Исаак Тейлор - Славяне и арийский мир
Таким образом, для всех древних славян можно констатировать не только одно лишь политическое и культурное, но и определенное расовое влияние, оказанное на них германцами: в конце той эпохи, когда славянство еще было едино как таковое, это случилось вследствие контакта с остготами, позже, у западных славян, с одной стороны, благодаря принятию в себя остатков германского населения в Восточной Германии, Польше и Богемии, а с другой — появлению норманнов. У восточных же славян это точно так же происходит благодаря норманнам. Но это влияние вряд ли может чем-либо способствовать в интерпретациях расовой классификации древних славян. Мы не имеем ни одного примера подобного влияния на славян в восточнонемецких и западнопольских областях, некогда населенных германцами. Точно так же повсеместно мала высокая доля участия нордического компонента и в варяжской зоне. Основное разделение (см. рис. 24) проходит скорее поперек линии север — юг. Таким образом, основную массу нордических компонентов в древнем славянстве следует, пожалуй, приписать все же индогерманскому, праславянскому основному слою.
К ВОПРОСУ РАЗМЫТИЯ ЧЕРТ НОРДИЧЕСКОЙ РАСЫ, ИЛИ ДЕНОРДИЗАЦИИ, СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ
Остается еще один вопрос: в какой мере развитие древнего славянства спроецировано на сегодняшние славянские народы? Так или иначе все они обладают не столь высокой долей присутствия нордического компонента, который у разных народов на фоне составляющих самых различных рас — восточноевропеоидной и альпийской, динарской и средиземноморской, — во многих случаях отходит на задний план. Для этого размытия черт нордической расы, или «денордизации» (Entnordung), возможны два объяснения. Во-первых, это может быть обусловлено угасанием и исчезновением нордических родовых сообществ вследствие естественного отбора в процессе размножения, когда численный перевес и «победа по количеству рождавшихся» в конечном счете оказались на стороне европеоидов. С другой же стороны, это могло явиться следствием социального перераспределения, которое ослабило барьеры между верхним и нижним слоями, позволив прежде всего тем самым полностью выступить на историческую авансцену той части населения, которая прежде, с позволения сказать, «затенялась» вследствие культурного и расового преобладания верхнего слоя. Здесь уместно поставить вопрос следующим образом: возможно ли наблюдать ход этого процесса уже в эпоху древних славян и позволительно ли из характера изменений делать выводы, имеющие, к примеру, социологическую подоплеку?
Однако ответ на этот вопрос существенно затруднен вследствие того, что временный пласт, который мы охватываем, исследуя найденные черепа древних славян, не глубок. Он целиком ограничен преимущественно серединой XI — окончанием XII столетий, то есть примерно 11/2 столетиями, интервалом между собственно периодом переселений и вступлением в практически одновременно для большинства славянских племен наступившую эпоху христианизации. Поэтому выстроить племенные группы во временной последовательности и высчитать отсюда ход их развития невозможно, что усугубляется и способными исказить картину значительными пространственными различиями.
Количество признаков, отклоняющихся у относительно молодых групп по сравнению с более древними в направлении восточноевропеоидной или нордической рас. Во всех группах, отделенных от нас меньшим временным интервалом, смещение средних величин признаков наблюдается в направлении восточноевропеоидной расы!
В пределах же то одной, то другой определенной группы, напротив, существует возможность, разделяя более древний материал от сравнительно молодого, осуществлять его сравнительный анализ. Так, изучая обнаруженные в Богемии практически в одном и том же месте черепа, удалось установить временную последовательность между ними — речь идет о находках в районе селений Жалов (Žalov) и Левый Градек (Levý Hradec), правда, при этом первые из них были найдены во второстепенном напластовании, но в непосредственном соседстве с предметами славянского обихода. Найденные в Словакии в районе Девина черепа старше тех, что были обнаружены в Дольном Ятове. Третья же, несколько меньшая, серия относится к еще более древнему времени — к IX столетию (Матейка, 1925). Она, по всей видимости, ведет происхождение из эпохи, в которой было еще общепринято преимущественно огненное погребение. В Мекленбурге места захоронения близ селения Альт-Бартельсдорф более древние, нежели те, что обнаружены под Гамелем; сложенные из камней курганы дреговичей моложе земляных. Наконец, для полян и северян, вследствие имеющегося в наличии соответствующего материала, к курганному периоду позволительно присоединить период могильных захоронений. Для южных славян устанавливать стадии временной последовательности на протяжении собственно древнеславянской эпохи необходимости нет. Однако для сравнения здесь приводятся сведения о нескольких относящихся к позднему средневековью находках из захоронений богумилов (Bogumilengräbern) в Боснии.
