Артур Конан-Дойль - Торговый дом Гердлстон
Заметив любопытные лица, глазевшие на них с палубы одного из больших пароходов, Эзра шепнул отцу, что им не следует сидеть на виду.
- Мы в этих наших костюмах представляем довольно необычное зрелище на борту рыбачьего шлюпа, - сказал он. - Привлекать к себе внимание зевак отнюдь не в наших интересах.
По-прежнему дул свежий ветер, и маленькое суденышко все так же ходко шло под парусом, делая от шести до восьми узлов.
- Попутный ветер - это наша удача, - пробормотал Эзра, не столько адресуясь к отцу, сколько к самому себе.
- Провидение ниспослало его нам, - торжественно провозгласил Джон Гердлстон, еще раз демонстрируя этим странную особенность своего мышления.
В десять часов утра они миновали каменистые террасы Гастингса и в половине одиннадцатого увидели мачты рыбачьих судов у берега Винчелси. Около часу дня, обогнув высокий, острый мыс Данжнесса, они отдалились от берега, вышли в открытое море, и длинная белая стена и шпили Фолкстона и Дувра отступили к горизонту. С противоположной стороны, там, где синева моря сливалась с синевой неба, в туманной дымке лежал французский берег. Время уже подходило к пяти часам, и солнце снова стало клониться к закату, когда рыбак, уже давно вглядывавшийся вдаль, заслонив загрубелой рукой глаза от солнца, тронул Эзру за рукав.
- Смотрите сюда, видите эти буруны? - сказал он, указывая куда-то по правому берегу. Эзра, всмотревшись, различил длинную белую полосу пены, нарушавшую однообразную синеву океана. - Это Гудуинс, - продолжал рыбак. А там дальше стоят на якоре суда у входа в Даунс.
До этих судов нужно было покрыть еще не одну милю, но лицо Эзры просветлело, когда он воочию увидел цель, к которой стремился. Он тут же принялся снова приводить в порядок свой костюм и одежду отца.
- Наконец-то! - с глубоким вздохом облегчения пробормотал он, вглядываясь в очертания судов, которые росли и становились все более четкими с каждой минутой. - Вон тот корабль с краю, ручаюсь, что это "Черный орел". Он стоит на якоре.
- Да, это "Черный орел", - убежденно подтвердил его отец. - Я узнаю профиль его кормы и наклон мачт.
Когда они подошли ближе, последние сомнения рассеялись.
- Видите белую полосу на борту? - сказал Эзра. - Все ясно, это "Черный орел". Вам теперь нужно доставить нас на этот корабль, который стоит там с краю, Сэмпсон.
Рыбак снова поглядел вдаль.
- На этот трехмачтовик, который только что поднял якорь? - спросил он. - Ну нет, нам теперь уже не догнать его.
- Он поднял якорь?! - взвизгнул Эзра. - Вы что, хотите сказать, что он уходит?
- А вы поглядите сами, - сказал рыбак.
И все увидели, как на судне заплескал сначала один большой квадратный парус, потом развернулся второй, и вот корабль уже распростер по ветру все свои белые крылья.
- Так что ж, не можем мы разве его догнать?! - яростно выбранившись, воскликнул Эзра. - Мы должны остановить его, понимаешь ты! Во что бы то ни стало.
- Ему придется три раза менять галс, прежде чем он ляжет на курс и разовьет ход, а нам нужно только полным ходом идти вперед, и мы можем, пожалуй, нагнать его.
- Во имя всего святого, ставь все паруса, какие у тебя есть! Отдавай рифы! - Дрожащими руками Эзра сам отдал рифы, и подхваченный ветром шлюп сильно накренился. - Можешь ты поставить еще один парус?
- Можно было бы поставить еще треугольный парус, - сказал рыбак. - Мы уже на три румба привелись к ветру. Больше ничего сделать нельзя.
- Мне кажется, мы нагоняем его, - воскликнул Джон Гердлстон, не отрывая глаз от трехмачтовика, до которого оставалось еще мили полторы.
- Да, сейчас мы его нагоняем, но ведь он еще поворачивает. А потом пойдет вперед полным ходом, верно я говорю, Джордж?
Сын рыбака утвердительно кивнул и рассмеялся хрипло.
- Прямо как на гонках, - весело объявил он.
- А приз - наши головы, - пробормотал Эзра про себя. - Слишком большой риск, чтобы получать от этого удовольствие. Однако мы его нагоняем.
Темный корпус корабля, обращенный к ним кормой, и его высокие паруса были им отчетливо видны. Корабль маневрировал, стараясь использовать ветер, чтобы, выйдя из бухты Гудуинс, лечь на курс в Ла-Манше.
- Он делает поворот оверштаг, - сказал Сэмпсон.
И в эту минуту вся снежно-белая масса парусов накренилась в противоположную сторону, и корабль повернулся к ним боком, так что стал виден весь, от носа до кормы, и каждый парус, словно вырезанный из слоновой кости, обозначился на фоне холодного, бледно-голубого неба.
