Игорь Додонов - Истоки славянской письменности
На проблему можно взглянуть по-другому: что если скифы как таковые изначально, в основном своём массиве индоиранцами не были? Что если не славянские группы, а, наоборот, индоиранские были включениями в основной массив? Возможно ли такое? Для ответа на этот вопрос рассмотрим один из дошедших до нас скифских мифов (известен он в изложении Геродота). Причём миф этот о первочеловеке, прародителе, т. е. не рядовой, а, если можно так выразиться, основополагающий, «генетический». Излагаем его по книге Ю. Д. Петухова «Тайны древних русов». У царя Таргитая было три сына: Липоксай, Арноксай и младший Колоксай. Этот Таргитай и был первочеловеком, рождённым от верховного божества (в передаче Геродота — это Зевс, но, разумеется, у скифов было своё название божества) и дочери Борисфена-Днепра. Во время правления сыновей с небес упали на землю золотые предметы: плуг с ярмом, секира и чаша. Двум старшим братьям не удалось овладеть дарами, потому что при попытках приблизиться к ним братья испытывали нестерпимый жар, словно золото раскалялось и горело. Всё взял себе младший брат Колоксай. В результате земли скифов были поделены на три царства. И главное царство — золотое — стало принадлежать Колоксаю. От него и пошли все скифские цари (II, 45; 54–55).
На что сразу можно обратить внимание в этом мифе? Во-первых, на сходство с русским (шире — славянским) фольклором, для которого мотив соревнующихся трёх братьев — излюбленный. И ведь выигрывает всегда счастливчик-младший. Есть и сказки о трёх царствах, которые делят между собой братья. Причём младшему достаётся как раз золотое (двум старшим — железное и серебряное) (II, 45; 55). Любопытное совпадение. Вообще оно не единственное. Славянский и индоиранский фольклор имеют много схожего. На это учёные обратили внимание очень давно. Но, исходя из бытующего по сию пору мнения, что скифы-индоиранцы «бесспорно старше славян», выводы делались однозначные: славяне позаимствовали мотивы и детали сказок у иранского происхождения скифов-кочевников или, в крайнем случае, у сарматов. Но, строго говоря, никаких доказательств подобного заимствования у исследователей нет (II, 45; 55). Это всего лишь гипотеза, которую почему-то выдают за непреложную истину. Хотя с тем же основанием можно утверждать, что имел место обратный процесс заимствования: иранские мифологические сюжеты заимствованы у славян. И две других особенности вышерассмотренного мифа говорят именно о таком варианте.
Итак, во-вторых. Весьма странным кажется то обстоятельство, что в сказании скифов-кочевников, сказании, как мы отмечали, основополагающем, говорящем о первочеловеке и происхождении скифских племён, с неба падает плуг с ярмом, т. е. атрибуты земледельцев, но никак не кочевников. Для последних с небес должны были упасть скорее седло и уздечка или седло и стремя. Странно, не правда ли? И исследователи эту странность заметили давно, но, как это часто бывает, попросту отмахнулись от неё. Между тем факт наводит на вполне определённые размышления. В итоге же таковых — вывод о заимствовании сюжета данного мифа скифами у доскифского земледельческого населения Причерноморья.
Третья же особенность сказания может дать ответ на вопрос, к какой этнической группе принадлежало доскифское земледельческое население. Зарубежный исследователь Х. Коте установил, что имена братьев: Липо-, Арно-, Коло— не являются иранскими, а принадлежат древнейшему земледельческому населению, проживавшему в бассейне Днепра задолго до прихода туда ираноязычных скифов (II, 45; 56). Лишь окончание, искусственно добавлявшееся к именам «-ксай», то есть «царь», «вождь», имеет, возможно, скифо-иранское происхождение (II, 45; 56). Но эта прибавка дела не меняет.
Х. Коте воздержался от выводов, какому конкретно народу принадлежали заимствованные скифами имена. Но, думается, мы этот вывод можем сделать. Для славян имя «Коло» практически не требует перевода: «коло» — это «круг», «колесо», «круговое движение» и даже «солнце», совершающее по небу это самое круговое движение. По сей день слово это входит составной частью во многие слова славянских языков, везде обозначая именно «круг», «нечто круговое»: «колесо», «околица», «околичность», «коловорот», «колобок», «около».
Вполне по-славянски звучит и имя «Липо».
Заслуживает внимания, что, согласно мифу, от Колоксая пошли все племена сколотов (корень «коло» очевиден и в этом племенном названии) (II, 45; 56). Эти же последние, по мнению учёных, действительно в Причерноморских степях появились гораздо раньше скифов-иранцев. Так, Х. Коте считает, что сколоты обитали в Северном Причерноморье уже в середине II тыс. до н. э. (II, 45; 33). Не забудем и мнение советских учёных: сколоты вполне могли быть праславянами. Во всяком случае, академик Б. А. Рыбаков в этом был просто убеждён (II, 45; 44).
