Коллектив авторов - Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 3
Однако расцвет работорговли в XVIII в. был связан в большей степени не с монопольными компаниями, а стал результатом свободного частного предпринимательства. Так, в 1680–1700 гг. Королевская африканская компания вывезла из Западной Африки 140 тысяч невольников, а частные предприниматели – 160 тысяч.
О размахе и масштабности европейской работорговли в XVIII в. говорят такие цифры. С 1707 по 1793 г. французы 3342 раза снаряжали экспедиции за невольниками. При этом одна треть таких экспедиций приходится на первые 11 лет после окончания войны за независимость США. Однако первое место по числу экспедиций за невольниками оставалось за Англией, второе – за Португалией. Английский город Бристоль за XVIII в. послал в Африку около 2700 кораблей, а Ливерпуль за 70 лет – более 5000. В суммарном отношении за век было организовано более 15 тысяч экспедиций за невольниками. К 70-м годам XVIII в. вывоз рабов в Новый Свет достигал 100 тысяч человек в год. Если в XVII в. в Америку было ввезено 2 750 000 рабов, то к началу XIX в. в колониях Нового Света и в США работало около 5 млн африканцев-невольников.
Торговля невольниками приносила немалые доходы работорговцам и купцам. Ее выгодность была для них очевидной: если из трех кораблей с рабами добирался до берегов Америки один, то и тогда владелец не нес убытка. По данным за 1786 г., цена раба в Западной Африке составляла 20–22 ф. ст., в Вест-Индии – около 75–80 ф. ст. Работорговля имела для европейцев и другую более важную, «рациональную» сторону. В целом она способствовала развитию экономики европейских стран и подготовки в них промышленных переворотов.
Работорговля требовала постройки и оснащения кораблей, увеличения их количества. Привлекался труд многочисленных людей внутри отдельно взятой европейской страны и вне ее. Масштабы занятости людей, становившихся специалистами в своем деле, были внушительны. Так, в 1788 г. на производстве товаров для работорговли (а она имела, как правило, меновой характер) только в Манчестере было занято 180 тысяч рабочих. Размах работорговли к концу XVIII в. был таким, что в случае ее прекращения на Гвинейском побережье, могли разориться и обнищать около 6 млн только французов. Именно работорговля дала в то время мощный толчок к бурному развитию текстильной промышленности в Европе. Ткани составляли 2/3 товарного груза кораблей, шедшего на обмен невольников.
В XVIII в. ежегодно от побережья Африки отправлялось более 200 кораблей с невольниками. Перемещение такой огромной массы людей стало возможным не только потому, что в Западной Европе в сотрудничестве с американскими рабовладельцами сложилась организация торговли невольниками, но и потому, что и в самой Африке возникли соответствующие системы ее обеспечения. Спрос Запада нашел предложение невольников в среде африканцев.
«Работорговая Африка»
В самой Африке, особенно в ее восточных регионах, торговля рабами началась давно. Уже с первых столетий нашего летоисчисления черные рабы и рабыни высоко ценились на азиатских базарах. Но этих рабов и рабынь покупали в азиатских странах не как носителей рабочей силы, а как предметы роскоши для дворцов и гаремов восточных владык в Северной Африке, Аравии, Персии, Индии. Их чернокожих африканцев-рабов правители стран Востока, как правило, делали воинов, которые пополняли ряды их армий. Этим определялся и размер восточноафриканской работорговли, которая была менее масштабной, чем европейская.
До 1795 г. европейцы еще не могли продвинуться внутрь Черного континента. По этой же причине они не могли сами захватывать невольников. Добычей «живого товара» занимались те же африканцы, а размеры его поступления на побережье определялись спросом извне.
В работорговых районах Верхней Гвинеи невольников добывали, а затем продавали преимущественно мулаты, тесно связанные с местным населением. Значительную активность в поставке рабов для европейцев проявляли и африканцы-мусульмане. В районах, колонизованных южнее экватора, в добыче «товара» для невольничьих кораблей участвовали непосредственно и португальцы. Они организовывали специальные «работорговые» военные походы во внутренние районы континента или отправляли в глубь материка караваны, во главе которых ставили своих торговых агентов – «помбейруш». Последние порой сами были из числа невольников. «Помбейруш» совершали далекие экспедиции и приводили много рабов.