- Если мы не нагоним его сейчас, пока он на этом галсе, он уйдет от нас, - заметил рыбак. - Еще раз переменит галс и будет уже в Ла-Манше.
- Есть у вас какая-нибудь белая тряпка? - крикнул Эзра. - Он нырнул вниз, в каюту, и тут же вернулся с грязной скатертью в руках. - Станьте здесь, отец! Возьмите это и махайте! Они должны вас увидеть.
- А мы здорово их нагоняем, - заметил сын рыбака.
- Да, пока что нагоняем, - подтвердил отец. - А вот успеем ли нагнать да задержать, прежде чем он развернется?
Старик Гердлстон, стоя на носу шлюпа, размахивал скатертью над головой. Сын, присоединившись к нему, махал носовым платком.
- Мне кажется, до них уже не больше полмили. Давайте попробуем кричать.
Эзра и его отец огласили море хриплыми, нестройными криками, к которым присоединили свои голоса оба рыбака.
- Ну-ка, еще разок! - сказал Эзра.
И снова над морем разнесся долгий, протяжный крик, полный тоски и отчаяния. Но трехмачтовик твердо держался своего курса.
- Если они еще минут пять не повернут оверштаг и не увалятся под ветер, им тогда уже от нас не удрать, мы их нагоним, - сказал рыбак.
- Вы слышите? - крикнул Эзра отцу, и оба с удвоенной энергией принялись махать и кричать.
- Они снова поворачивают оверштаг, - внезапно крикнул Джордж. - Все пропало!
Старик Гердлстон застонал, увидав, как поворачивается грот-рей. Все глаза были прикованы к кораблю, все ожидали продолжения маневра. Но он задерживался.
- Они заметили нас! - воскликнул рыбак. - Ждут, хотят взять нас на борт!
- Значит, мы спасены! - сказал Эзра и спрыгнул с носа на палубу, утирая пот со лба. - Спуститесь в каюту, отец, и приведите себя в порядок. Вы похожи на привидение.
Напитки, подаваемые в "Петухе и курослепе", так пришлись по вкусу капитану Гамильтону Миггсу - вопреки уже отмеченному выше саркастическому складу его ума, - что он возвратился на свой корабль в крайне неустойчивом и физически и морально состоянии. Будучи яростным приверженцем гомеопатии и свято веря в ее доктрину, врачевания подобного подобным, он, едва поднявшись на борт, приступил к восстановлению своего баланса путем поглощения не поддающегося учету количества корабельного рома.
- На черта мне держать на борту лоцмана, если я зачем-то должен оставаться трезвым? - икая, вопросил он своего помощника Макферсона. И с этой неопровержимой логической предпосылкой он затворился в своей каюте и от самого Лондона до Грейвсенда распевал во все горло веселые песенки. Это занятие столь его утомило, что в конце концов он уснул как убитый и, мощно прохрапев пятнадцать часов кряду, появился на палубе, когда "Черный орел", подняв якорь, намеревался выйти из бухты Гудуинс и устремить свой бег в Ла-Манш.
Капитан Гамильтон Миггс, засунув руки в карманы, наблюдал за перестановкой парусов и очень щедро и изобретательно осыпал бранью всех от помощника капитана до младшего юнги, выказывая большую широту ума, не признающего званий и рангов. Временно истощив весь свой запас ругани, капитан снова спустился в каюту, дабы подкрепить силы ромом. Эта операция, по-видимому, освежила его память или подхлестнула изобретательность, ибо он снова появился на палубе и обрушил новое многоэтажное сооружение на голову стоявшего у штурвала, после чего мрачно и величественно принялся расхаживать взад и вперед по шканцам, бросая неодобрительные взгляды то на облака, то на паруса и явно стараясь произвести на команду впечатление своей необычайной проницательностью.
"Черный орел" уже вторично сделал поворот оверштаг и готов был, покинув бухту Гудуинс, выйти в открытое море, когда на глаза капитану Миггсу случайно попался рыбачий шлюп, на носу которого мельтешило что-то белое. Шлюп под всеми парусами шел прямо на корабль. Кое-как укрепив дрожащей рукой подзорную трубу на поручнях, капитан принялся разглядывать шлюп. На лице его отразилось изумление, сменившееся вскоре покорным ужасом.
- Они опять здесь, Мак! - отнесся он к помощнику.
- Кто "они", сэр?
- Черти, кикиморы, привидения! Нельзя мне было выходить на сквозняк.
- А вид у вас неплохой, - сочувственно подбодрил его помощник.
- Все может быть. Но только они опять мне являются. Раньше все больше были крысы... крысы, а иной раз тараканы. Ну, а сейчас кое-что похуже. Я как поглядел в трубу на этот шлюп у нас за кормой, так сразу их увидел, не сойти мне с этого места, - и молодого мистера Эзру и самого старика Гердлстона. А старик, представь, в зюйдвестке набекрень и машет полотенцем! Такой чертовщины мне еще ни разу не мерещилось. Пойду выпью капель - у меня там еще немного осталось после давешнего приступа - и вздремну малость.
