Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю
Будучи представителем Анжуйской династии, Ричард являлся также участником непрекращающейся вражды с Капетингами и часто оказывался втянутым в споры с Людовиком VII, а после 1180 года — с его наследником Филиппом-Августом. Его затянувшаяся помолвка с французской принцессой была также болезненным вопросом, потому что Генрих II использовал предполагаемый союз как инструмент дипломатического давления, а брак пока не был заключен. В июне 1187 года король Филипп-Август вторгся на анжуйскую территорию в Берри, подтолкнув Генриха II и Ричарда к союзу и подготовке контрудара. Решающее сражение казалось неминуемым, но в последний момент было достигнуто урегулирование и было заключено перемирие на два года. Однако когда все уже было согласовано, Ричард неожиданно переметнулся на другую сторону и вернулся в Париж вместе с Филиппом-Августом, публично демонстрируя дружеское отношение к нему. Это был ловкий дипломатический ход, которого также не предвидел постаревший Генрих II. То, что Ричард хотел этим сказать, было очевидно: если анжуйский правитель захочет лишить Ричарда Аквитании, молодой принц готов порвать со своей семьей и стать на сторону Капетингов. Генрих II, которого переиграл собственный сын, немедленно попытался наладить отношения с Ричардом, подтвердив все его территориальные права. Тем самым король вернул сына на свою сторону, но отчужденность продолжала существовать, и было ясно, что новой конфронтации с участием Генриха, Ричарда и Филиппа-Августа не избежать.
Ричард и Крестовый поход
Неделей позже — 4 июля 1187 года — Саладин нанес поражение иерусалимским франкам при Хаттине. К ноябрю того же года Ричард принял крест в Туре, очевидно не поставив в известность отца. При сложившихся обстоятельствах его решение было необычным. В 1187 году Ричард был полностью вовлечен в западноевропейскую политику и продемонстрировал абсолютную решимость сохранить свое герцогство и взять контроль над Анжуйской империей после смерти Генриха II. После этого он присоединился к Крестовому походу, по-видимому не думая о последствиях, ведь этот шаг угрожал не только его собственным планам, но и перспективам династии. Король Генрих был разъярен, узнав об этом неосмотрительном и импульсивном акте. Филипп-Август тоже, мягко говоря, удивился, когда его потенциальный союзник выбрал священную войну. Участие Ричарда Львиное Сердце в Третьем крестовом походе обещало разрушить с трудом сбалансированную сеть власти и влияния в Англии и Франции. Ричард мог потерять все, ничего не приобретя взамен.
Как можно объяснить это аномальное явление? Современные ученые, имеющие неоспоримое преимущество — возможность оглянуться назад, — знают, что очень скоро Запад настолько сильно захватит идея Крестового похода, что даже Генрих II и Филипп-Август примут крест уже через несколько месяцев, и изображают решение Ричарда закономерным и неизбежным. Однако в той обстановке оно было совершенно необычным.
Возможно, сработало множество факторов. Если у Ричарда и была какая-то слабость, то это безрассудная самоуверенность. Даже один из верных сторонников признавал, что «его можно обвинить в поспешности», но пояснял, что у молодого человека «был несокрушимый дух, он не терпел оскорблений, и внутреннее благородство подталкивало его к действиям». Кроме того, Ричардом, как и многими крестоносцами до него, вполне могла руководить искренняя набожность. Также нельзя забывать о его семейных и сеньоральных связях с франкской Палестиной — все же он был правнуком Фулька Анжуйского, короля Иерусалима в 1131–1142 годах, кузеном королевы Сибиллы и бывшим сюзереном выходца из Пуату Ги де Лузиньяна. Ричард Львиное Сердце стремился выйти из тени своих родителей. Большая часть его жизни была посвящена повторению и продолжению дел отца (и в какой-то степени также его матери). До 1187 года для достижения этой цели он защищал Аквитанию и готовился унаследовать Анжуйскую империю. Но Хаттин и начало Третьего крестового похода открыли другой путь к величию — новый шанс оставить след в истории в качестве командира в священной войне далеко за границами Европы. Крестовый поход мог привлечь Ричарда, как страстного воина, жившего в мире, где понятия о рыцарской чести и отважном поведении постепенно начали сливаться. Предстоящая кампания должна была стать испытательным полигоном для отваги и мастерства.[233]
Установить точный баланс между различными стимулами невозможно. Вполне вероятно, что и сам Ричард не смог бы точно определить, что именно подвигло его на такие действия. Определенно в последующие годы он не раз демонстрировал гнев и импульсивность. Также не приходилось сомневаться, что он никак не может совместить все свои роли — крестоносца, короля, военачальника и рыцаря.
