Джон Норвич - Расцвет и закат Сицилийского королевства
Ричарду не пришлось долго ждать. Всего через пять дней после его прибытия в Мессину к нему присоединилась Иоанна, теперь пользовавшаяся полной свободой и разбогатевшая на миллион тарисов, данных ей Танкредом в компенсацию за убытки. Сицилийский король не поскупился, но Ричарда не так легко было купить. Холодно отвергнув доброжелательные попытки Филиппа Августа примирить их с Танкредом, он 30 сентября в гневе пересек пролив, чтобы занять безобидный маленький город Багнару на калабрийском берегу. Оставив Иоанну под защитой сильного гарнизона, в аббатстве, основанном графом Рожером за столетие до того, он вернулся в Мессину и напал на самое почитаемое религиозное учреждение города, василианский монастырь Спасителя, удобно расположенный на длинном мысе напротив гавани. Бесцеремонно изгнав монахов, армия Ричарда расположилась в своих новых казармах.
К тому времени «длиннохвостые англичане», как их называли мессинцы, заслужили всеобщую неприязнь. Уже много лет ни в одном сицилийском городе не размещалась чужеземная армия, а кроме того, греческое население Мессины покоробили их варварские нравы. Их распущенность в обращении с местными женщинами тем более поражала, что эти люди называли себя пилигримами и носили на плечах святой крест. Захват монастыря Спасителя стал последней каплей, и 3 октября Мессина взбунтовалась. Опасаясь — с достаточным основанием, — что король Англии воспользуется возможностью овладеть их городом и даже, как утверждали многие, всем островом, мессинцы закрыли лорота и заперли их, одновременно перегородив вход в гавань. Первая попытка англичан прорваться в город провалилась, но никто не верил, что удастся изолировать их надолго. Вечером горожане пребывали в тревоге.
Утром следующего дня Филипп Август появился в штаб-квартире Ричарда за городскими стенами. Его сопровождали Гуго, герцог Бургундский, граф Пуатье и другие предводители французской армии, а также представительная сицилийская делегация — комендант Мессины Жордан дю Пин, несколько влиятельных горожан, в том числе адмирал Маргарит и архиепископ Монреале, Реджо и самой Мессины — этот последний был не кто иной, как Ричард Палмер, переведенный из Сиракуз за несколько лет до того. Едва ли слова Палмера имели какой-то особый вес для короля, ибо, по сути, архиепископ имел отношение к Англии не больше, чем любой другой из членов посольства, и вряд ли даже говорил на языке своей формальной родины — но последующее обсуждение пошло на удивление гладко. Всем казалось, что вот-вот удастся прийти к соглашению, но внезапно послышался шум. Толпа мессинцев, собравшаяся около здания, выкрикивала проклятия в адрес англичан и их короля.
Ричард схватил меч и выбежал из зала, собрав свои войска, он отдал приказ о немедленной атаке. На этот раз мессинцы были захвачены врасплох. Англичане ворвались в город, неся с собой смерть и разрушение. Вскоре, «быстрее, чем священник произносит утреннюю молитву», Мессина была охвачена пламенем, только квартал вокруг королевского дворца, где расположился Филипп, уцелел. Маргарит и его спутники едва сумели спастись, но их дома лежали в развалинах.
«Все золото и серебро и все драгоценности, которые нашлись, достались победителям. Они подожгли вражеские суда и испепелили их; мало кто из граждан спасся и имел силы сопротивляться. Победители также увели их благороднейших женщин. И вот, после всего этого, французы внезапно увидели знамена короля Ричарда над стенами города, чем король Франции был настолько оскорблен, что на всю жизнь затаил ненависть к королю Ричарду».
Автор «Путешествия Ричарда I» далее рассказывает, как Филипп стал настаивать, а Ричард в конце концов согласился, что французские знамена должны быть вывешены рядом с английскими, но не говорит, что почувствовали жители Мессины при этом новом ударе по их гордости. Но их ждало новое унижение. Ричард не только потребовал от горожан заложников, как залог их хорошего поведения в будущем, он также приказал построить на горе прямо за городом огромный форт из дерева — которому с типичным для него высокомерием дал название Матегрифон — «узда для греков». Мессинцы, вероятно, спрашивали себя: с кем, собственно, собирается воевать король Англии? Уж не намерен ли он провести на Сицилии все оставшееся время? Это был оригинальный способ проведения Крестового похода.
Инцидент с флагами, наверное, подтвердил худшие опасения Филиппа Августа. Через две недели после прибытия в качестве почетного гостя Ричард обеспечил себе контроль над вторым по величине городом острова, а король Сицилии, хотя и находился недалеко, в Катании, не делал ни малейших попыток противостоять ему.
