Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.
Помимо тех бедствий, которые могли навлекать эти перебежчики, сам факт их отречения подрывал фундаментальные основы священной традиции, поражая евреев в наиболее уязвимое место. Нет ничего удивительного, что в этих условиях ренегаты становились объектами ненависти и презрения, не имевших себе равных. Следы этого отношения можно встретить и в наши дни даже среди наиболее «ассимилированных» и дальше всего отошедших от религии евреев. Не удивительно также и то, что искренние обращения были невозможны в эпоху, когда пропасть между евреями и христианами стала совершенно непреодолимой как практически, так и эмоционально, как в семейном, так и в социальном отношениях.
Где, когда и каким образом могли возникнуть контакты между проповедниками и новообращенными? И если даже каким-то чудом это оказалось возможным, то еврейский здравый смысл, тот самый простой и обыденный здравый смысл, который делает столь затруднительным понимание христианской тайны откровения, если только к ней не приучают с самого раннего детства, этот здравый смысл должен был стать непреодолимым препятствием. Прекрасной иллюстрацией этому может служить следующая еврейская притча:
«Некий государь, большой ценитель литературы и искусства, имел у себя на службе врача-еврея, с которым он любил вести теологические дискуссии. Однажды он взял его за руку, привел в свою библиотеку и сказал: «Смотри! Все эти ученые книги были написаны для доказательства истинности христианских догматов. А что есть у вас для утверждения ваших принципов?» – «Конечно, тринадцать догматов Маймонида могут уместиться на одном листе бумаги», – ответил еврей, – «Но как бы много ни было книг, которые вы мне показываете, ваше величество, и сколь ни велика их ценность, я никогда не мог понять, зачем, чтобы облегчить страдания человечества, Господь не придумал ничего лучше, чем пройти через тело некоей девственницы, принять человеческий облик, претерпеть тысячу мук и даже смерть – и все это без какого-либо ощутимого результата!»
(Читателя, шокированного или задетого предыдущими строками, я отсылаю к характерному труду отца П. Броуи – P. Browe Die Judenmission im Mittelalter und die Päpste, Rome, 1942. В этой книге автор со скрупулезной честностью приводит всевозможные еврейские рассуждения такого рода. Делая это, он поражается невероятной слепоте, которую проявляли евреи на протяжении столетий, что в свою очередь может служить доказательством трудностей, возникающих при обсуждении этих вопросов…)
V. ЭПОХА ГЕТТО (НАСТОЯЩИЙ АНТИСЕМИТИЗМ)
Мы теперь входим в тот период истории, когда, начиная с эпохи Возрождения, западный мир вступил на совершенно новые пути, когда во всех областях стали происходить изменения, чреватые самыми серьезными последствиями. Однако, несмотря на прогресс в области науки и техники и утверждение капиталистической системы, образ жизни и уровень мышления широких народных масс остается на прежнем уровне. Антисемитизм продолжает составлять неизбежную и неотъемлемую часть этого мира в том же самом виде, в каком он сложился в предыдущие эпохи. Что касается евреев, то они также продолжают существовать вплоть до времени кануна Французской революции, ничего не меняя в нравах и обычаях своих предков, пребывая в состоянии стагнации или «окаменения». Их столь специфический образ жизни в лоне враждебного общества обрел в польских гетто наиболее завершенные и, казалось бы, окончательные формы. С другой стороны, такие страны, как Франция и Англия, вплоть до начала XVIII века сохраняют запрет на проживание евреев на своей территории. Это положение и определяет естественным образом план данного раздела нашего исследования.
Сначала мы рассмотрим проблему антисемитизма и его проявлений в условиях отсутствия евреев, т. е. в каком-то смысле отвлеченный антисемитизм в его чистом виде. Затем на примере Германии мы сможем рассмотреть взаимозависимость между антисемитизмом и реакциями, вызванными присутствием евреев, т. е. то, что мы называем форсированным антисемитизмом. Наконец, особые условия, в которых оказался иудаизм в Польше, будут нас интересовать с другой точки зрения: здесь мы действительно сможем увидеть, как впервые после начала рассеяния европейские евреи смогли по-настоящему возродить свой народ.