Работорговля предшествующих веков привела к полной и повсеместной деградации правовых, иногда очень суровых, норм, регулировавших в прошлом деятельность традиционных обществ. Морально деградировали и втянувшиеся в работорговлю с целью наживы господствующие слои африканских государств и обществ. Постоянно инспирируемые европейцами требования новых невольников приводили к междоусобным войнам с целью захвата каждой стороной пленных, с тем, чтобы их продать в рабство. Деятельность работорговли сделалась со временем чем-то обычным для африканцев. Люди сделали торговлю рабами своей профессией. Самым выгодным стал не производственный труд, а охота за людьми, захват пленных на продажу. Разумеется, никто не хотел быть жертвой, все стремились стать охотниками. Обращение людей в депортируемых рабов происходило и внутри самих африканских обществ. В их число попадали те, кто не повиновался местным властям, не выполнял предписанных поручений, был уличен в насилии и разбое, в супружеской неверности, одним словом был нарушителем тех или иных социальных норм, которыми руководствовалось общество.
За 150 лет нараставшего в европейских странах спроса на африканскую рабочую силу, удовлетворение его, т. е. предложение рынка невольников, оказывало различное влияние на социальную организацию участвовавшей в работорговле Африки. В королевстве Лоанго, западноафриканское побережье, верховный правитель создал для управления работорговыми операциями с европейцами специальную администрацию. Ее возглавлял «мафук» – третье по значению лицо в королевстве. Администрация контролировала весь ход торговых операций в каждой точке товарообмена. Мафук определял налоги и цены в торговле невольниками, выступал арбитром в спорах, обеспечивал поддержание порядка на рынках, ежегодно выплачивал королевской казне плату. Любой житель Лоанго мог привести на рынок невольников – местный ли вождь, просто свободные люди и даже их слуги, если только все соответствовало установленным правилам продажи. Любое отступление от сложившейся системы торговли невольниками вело к аннулированию сделки, будь он африканец или европеец. Такая централизация обеспечивала государству и немногочисленной прослойке посредников рост их богатства. Строгий контроль за продажей невольников на вывоз не нарушал внутренних порядков королевства, поскольку продававшиеся европейцам рабы никогда не происходили из королевства, а доставлялись из-за границ Лоанга. Таким образом, местное население не опасалось работорговли и традиционно занималось земледелием и рыболовством.
Пример королевства Дах-хом (Дагомея-Бенин) демонстрирует зависимость европейских работорговцев от порядков, устанавливаемых в самих африканских государствах в XVIII в., в части регулирования работорговли в экономических и культурных интересах государства. Продажа на вывоз дагомейских подданных была строго запрещена. Приток невольников происходил только с сопредельных с Дагомеей территорий. Осуществлялось строгое и обязательное регламентирование торговли, навязанное европейским купцам. Все работорговые операции в королевстве находились под жестким контролем специального лица «йовогана» и разветвленной сети его штатных соглядатаев. Йоваган был одновременно как бы министром иностранных дел и министром торговли, нередко его воспринимали как вице-короля. В случае с Дагомеей показательно, что не всегда спрос рождал предложение. Йоваган создал в своей стране такую обстановку для европейских торговцев живым товаром, что с некоторых пор им стало убыточно приобретать его в Дагомее.
Одним из резервуаров, из которого постоянно черпались невольники, причем в большом количестве, являлась восточная часть многонаселенной дельты Нигера. Здесь сложились минигосударства народов ари, игбо, эфик и др. Структура этих государств и характер их обычаев отличались от моделей Лоанго и Дагомеи. Захват невольников, как правило, производился на их же собственных территориях. Главным «производителем» рабов был оракул Аро-Чуку, которого почитали во всей дельте Нигера. Он по-своему определению требовал жертв – «пожирал» неугодных жителей. Это «пожирание» означало продажу неугодных оракулу людей как невольников на экспорт. Но так как одним подобным путем было невозможно обеспечить спрос на рабов, то вооруженные отряды ари, находившиеся под началом оракула, высаживались на берега Нигера и проводили набеги на близлежащие районы. Захваченных в плен везли к побережью. Регулярность этого торгового грузопотока обеспечивало «тайное общество» Экпе, объединявшее местную торговую элиту. В 1711–1810 гг. в результате такой активности Экпе восточная часть дельты Нигера поставила европейским работорговцам до миллиона рабов. Работорговля здесь продолжалась в таких же масштабах вплоть до 1840 г.