Филипп отправил в Катанию своего двоюродного брата герцога Бургундского, поручив ему предупредить Танкреда о серьезности ситуации и предложить поддержку французской армии, если Ричард станет и дальше действовать в том же духе.
Танкред не нуждался в предупреждениях — от французского короля или от кого-то еще. Он хорошо понимал, насколько опасно оставлять Мессину в руках Ричарда. Но сейчас у него возникла новая мысль. Размышляя о будущем, он ясно сознавал, что в конечном итоге Генрих Гогенштауфен представляет гораздо большую угрозу, чем Ричард. Рано или поздно Генрих придет в Италию и встретит поддержку в Апулии и повсюду на материке. Для того чтобы противостоять ему, Сицилии нужны союзники, и для этой цели англичане предпочтительнее французов. Какими бы они ни были грубыми варварами — а их король при всей своей блестящей репутации оказался не лучше других — но Ричард, имея семейные связи с Вельфами — его сестра Матильда была замужем за Генрихом, Саксонским Львом, — не питал любви к Гогенштауфенам. Филипп же был в великолепных отношениях с Фридрихом Барбароссой, и, если бы германцы нанесли удар теперь, пока крестоносцы еще оставались на Сицилии, неизвестно, чью сторону приняли бы французы. Танкред поэтому отправил герцога Бургундского назад к его повелителю с подобающими щедрыми подарками, а сам послал самого надежного гонца — Ришара, старшего сына Маттео из Аджелло, — в Мессину для переговоров с английским королем.
На сей раз предлагаемая взятка оказалась достаточной, чтобы король не устоял. Танкред не мог вернуть Иоанне ее владений в Монте-Сан-Анджело, положение на северо-восточной границе делало эти земли слишком важными в стратегическом отношении. Но он приготовил для нее в качестве компенсации двадцать тысяч унций золота, помимо миллиона тарисов, которые она уже получила; а ее брату он предлагал еще двадцать тысяч в замен утраченного наследства. Было далее условлено, что племянник и наследник Ричарда, трехлетний Артур Британский, будет немедленно помолвлен с одной из дочерей Танкреда. Взамен Ричард обещал королю Сицилии военную помощь на протяжении всего того времени, пока он и его люди находятся в пределах королевства, и обязался вернуть законным владельцам всю добычу, которую он захватил в прошлом месяце. 11 ноября окончательный договор был торжественно подписан в Мессине.
Реакцию Филиппа Августа на это внезапное сближение двух монархов нетрудно себе представить. Как всегда, однако, он скрывал свое недовольство. Внешне его взаимоотношения с Ричардом оставались сердечными. Им было что обсудить, прежде чем они вновь пустятся в путь. Следовало установить жесткие нормы поведения для воинов и паломников, решить проблемы транспортировки и снабжения, договориться о судьбе завоеванных территорий и дележе добычи. При обсуждении всех этих вопросов Ричард оказался неожиданно сговорчивым, и только по одному пункту, не связанному с Крестовым походом, он упорствовал. Речь шла о сестре французского короля Алисе, которая была отослана в Англию более двадцати лет назад, как невеста одного из сыновей Генриха II. Ее прочили в жены Ричарду, которому, как можно догадаться, она оказалась не нужна, но, вместо того чтобы вернуть ее во Францию, Генрих держал ее при своем дворе, затем сделал ее собственной любовницей, и она почти наверняка родила от него ребенка. Теперь Генрих умер, а Алиса в возрасте тридцати лет все еще жила в Англии, так и не выйдя замуж.
Едва ли Филиппа беспокоила ее судьба; он пальцем не пошевелил, чтобы помочь своей другой сестре, даже более достойной жалости, — Агнессе-Анне Византийской, дважды овдовевшей при ужасных обстоятельствах еще до того, как ей исполнилось шестнадцать лет. Но бесчестья французской принцессы он не мог простить. Оказалось, что Ричард так же тверд в этом вопросе, как и Генрих. Он не только категорически отказался сам жениться на Алисе, но имел наглость оправдать свое отношение к ней ее запятнанной репутацией. Это стало серьезным испытанием хладнокровия Филиппа, а когда Ричард заявил, что его мать Элеонора в этот самый момент держит путь на Сицилию с другой невестой — принцессой Беренгарией Наваррской, между двумя монархами едва не произошел полный разрыв. Наверное, исключительно для того, чтобы пустить пыль в глаза, Филипп принял приглашение Ричарда на большой пир в Матегрифоне, который состоялся на Рождество, но он мог утешаться мыслью о том, что большинство сицилийцев, присутствовавших на торжествах, вели такую же борьбу со своей совестью.
