Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
И так у Александра Исаевича во всем. Другое дело, повторюсь, написано-то сильно. Напор автора увлекает – и не дает заметить нестыковки. Так, Солженицын, описывая этап, сначала говорит, что все ценные вещи отбирают при „шмоне“ перед посадкой. Потом – что их отбирает конвой и блатные. А в Магадане этап снова оказывается в „кожаных пальто и дорогих костюмах“, с деньгами и ценными вещами. Хотя, из предыдущих страниц следует, что у них уже отобрали чуть ли не всё.
Чтобы лучше продемонстрировать, как трансформируется действительность в литературном пересказе, я обращусь к творчеству другого писателя, прославившегося лагерной тематикой, – Варлама Шаламова. А точнее – его рассказу „Последний бой майора Пугачева“. По нему недавно ещё фильм поставили. Напомню сюжет. Майор Пугачев, фронтовик попадает в плен к немцам, а после, конечно же, прямиком на Колыму. Там, осознав, что в лагере все равно не выжить, он подбивает группы таких же, как он, фронтовиков, на побег. Они захватывают оружие, немножко „мочат“ охрану и уходят в тайгу. Их настигает погоня – и они погибают свободными и с оружием в руках… Красиво.
На самом деле был на Колыме такой случай, и там в самом деле засветился майор Пугачев. Да только вот на самом-то деле из двенадцати бежавших семеро были власовцами, пятеро – полицаями, добровольно перешедшими на службу немцам, и только один – бывший морской офицер, посаженный, кстати, не за политику, а за убийство милиционера при отягчающих обстоятельствах, а до войны имевший еще две судимости по „уголовке“. Милая такая компания. Кстати, после побега ворота лагеря остались открытыми – но остальные зэки почему-то в тайгу не двинули. А ведь Варлам Шаламов тоже считается чуть ли не самым достоверным описателем колымских лагерей. И возникает вопрос: а что он еще добавил для большей эффектности? И что присочинили другие авторы?»
Что касается Солженицына, то он в 1974 году был выслан из страны и стал вести жизнь известного эмигранта.
Честно говоря, я очень жалею, что в случае с «Архипелагом» КГБ плохо сработал – и эта рукопись не исчезла в комитетских архивах. Слишком много породила она зла для России…
Теперь Комитету больше ничего не оставалось сделать, как арестовать Солженицына и выслать его в ФРГ. Разумеется, там он быстро сделался русским писателем № 1. И до сих пор является самым известным – по крайней мере, из авторов ХХ века.
Непонятая звездаДа только вот вышла незадача. Дело-то в том, что из следующих книг Солженицына – в частности, «Красного колеса», выяснилось, что Александр Исаевич по взглядам отнюдь не западник. А, скорее, наоборот, православный национал-патриот, который именно с этой точки зрения ненавидит коммунистов. Это видно, кстати, и из «Архипелага».
«Будучи высланным из СССР в 1974 г., Солженицын на Западе, однако, повел себя совсем не так, как можно было бы ожидать от прозападного либерала, а выступил с позиций русского национализма против разлагающеюся Запада и особенно против „образовашцины“. Т. е. как раз против либеральной прозападной интеллигенции, причем именно против ее политически ангажированного диссидентского крыла. Весьма ядовито и метко Солженицын охарактеризовал тот слой, который был социальной базой диссидентства и который через полтора десятилетия после высылки Солженицына стал еще и главной движущей силой демократического движения».
(А. Лебедев)Мало того. «Красное колесо» можно смело назвать антисемитским произведением. Согласно ему, евреи если и не единственные виновники революции, то очень много сделали для ее победы. Для демократического Запада это выглядело диковато.
В этом нет никакого противоречия со всем сказанным в предыдущей главке. Солженицын и в самом деле ощущал себя «главным инженером человеческих душ». Великим русским писателем. С теми самыми идеями. Почему было не воспользоваться шансом – получить на Западе высокую трибуну и начать оттуда вещать? Для достижения поставленной цели годятся любые средства. В том числе – слукавить, где надо, дабы внушить публике свои идеи.
Но тут в очередной раз подтвердилась истина: люди видят в книгах только то, что хотят видеть. А остальное оставляют за бортом.
А ведь в данном случае дело не сводились к читательскому восприятию. Солженицын стал «ударной силой» пропагандистской войны. Вся его слава – исключительно продукт «раскрутки» соответствующими западными ведомствами. И, разумеется, раскручивали его в том ключе, который был выгоден.
