Олег Козинкин - Кто проспал начало войны?
Но, скажем, шифровальщики тянуть время не могли. Их дело — зашифровать текст и передать его для отправки. И если в шифровальный отдел текст поступил в 23–45, то, потратив на зашифровку минут 20–30, «Директиву № 1» должны были передать в Оперативное управление ГШ как раз сразу после полуночи — к первому часу ночи, как и пишет Василевский. А уже здесь, в Оперативном управлении, скорее всего, еще «полчасика» и накинули… а потом начальник Оперативного управления всю войну проходил генерал-лейтенантом за эти «полчасика», хорошо еще, что к стенке не поставили за компанию с Павловым. А в результате войска на границе получили приказы о приведении в полную боевую готовность и сообщение о начале войны — под бомбами и обстрелами (кроме ОдВО). И если «Директиву № 1» действительно отправили из Генштаба не в 00.30, как пишут Жуков и Василевский, а примерно к 1.00, то для Маландина это уже вполне подсудное дело.
Но вообще-то текст «Директивы № 1» это всего лишь бумажка, которую можно пришить в «Дело». Не более. И если бы Тимошенко и Жуков действительно стали бы сразу после 23.00 обзванивать командующих западных округов, как сделал нарком флота в отношении своих подчиненных, сообщать о приведении в боевую готовность всех войск округов, «расположенных в лагерях», требовать поднимать войска по тревоге… Ведь перед 22 июня таких звонков в округа с «личными указаниями» от наркома было много. Если бы сами командующие, как Захаров, приказали «немедленно» объявлять «боевую тревогу во всех гарнизонах», то все получили бы «сигнал боевой тревоги» вовремя. Двух-трех часов вполне хватило бы для того, чтобы убрать личный состав из спящих казарм, растащить за хвосты и замаскировать самолеты… Но этого не произошло.
Но пора, наконец, объяснить, что же такого важного в пресловутой запятой и почему она появилась в Жуковском варианте в 1969 году, если ее не было в оригинале-черновике, как не было и в настоящих директивах по округам. Дело в том, что, когда текст «Директивы № 1» писался в кабинете Сталина, то там никакую запятую после слов «быть в полной боевой готовности» не поставили, потому что она не была нужна, даже мешала правильно воспринять суть данной директивы (ну, и еще потому, что Сталин отличался высокой грамотностью). И, когда директиву получили в округах, то, как и положено, никакой запятой не поставили и в приказах по округам.
Вот эта фраза из черновика-оригинала: «Одновременно войскам, Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников».
А вот как она показана в «Воспоминаниях» Жукова: «Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников».
В 1969 году корректор, зная, что в русском языке «однородные сказуемые, не соединенные соединительным союзом «и» разделяются запятой», поставила эту запятую после слова «готовности». Но! Это было бы правильно только в том случае, если рассматривать отдельно только вторую часть всего предложения — «быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников». В этом случае запятая нужна.
При допечатной проверке «Воспоминаний» Г.К. Жукова корректоры поставили запятую в длиннющем предложении после слов «быть в полной боевой готовности», а запятую перед словом «или» убрали. Сравнивать текст с оригиналом документа, как следует делать при публикации серьезных документов, не стали (и кто бы еще дал корректорам «черновик»), и вот уже «запятая» начала свою долгую жизнь в исторической науке. Потом ее добросовестно переносили во все издания и делают это и сегодня, в том числе и в электронном варианте жуковских «Воспоминаний», представленном в Интернете. Оставили эту запятую и Яковлев со товарищи в своем сборнике документов.
Впрочем, в наше время этой запятой уже вообще не ставят. Например, в новой книге А. Исаева «Неизвестный 1941. Сорванный блицкриг» или в книге Е. Прудниковой «Технология невозможного» в этом месте «Директивы № 1» вообще нет никаких «запятых». Гуляет уже такой вариант: «…быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников». Без всяких запятых вообще, как в варианте из ВИЖ от 1989 года.
Но этой запятой после слов «быть в полной боевой готовности» на самом деле быть не должно. В этом длинном предложении, при этих «однородных сказуемых», есть важное слово, «общий второстепенный член» — «войскам». Постановка запятой после слов «быть в полной боевой готовности» отделила бы понимание того, «кому быть в готовности», в пользу одного «сказуемого» — «быть». И если поставить эту запятую, то действительно становится непонятно, кому следует «встретить возможный внезапный удар…». «Директива № 1» с этой запятой действительно становится и «несуразной» и «безграмотной», как было не раз подмечено.
