Дуглас Кеньона - Запрещенная история
С точки зрения точности некоторые звезды проявляют периодичность, регулярные изменения по цвету и по степени яркости свечения. Несколько бинарных рентгеновских звезд излучает импульсы с периодами точно до шести- или семизначных цифр. Но, с другой стороны, пульсары куда более точны — от миллиона до нескольких миллиардов раз! ЛаВайолетт считает: если бы Белл и Гевиш «знали то, что мы знаем сейчас, возможно, они не отвергли бы сценарий коммуникаций внеземного разума с той же готовностью, с какой в свое время сделали это».
РАДИОМАЯКИ-МАРКЕРЫ
Возможно, наиболее поразительная характеристика всех пульсаров — их размещение в Галактике. При нанесении на «глобус» — проекцию Галактики, подобную проекции Земли по Меркартору, положения пульсаров, есть основания полагать: они находятся на определенных ключевых позициях. Самая плотная концентрация обнаружена на галактическом экваторе или около него, но не в самом ядре. Если бы они появились в результате взрыва сверхновой центре, их следовало бы ожидать как раз в центре.
Кажется, что пульсары чаще всего встречаются около двух точек вдоль экватора. Они находятся точно на отметках в одну радиану от земли, т. е, в 57,296 градусов. При использовании Земли в качестве центра круга и поместив галактический центр на экватор, мы поймем- возможно, это наиболее значительные пульсары в Галактике! Так называемый миллисекундный пульсар расположен дальше всех из 1 100 пульсаров, открытых до сего дня. Он излучает на частоте 642 импульса в секунду. Этот пульсар наиболее точен по синхронизации (до семнадцатого знака после запятой, что превосходит точность. Лучших атомных часов на Земле). Он излучает оптически видимые интенсивные импульсы.
ЛаВайолетт полагает: внеземной разум специально установил миллисекундный пульсар, чтобы он функционировал в качестве маркерного радиомаяка специально для нашей Солнечной системы. Им было известно, что мы поймем значение точки в одну радиану.
Главный тезис ЛаВайолетта — в том, что все пульсары, «видимые» на Земле, установлены для передачи нам сообщения относительно галактической суперволны. Это, как он говорит, объясняет, почему уникальные (слишком сложно объяснить их существование) пульсары, которые ЛаВайолетт называет «королем» и «королевой», размещены в Крабовидной туманности и в туманности Паруса — обе они были местами взрывов сверхновых.
По его оценкам, после поступления на Землю около 14130 лет назад последняя суперволна могла достичь комплекса Паруса на сто лет позже и детонировать там сверхновую, нагревая нестабильные звезды до точки взрыва. Затем, приблизительно на 6300 лет позже она достигла Крабовидной туманности, взорвав сверхновую там. Это были огромные сверхновые, которые стали видимыми на Земле в 11250 г. до н. э. и в 1054 г. н. э., соответственно. Устанавливая маркерные радиомаяки в этих точках, внеземные цивилизации, как полагает ЛаВайолетт, сообщали нам информацию об этой суперволне. Данные мы могли бы использовать для предсказания следующих волн вместе с сопровождающими их катаклизмами и их воздействием.
ЛаВайолетт считает: мы уже владеем средствами для создания собственной технологии излучения силового поля. Поэтому возможно, скоро наступит день, когда земляне присоединятся к галактическому сообществу и окажут помощь другой несчастной планете, сообщив ей информацию о приближении ужасающей галактической суперволны.
Глава 42. ФИЗИК КАК МИСТИК
Ребенок, глядя на ясное ночное небо, наблюдает чудо Вселенной и ее загадку. Каким образом, в конце концов, в таком простом мозге (да и в любом другом) может размещаться звездное пространство, не имеющее границ? Но если оно, допустим, кончалось бы, то за ним должно быть еще что-нибудь. И где же тогда начало, и то, что перед ним, и так далее? Две крайности говорят о том, что французский философ и математик Блез Паскаль назвал «les deux infinis» — две бесконечности.
Наука, изучая эту тайну на субатомном и космическом уровне, проводит исследования в этой области, чтобы понять, каким может быть ответ на вопрос. Начиная с Дарвина, западные ученые твердят нам: материя дала начало реальности, жизни, реальность конкретна, а это значит, конечна, несмотря на чудо бесконечности, наблюдаемой звездной ночью. Но в попытке определить реальность, разложить ее по интеллектуальным полочкам, материалистическая наука оказывается в царстве мистики, в мире, которого так стремилась избежать.