[105) Богумилы (Bogumilen) — секта, которая была особенно распространена среди болгар, но также местами встречается и на территории сегодняшней Югославии. Их могилы в Боснии обозначены огромными надгробными камнями. Конечно же, установить, являются ли приверженцы этой секты полноправными представителями населения той эпохи или некой отфильтрованной группы (Siebungsgruppe), не представляется возможным. Во всяком случае, расхождение краниометрических параметров богумилов (10 м — из музея Сараево) полностью соответствует эволюционной направленности к сегодняшнему населению, так что никакой необходимости предпринимать какую-либо существенную фильтрацию не существует.]
Конечно же, группы, в которых производились сравнения, отчасти чрезвычайно малочисленны, но из общей их совокупности определенные заключения извлечь тем не менее можно. Так, практически полностью неизменно в относительно молодых группах, то есть среди обнаруженных на востоке в кладбищенских захоронениях черепов, наблюдается отклонение признаков в направлении восточноевропеоидного типа. В Словакии самая древняя серия, обнаруженная близ Уг. Скалице, во всех признаках великолепно представляет типично нордические формы, и присутствие ненордических элементов в каком-либо из исследуемых черепов здесь едва ли можно преположить. Совершенно аналогично дело обстоит с древнейшими жителями Богемии, а также с северянами, дреговичами и полянами. Наименее отчетливо это явление встречается у вендов. Исключением же для восточных и западных славян является лишь соотношение между более древней серией из Девина (XI–XII вв.) и сравнительно молодой из Дольного Ятова (XII–XIII вв.) в Словакии, которые, правда, во временном интервале находятся в непосредственной близости друг с другом. Франкенбергер (Frankenberger, 1935) это объясняет их различным местоположением по отношению к транспортным артериям древности: находящийся в отдалении от них Дольный Ятов должен был сохранить древнеславянский характер гораздо лучше Девина, расположенного близ Дуная, который издавна являлся крупным и весьма оживленным торгово-транспортным путем. Параллелью к вышесказанному являются подгруппы западнопрусских древних славян. Расположенные севернее и находящиеся в относительном отдалении от областей торгово-транспортных сообщений кашубская группа в Швейцарии и группа, обнаруженная на Данцигской возвышенности, в большей степени нордические, нежели обнаруженные близ Грушно и Кальдуса южные группы, чье местоположение находится непосредственно на Висле.
У южных славян обстоятельства складываются совершенно иначе. Хотя черепа из сравнительно молодых серий здесь также несколько короче и существенно шире, но одновременно и существенно выше. Точно так же лицо, нос и глазницы как по абсолютным размерам, так и по индексам оказываются выше. Это, вне всяких возражений, объясняется изменившейся ролью присутствующих динарских элементов: из меньшинства, которое всегда удавалось определить лишь у отдельных экземпляров, этот тип, выделяясь на общем фоне со всей впечатляющей отчетливостью, заметной даже с первого взгляда, превратился здесь в преобладающий. Следовательно, «денордизация» исходит в данном случае не от восточноевропеоидной, но от динарской расы, в то время как нордические и восточноевропеоидные компоненты, предположительно, сохраняют приблизительное соотношение друг с другом. Вместе с тем расу, ставшую на западе ареала расселения южных славян доминирующей с конца Средневековья, никак нельзя рассматривать ни как праславянскую, ни как древнеславянскую. Лебцельтер [106) Лебцельтер Ф. Раса и народ в Юго-Восточной Европе (Lebzelter, V.: Rasse und Volk in Südosteuropa; Mitt. Anthrop. Ges.; Wien LIX; 61—626; 1929); он же: Очерки по физической антропологии Балканского полуострова (Beiträge zur physischen Anthropologie der Balkanhalbinsel; II. Mitt. Anthrop. Ges.; Wien LXIII; 233–251; 1933)], правда, полагал: «что… происхождение самой многочисленной части высоких темноволосых коротких голов из древней славянской страны на севере Карпат гарантировано». Но он исходил из той предпосылки, что на территориях Балканских стран, предшествующих славянским, не удавалось обнаружить представителей динарской расы, что при тщательном изучении хранящихся в музейных собраниях черепов, и в особенности — в Сараево, не подтвердилось. Скорее всего представители динарской расы могут оказаться исконными обитателями территории сегодняшней Югославии уже со времен неолита. [107) Подробное обоснование этого утверждения будет опубликовано в одной из следующих работ.]
![Гера Греев - стинно арийский попаданец. Книга 2 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)