Остаётся только добавить, что, на наш взгляд, скифы-иранцы нашли в Причерноморье не только осёдлых славян-земледельцев, но и славян-кочевников, тех славян, которые сохраняли кочевой или, точнее, пастушеский уклад хозяйства, присущий их предкам во время многочисленных переселений. Земледелие таким славянам не было абсолютно чуждо: их сородичи «сидели» на земле. Поэтому и мифологические сюжеты славян-кочевников вполне могли содержать земледельческие атрибуты (такие как плуг и ярмо). Пришлые же кочевники-иранцы усвоили подобные мотивы именно потому, что перенимали их у славянских родов, ведущих схожий с ними образ жизни и хозяйствования. Представляется, что именно этим объясняется своеобразная механичность перенесения земледельческих мифологических сюжетов в мифологию кочевников.
На отношения скифов-иранцев и скифов-славян можно взглянуть совсем по-другому. В славянский (или праславянский, если угодно) этнический массив, состоявший из обитавших в Северном Причерноморье осёдлых, кочевых или полукочевых племён, с востока вклинился иранский элемент. Первоначально отношения между хозяевами и пришельцами могли быть мирными, ибо последних было не так уж много. С течением времени количество скифов-иранцев возрастало. В конечном итоге это привело к столкновениям со славянами. Очевидно, с VIII по V век до н. э. в Причерноморских степях славяне были сильно потеснены скифами. И Геродот записывал историю и предания уже «жёлтых» скифов, не зная, что в них вплетены история и предания более ранних скифов, «белых», т. е. славян. Славяне же выведены у него под именем сколотов и, возможно, скифов-пахарей.
Во всяком случае, именно к такой трактовке скифо-славянских отношений подводит нас «Велесова книга». Правы мы или нет, но то, что славяне в Северном Причерноморье обитали вместе со скифами, — это факт неоспоримый. А тогда нет ничего удивительного и в столкновении славян с персами царя Дария (дощечка 8), и в борьбе с греками-колонистами в эпоху основания Херсонеса (дощечка 6В). Это не фантазии мнимого фальсификатора «Книги Велеса». Всё указывает на то, что эти события действительно могли иметь место в истории славян.
Описанные в дощечках 8 и 28 отношения славян-русов с кельтами также соответствуют исторической действительности. Правда, об этом нет ни слова в учебной литературе, но учёным факт славяно-кельтских контактов хорошо известен. В III веке до н. э. кельты овладели Закарпатьем, Южной Польшей, Молдавией, став на два века сильными и агрессивными соседями славян на юго-западе. Покорить или ассимилировать славян кельты не смогли, но определённое культурное влияние на них оказывали, о чём говорят частые находки кельтских вещей на Среднем Днепре (II, 28; 141,152, 253–254).
Выше отмечалось, что римляне в своих завоевательных походах подошли совсем близко к границам расселения славянских племён (в Карпатах и на Дунае). Столкновение славян-русов с этим противником, безусловно, имело место. «Повесть временных лет» донесла до нас глухое воспоминание о тех далёких событиях, говоря о неких волохах, из-за которых славянам пришлось уйти с Карпат. Многие учёные полагают, что волохи — это и есть римляне. Справедливости ради необходимо отметить, что ряд исследователей видят в волохах русских летописей кельтов.
Как бы там ни было, но ничего не вероятного в описанных «Велесовой книгой» войнах русов с Римом нет. Другое дело, что детали этих войн в «Велесовой книге» иногда противоречат известным по другим источникам фактам. Например, всегда считалось, что римские легионеры никогда не заходили севернее Карпат (II, 28; 257). Однако текст дощечки 29 говорит об обратном. Император Траян — покоритель Дакии. Неудачи этого императора в Восточной Европе по римским письменным источникам не известны. Но та же дощечка 29 упоминает о крупном поражении легионов Траяна от дулебов. Причём пленные римляне десять лет трудились на полях дулебов.
Войны с готами, гуннами, болгарами, хазарами, греками-византийцами и, наконец, с варягами — всё это есть в «Книге Велеса». И критиковать памятник за изложение этих событий у скептиков оснований нет. Они известны и по другим источникам. Да, детали и хронология данных событий могут иногда противоречить тому, что известно. Но сути дела это не меняет, а указанные противоречия ещё не есть свидетельство ошибочности изложения фактов в «Дощечках Изенбека». Версия дощечек может оказаться и правильной. И уж тем более противоречия уже известному исторической науке не говорят о сфальсифицированности «Велесовой книги».