Непрерывно и глубоко изучая любую субатомную частицу во Вселенной, передовые физики приходят к выводу — в действительности, все совершенно не то, чем кажется. Они установили: физическая Вселенная — всего лишь одна из волн в океане бесконечной энергии. Конечно, такие приверженцы материалистической науки, как Пол Кёртц, его Комитет исследований паранормальных явлений и многие другие утверждают — ничто не может существовать вне материи. Они утверждают, что, на самом деле, материя — предел реальности. К сожалению, для абсолютных материалистов, тенденции некоторое время назад изменились.
В начале XX столетия Альберт Эйнштейн поразил мир своими открытиями в сфере астрофизики. Своей теорией относительности он приоткрыл двери науки в мистицизм. Он сообщил, что пространство и время представляют собой переплетенные относительные координаты в реальности, составляющие пространственно-временной континуум. Он также предположил — материя неотделима от вездесущего квантового энергетического поля, она является конденсацией этого поля. Это слишком сложное для понимания поле является той единственной реальностью, которая лежит в основе всех проявлений.
Выводы поставили под вопрос основные понятия западного мира о Вселенной, о материи и о наших представлениях о себе как о разумных существах. Но Эйнштейн лишь приоткрыл дверь в мистический мир. Дальше последовало большее.
Квантовая теория продолжала развиваться на основе основополагающих открытий Эйнштейна и за их пределами. Физики в стремлении определить основные свойства материи обнаружили: большинство самых малых частиц во Вселенной — протоны, электроны, фотоны и так далее, сама основа материального мира, — выходят за пределы трехмерной реальности. Электроны, как они установили, не являются материей в традиционном смысле. Диаметр электрона, например, нельзя измерить: продемонстрировано, что он может быть сразу и волной, и частицей. Каждая имеет различные характеристики, исключающие возможность существования другой с чисто материалистической точки зрения.
Как частицы, они ведут себя как более крупный видимый объект — бейсбольный мяч или камень. Хотя как волны, электроны каким-то таинственным образом изменяют свою форму, превращаясь в огромные энергетические облака. Они проявляют волшебные свойства, распространяясь в пространстве с явной способностью находиться в двух видах. Более того, физики обнаружили — эти волшебные свойства характеризуют всю субатомную Вселенную, добавляя ошеломляющий размер мистического свойства к природе самого мира.
Мир физики ожидали еще более поразительные открытия. Наблюдатель, как установили современные физики, фактически определяет природу субатомной частицы. Когда физики наблюдают частицы как частицы, они и определяют их как частицы. Это вполне понятно. Но, наблюдая те же самые частицы, как волны, они определяют их как волны и делают вывод: материя связана с сознательной точкой зрения, она не фиксированная и не конечная.
БОЛЕЕ ГЛУБОКОЕ ПОНИМАНИЕ
Физик Дэвид Бом, один из учеников Эйнштейна, глубже проник в эту тайну. Он развил выводы новой физики еще дальше. Бом исходил из того, что если природа субатомных частиц зависит от точки зрения наблюдателя, то бесполезно стремиться определить фактические свойства частицы (а эта задача стояла перед наукой). Бесполезно считать, что субатомные частицы, сущность материи, вообще существуют перед тем, как кто-то начинает наблюдение за ними. В экспериментах с плазмой, проведенных в Радиационной лаборатории Беркли, Бом установил: отдельные электроны действуют как часть взаимосвязанного целого.
В плазме (газ, состоящий из высокой концентрации электронов и положительных ионов) электроны принимают характер более или менее саморегулирующегося организма, словно им присущ разум. Бом установил, к своему глубокому изумлению: созданное им субатомное море сознательно. Развивая этот вывод, можно сказать — огромная субатомная реальность, являющаяся материальным творением, сознательна.
Для тех, кто предвидит выводы, Бом разрушил полезные, но ограниченные основы, которые привели науку ко многим достижениям в современном мире, преодолев новый барьер. За ним мелькнула неизвестная науке «сумеречная зона». Интеллектуальное наблюдение, как казалось, венец научного метода со времен Френсиса Бекона, может привести наблюдателя только к этому порогу. Как характерно для любой догмы, то, что когда-то было полезным руководством, превращается в удушливое ограничение. Отрицая способность человека понять реальность до конца только с помощью своего разума, Бом поставил задачу перед научным миром: перейти на более глубокий уровень понимания.