Отвлеченный антисемитизм: Франция
Прежде всего следует задать вопрос, верно ли, что во Франции не осталось евреев после изгнания 1394 года? Некоторые историки, в частности Робер Аншель, высказали гипотезу, по которой часть евреев смогла остаться жить во Франции или тайно, или формально приняв обращение в христианство, т. е. в качестве «марранов». В поддержку этой гипотезы приводились искусно сформулированные аргументы. Далее мы увидим, что еще в 1650 году общественное мнение обвиняло достопочтенную корпорацию старьевщиков в том, что они тайно исповедовали иудаизм. Однако совершенно очевидно, что эти самые старьевщики, кем бы они ни были в XV веке (на этот счет нет никаких сведений), в XVII веке являлись лояльными добрыми католиками. Иными словами, мы здесь имеем дело с одним из тех ни на чем не основанных коллективных наваждений, весьма устойчивых и характерных для антисемитизма, впечатляющим примером которых могут служит португальские Judeus и Сhиеtas с Балеарских островов.
Совершенно очевидно, что с эпохи Возрождения во Франции больше не осталось и следа местных французских евреев, если не считать нескольких ономастических и топографических воспоминаний. Напротив, колонии так называемых «португальских» евреев-марранов возникли в начале XVI века в некоторых портах – в Байонне, Руане, Нанте и особенно в Бордо. Но они внешне исповедовали христианство, что было, разумеется, менее шокирующим для чувств той эпохи.
Часто это были значительные деятели, многие из которых являлись международными коммерсантами и в этом качестве находились под защитой властей, озабоченных прежде всего финансовыми потребностями. Весьма правдоподобно, что некоторые из них обосновались во внутренних частях страны, в Париже или в других местах. В целом, образованные французы были прекрасно осведомлены об их существовании. Выражение «испанский марран» (т. е. фальшивый) можно встретить у Дю Белле, а оборот «сын маррана» – у Клемана Маро. Но тот же самый Маро выражает свое изумление, увидев в Венеции «евреев, турков, арабов и мавров, которых здесь можно встретить целыми толпами каждый день».
Это означает, что для французов XVI века вид евреев, живущих открыто, должен был быть весьма непривычным. Монтень, сам бывший потомком марранов, также встречал евреев в Риме и даже посетил синагогу. Он тоже описывает это как любопытное и экзотическое зрелище. А поэт Сагон (который должен был понимать в этом толк, поскольку это он и был тем самым «сыном маррана», о котором писал Маро) сообщает, что:
«Франции едина в своей религии, Во Франции нет ни одного еврея, Не то, что в соседних странах».
В самом деле, до царствования Людовика XIV и аннексии Меца и Эльзаса известно лишь два или три случая, чтобы евреи открыто исповедовали во Франции свою религию. Прежде всего это Симон Молшо, которому Франциск I предложил кафедру иврита в Колледже Франции. Затем, в следующем столетии, и это имя необходимо особо подчеркнуть, – Эли Монтальто, ставший придворным лекарем Марии Медичи. Вокруг него сложился небольшой кружок евреев, как обращенных, так и необращенных, каббалистов, врачей просто шарлатанов, «сделавших своей профессией гадание… на основе каббалы», в эпоху, когда каббала была в моде, и когда многие выдающиеся умы занимались поиском философского камня или эликсира долголетия. Мозаид, беспокойный каббалист, прибывший из Лиссабона, чей образ был запечатлен Анатолем Франсом в романе «Харчевня королевы Гусиные лапы», мог попасть под влияние одного из членов этого кружка, поскольку эти люди пользовали« широкой известностью. Между прочим, эта история, имевшая плохой конец, заслуживает более подробного рассказа.
В это время (1611-1617 годы) итальянский авантюрист Кончино Кончини и его жена, фавориты регентши Марии Медичи, имели во Франции огромную власть. Ведущая роль в этой паре принадлежала женщине, страдавшей от того, что в наши дни называется неврозом. Она жаловалась на тысячи странных и таинственных недугов и безуспешно обращалась к самым знаменитым врачам и экзорцистам Франции и Наварры.
Монтальто, слава которого распространилась по всей Италии, жил в Венеции. Она обратилась к нему, но этот «великий иудей и настоящий еврей», «не желавший скрывать свою веру и преступать через нее», поставил условием своего приезда во Францию право открыто исповедовать иудаизм, добавив к этому, «что его убеждения можно узнать по одному единственному факту, а именно, что он не примет ни одного денье в день субботы». Это право было ему дано. Он прибыл, и, судя по всему, его искусство имело большой успех, поскольку он стал лечить саму регентшу и остался во Франции до конца своих дней. После смерти его тело было забальзамировано и похоронено на еврейском кладбище Амстердама. Без сомнения в свите Монтальто были евреи; вероятно также, что он вызвал во Францию некоторых евреев из Голландии, что ставилось ему в вину уже посмертно.