Нет этой запятой в черновике, нет в изданных вариантах «Директивы № 1» от 1958 года, нет в приказах по округам. Нельзя менять запятые в вышестоящих приказах. А в оригинале «Директивы № 1» написано было так, как надо, и именно так и была эта фраза передана в округа, именно так ее вставляли в тексты своих директив в округах, именно так она и должна была выглядеть в мемуарах Жукова.
К сожалению, в «СБД № 36» от 1958 года нет аналога «Директивы № 1» для Киевского ОБО или Одесского ВО. Можно было бы посмотреть и сравнить, есть ли там эта запятая после слов «быть в полной боевой готовности», и, главное, проверить, что же вообще сочинил Кирпонос для своего округа, такую же туфту, как и Павлов, или все же нечто более грамотное, как в ПрибОВО? Или же он действительно просто скопировал текст директивы, «Приказа Наркомата обороны»? Вроде бы «Директива № 1» по КОВО есть в книге «Лето 1941. Украина: Документы и материалы. Хроника событий. Коллектив авт., сост.: Замлинский В.А. (рук.) и др. — Киев. Изд-во «Україна»1 991 512 с.: ил.». Но эту книгу найти пока проблематично.
Впрочем, если «Директиву № 1» для КОВО и «забыли» опубликовать в 1958 году, то, возможно, она не слишком отличается от павловской. Время приема приказа наркома там, скорее всего, вообще не стоит (как и на Директиве из ПрибОВО), а время отправки — примерно 2.30, как написал Баграмян в 1971 году. Впрочем, часть этой директивы и время поступления в войска есть в воспоминаниях начштаба 12-й «приграничной» армии КОВО генерала Арушаняна.
Генерал-лейтенант Арушанян Б.И., «Боевые действия 12-й армии в начальный период войны», «ВИЖ», 1973, № 6. Размещено на сайте — http://www.rkka.ru/oper/ 12A/main.htm:
«21 июня я засиделся в штабе армии, который располагался в Станиславе, за разработкой очередного планового учения и вернулся домой очень поздно. В четвертом часу ночи меня разбудил телефонный звонок:
— Товарищ генерал, докладывает оперативный дежурный. Вас срочно вызывает к аппарату начальник штаба округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев.
Быстро одеваюсь, еду в штаб. Дежурный доложил: только что по «ВЧ» звонил командующий войсками округа генерал-полковник М.П. Кирпонос и приказал срочно вызвать в штаб командующего армией генерал-майора П.Г. Понеделина и Вас. Командарм еще не прибыл.
Я доложил о своем прибытии командующему войсками (около 4.00).
— Какова обстановка в полосе вашей армии? — спросил генерал М.П. Кирпонос.
— Пока все спокойно.
— Хорошо. Возьмите бумагу, карандаш и записывайте. Немецко-фашистская авиация, — диктует Кирпонос, — сегодня в 3:00 бомбила Киев, Одессу, Севастополь и другие города. С 3 часов 30 минут артиллерия ведет сильный огонь по нашим пограничным заставам и укрепленным районам. Приказываю:
1. Немедленно поднять войска по тревоге, рассредоточить их и держать в боевой готовности; авиацию рассредоточить по полевым аэродромам.
2. Огневые точки УР занять частями укрепрайонов.
3. Полевые войска к границе не подводить, на провокации не поддаваться.
Я повторил записанное распоряжение.
— Выполняйте, — сказал Кирпонос. — Пусть командарм позвонит мне.
Положив трубку, я приказал оперативному дежурному по боевой тревоге поднять личный состав штаба. Затем начал передавать по «ВЧ» связи командирам корпусов и армейским частям полученный приказ. В это время прибыли генерал ИГ. Понеделин и член Военного совета бригадный комиссар И.П. Куликов. Я доложил им о приказе и принятых мерах. Вскоре собрался и весь состав штаба. Ознакомившись с обстановкой, офицеры приступили к работе.
Примерно через час (около 5–00? — К.О.) генерал М. А. Пуркаев вызвал меня к аппарату «Бодо» и передал условный сигнал для ввода в действие плана прикрытия государственной границы — «КОВО 1941»- Я сразу же доложил командарму, в кабинете которого находился и член Военного совета. Мы немедленно оповестили соединения и части.
