезапно умер, что привело к переменам в высшем командовании.
В 1632 году Крым предпринял крупное вторжение на Русь. Московскому командованию пришлось на полгода отложить наступление главных сил на Смоленск. В июле 1633 года до двадцати тысяч татар прорвали русскую оборону на Оке, вышли к Серпухову, а оттуда двинулись мимо Каширы к Рязани. Королевская дипломатия одержала крупную победу. Литовский канцлер Радзивйдл писал в те дни: «Не спорю, как' это по-богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, по по земной политике вышло это очень хорошо». Татары связали московские силы по рукам и ногам в самый трудный момент смолеп-ской войны. 25 августа к Смоленску подошла армия короля Владислава. Полягги разорвали осадное кольцо русских, а позже блокировали армию Шеипа в ее лагере. Воевода тщетно взывал о подкреплениях. Его собственные силы быстро таяли. Многомесячная осада утомила поиска. Осенью в непогоду и туман служилые люди толпами покидали лагерь. Жалобы сменились воплем. «Рать твоя, государь, разбежалась!» - писал Шеин в очередном донесении в Москву. Дворяне южных уездов спешили вернуться в разоренные поместья, чтобы спасти то, что уцелело поело татарского набега. Казаки, строльцы, крестьяне бежали из-под Смоленска в повстанческие отряды, которые стали возникать в близких к Смоленску уездах как грибы после дождя. Воеводы разогнали отряд мужицкого атамана Ивана Балаша, но движение вольницы не прекратилось. В Москве опасались, как бы оно не разожгло пожара новой крестьянской воины.
18 ноября 1G33 года Боярская дума приговорила сформировать новую армию и послать ее па выручку Шсииу. После многих споров бояре назначили ее воеводами князя Дмитрия Черкасского и князя Дмитрия Пожарского. Он чувствовал себя лучше и принял предложенный пост. Во все концы страны полетели наказы, предписывавшие дворянам но первому зимпему пути собираться в Можайске. В полк Черкасского предполагалось зачислить более 3600 дворян, в полк Пожарского - менее 2 тысяч. Полк Пожарского был сборным в полном смысле слова. К нему думали определить и многих смоленских беглецов, и раненых после поправки, и дворовых и прочих людей «царицыпа чину», и коиюжов, и патриарших стольников.
Первый зимний путь давно минул, и московское командование объявило 6 января 1634 года в качестве крайнего срока сбор дворянского ополчения. Но зимняя мобилизация не удалась. К январю 1634 года можайская рать насчитывала 357 человек. Царь Михаил затеял мирные переговоры с Владиславом. В наказах воеводам он настаивал прежде всего на осторожности и выражал надежду на божью помощь.
Шеин подписал капитуляцию 16 февраля 1634 года, так и не дождавшись помощи. Король Владислав вслед за тем пытался выбить русских из крепости Белой, по успеха не добился. На можайском направлении подступы к Москве надежно прикрывали войска Пожарского.
Воевода Шеин нимало не сомневался в победе, когда начинал смоленскую кампанию. Перед выступлением в поход он обратился к боярам с надменной речью. Он напомнил бывшим членам семибоярщины то время, когда одни воеводы, истекая кровью, обороняли Смоленск, а другие сидели за печью. Бояре восприняли упреки Шеппа как смертельное оскорбление и жестоко отомстили ему. Никогда на Руси неудачливым воеводам не секли голов. Но для Шеииа и Измайлова бояре сделали исключение. Боярская судная комиссия во главе с князем Иванам Шуйским приговорила Шеина и Измайлова к смертной казни. Палач обезглавил их за городом «па пожаре».