Вот и американские СМИ, усиленно «пиарящие» Солженицына, старались не замечать некоторых тонкостей его мировоззрения. Мол, «Архипелаг» – это истинная правда. А остальное – чудит мэтр, с кем не бывает. Главное – что против коммунистов.
Примерно так же воспринимала его книги и наша диссидентствующая публика. Про то, что СССР – исчадие ада, – глотали. А что Запад – тоже не фонтан, – пропускали. Но пророков не бывает наполовину. А раз так, то стоит признать – Солженицын большой писатель с большой фантазией. Не больше. Но и не меньше.
Ну, а когда рухнул СССР и Солженицын высказал, что он обо всем этом думает, то горячие демократы как-то вообще поспешили забыть, что такой писатель живет на свете.
Но с другой стороны – так было всегда. Вспомним хотя бы Федора Михайловича Достоевского. Тоже, кстати, «национал-патриота» по взглядам. Из него выдирают с мясом всё, что понравится. Как анекдот можно вспомнить фразу о «слезинке ребенка», которую очень любят цитировать господа либералы. Все как-то забыли, что эти слова принадлежат не самому Достоевскому, а его герою, Ивану Карамазову, находящемуся в состоянии реактивного психоза. То есть, по-простому, сошедшему с ума. Это, знаете ли, большая разница. Потому что если слова героев произведений выдавать за собственные мысли автора, то можно смело писать что-нибудь вроде: «Как справедливо сказал Достоевский, „тварь я дрожащая или право имею?“»
В случае с Солженицыным в очередной раз подтвердилась старая истина: писатель может, конечно, заметно повлиять на жизнь, но он никогда не может знать – в какую сторону. Равно как и эмигрант, пытающийся воспользоваться услугами противников режима, который он ненавидит, нередко становится просто-напросто орудием тех самых сил…
Игра на вылет
Можно было бы привести в пример и других раскрученных на Западе эмигрантов, но в этом нет смысла. Александр Солженицын имел, по крайней мере, оригинальные взгляды. Остальные их не имели. Но тут мы снова обратимся к истории родной страны. Потому что любая политическая эмиграция ничего из себя не представляет, если в стране нет тех, кто ей сочувствует.
Досиденты и отсидентыМиф о советских диссидентах широко раскручивался на Западе, а вот в СССР их влияние было очень невысоко. Впоследствии, уже после развала Советского Союза, представители этого движения пытались выставить себя беззаветными героями «борьбы с тоталитаризмом», однако из этого ничего особо не вышло. Главная причина в том, что к власти пришли совсем иные люди, которые с Советской властью бороться и не пытались. Но имелись и иные причины. В 1990 году я как журналист очутился на очень представительной конференции, организованной бывшими диссидентами. Зрелище было феерическое. Люди хватали друг друга за грудки и выясняли, кто кого и в каком году сдал «органам»… Стало понятно, что героической истории диссидентского движения не получится.
Первые диссиденты появились в середине 50-х, одним из центров был философский факультет МГУ. Интересно, что первые представители этой среды были марксистами. Они решили, так сказать, обратиться к первоисточнику, чтобы разобраться, где и на каком этапе случился «сбой в программе». Главной идеей был «демократический социализм». Но при этом троцкизм никакой популярностью не пользовался. Но Карла Маркса читали серьезно. Возможно, что неприкрытая русофобия Маркса впоследствии определила идейную эволюцию диссидентского движения – причем в разных направлениях.
Но вообще-то несколько условно можно назвать три тенденции в диссидентском движении. Одно из них так и осталось левым. Впоследствии его последователи заинтересовались и немарксистскими вариантами социалистических учений, включая анархизм.
Второе было национал-патриотическим, или, как тогда говорили, «почвенническим». К нему принадлежал и А. И. Солженицын. Эти люди идеализировали дореволюционную Россию, а революции объясняли результатами заговора – понятно, евреев. Впрочем, собственно диссидентов среди почвенников было мало – большинство предпочитали действовать в рамках дозволенного, благо эзопов язык читатели отлично понимали. Так, к примеру, писатель
В. Чивилихин создал знаменитый роман «Память», от которого и пошло название организации, служившей в «перестройку» пугалом либералов. С политическим идеалом у национал-патриотов было сложно. Откровенно нацистские взгляды тогда не высказывали. Точнее, кое-кто высказывал, но только в узком кругу и после хорошей выпивки. Популярна была идея «национального представительства» – прежде всего в творческих союзах, СМИ и так далее. Большие надежды возлагались на «возрождение Православия». Вот, дескать, оно возродится – и всё будет хорошо.