ПРИНЯТИЕ КРЕСТА
Вступление Ричарда в ряды крестоносцев вызвало политический кризис. Филипп Французский угрожал вторжением в Анжу, если король Генрих II не пойдет на территориальные уступки и не заставит Ричарда жениться на сестре Филиппа Алисе. 21 января 1188 года два короля, представители династий Капетингов и Анжу, Филипп и Генрих, встретились недалеко от пограничной крепости Жизор, чтобы обсудить возможные пути урегулирования. Также присутствовал архиепископ Иосиф Тирский. Он произнес взволнованную проповедь об угрожающей ситуации на Святой земле и достоинствах Крестового похода. Он так чудесно говорил, что склонил и их сердца к принятию креста. В тот момент якобы в небе появился крест — «чудо», подтолкнувшее многих ведущих аристократов Северной Франции присоединиться к экспедиции, в том числе графов Фландрского, Блуа, Шампанского и де Дрё.[234]
На фоне широкой народной поддержки Генрих II и Филипп-Август сделали публичные заявления о своем намерении принять участие в священной войне в Леванте. Неизвестно, кто из них выступил с такой инициативой первым, а кому оставалось только последовать примеру. Определенно можно сказать лишь то, что это сделали оба, и оба продемонстрировали намерение действовать в тандеме. Анжу и Капетинг поклялись принять участие в Крестовом походе на Восток, но не приходилось сомневаться, что один не покинет Европу без другого. Сделать это было равнозначно политическому самоубийству. Абсолютная необходимость скоординированных действий и синхронизированного отъезда имела большое влияние на Третий крестовый поход, став причиной целого ряда задержек, во время которых английский и французский монархи взирали друг на друга с недоверием и подозрительностью.
Фридрих Барбаросса и немецкий Крестовый поход
В 1187 году Фридрих Барбаросса, германский император из династии Гогенштауфенов, достиг уже весьма преклонных лет. Благодаря серии военных кампаний и дальновидной политике он навязал беспрецедентную степень централизации известным своей независимостью германским баронам и достиг выгодных договоренностей с Северной Италией и папством. Власть Фридриха распространялась на территорию, протянувшуюся от Балтийского побережья до Средиземноморья и Адриатики. Если говорить о богатстве, военных ресурсах и международном престиже, его власть превосходила и Анжу, и Капетингов. Неудивительно, что многие современники предназначали именно ему ведущую роль в Третьем крестовом походе.
Первый призыв к оружию в Германии прозвучал в 1187 году при зимнем дворе в Страсбурге. И сразу появились первые желающие. Но император выжидал, изучая масштаб народной поддержки экспедиции, прежде чем принять крест в Майнце 27 марта 1188 года и объявить о своем твердом намерении отправиться в поход ровно через год. После этого Фридрих начал быстрые, но тщательные приготовления к отъезду: отправил в изгнание своего политического противника Генриха Льва, оставил старшего сына Генриха IV в Германии, а второго сына — Фридриха Швабского взял с собой в поход. Барбаросса использовал собственные экономические ресурсы, создал имперский фонд расходов на войну, после чего передал ответственность за финансирование экспедиции отдельным крестоносцам и потребовал, чтобы каждый участник брал собственные денежные средства на Восток.
Некоторые немецкие крестоносцы плыли в Левант на кораблях — в том числе отряды из Кёльна, Фрисландии, а потом и те, которыми командовал австрийский герцог Леопольд V, но Фридрих предпочел вести главные силы по сухопутному маршруту, выбранному предыдущими экспедициями. Рассчитывая облегчить путешествие на Восток, он инициировал установление дипломатических контактов с Венгрией, Византией и даже с мусульманским правителем сельджуков Анатолии Кылыч-Арсланом II. 11 мая 1189 года, лишь чуть-чуть позже, чем было назначено, Барбаросса вышел из Регенсбурга во главе большой армии. В ней было одиннадцать епископов, около двадцати восьми графов, четыре тысячи рыцарей и несколько десятков тысяч пехотинцев.
