KnigaRead.com/

Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Николаев, "Сталин, Гитлер и мы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Трудно покаяться в преступных деяниях. Но не все их совершали. Стыдно покаяться в том, что терпели рабский режим. Но все ли уж так от этого страдали? Не все, мол, его ощущали, кому-то даже нравилось… Но ведь все, все без исключения, снизу доверху, жили во лжи, думали одно, говорили другое, делали третье… А. Солженицын страстно взывает к нашей совести: «Жить не по лжи! Почему в школе не учат?! А мы можем все! — но сами себе лжем, чтобы себя успокоить. Никакие не «они» во всем виноваты — мы сами, только мы!.. Ян Палах

— сжег себя (чешский студент, во время подавления нашими танками «пражской весны» в 1968 году.

— В.Н.). Это — чрезвычайная жертва. Если бы она была неодиночной — она бы сдвинула Чехословакию. Одиночная — только войдет в века. Но так много — не надо от каждого человека, от тебя, от меня. Не придется идти и под огнеметы, разгоняющие демонстрации. А всего только дышать. А всего только не лгать».

И еще Солженицын настаивает на том, что без раскаяния нет и не может быть очищения и движения вперед: «Дар раскаяния, может быть, более всего отличающий человека от животного мира, глубже всего, и утерян современным человеком. Мы невольно устыдились этого чувства, и все менее на Земле заметно его воздействие на общественную жизнь. Раскаяние утеряно всем нашим ожесточенным и суматошным веком».

Но кто у нас прислушивается к этим словам?! Нет пророка в своем отечестве…

Как лгали при Сталине, так и продолжили при всех последовавших за ним вождях. Полвека отрицали, что сталинские опричники убили тысячи попавших к нам в плен польских офицеров, по л века отрицали, что в 1939 году подписали тайные договоренности с Гитлером, до сих пор сочиняем небылицы про Великую Отечественную войну (и никак не сосчитаем наши собственные потери!)…

Как же нам очиститься от лжи и сталинизма, когда даже борьба с ним началась не из чистых побуждений?! Главным побудительным мотивом у Хрущева, начавшего разоблачения культа Сталина в 1956 году, было не стремление к справедливости и установлению хотя бы какого-то подобия гражданского общества. Бывалый партийный интриган и большой хитрец по натуре, он решил этой козырной картой прихлопнуть своих политических соперников (Молотова, Маленкова, Кагановича и других), пока они сами его не прихлопнули, поскольку были воспитаны и выросли в сталинских партийных джунглях. На Хрущеве было не меньше крови, чем на них, ему было важно успеть выскочить с разоблачениями первым. И он успел. Но разве вообще можно делать чистое дело грязными руками? Потому и получился у него доклад половинчатым, полным недоговоренностей, а главное — не было в нем ни малейшей попытки раскаяться самому в содеянном. Если бы он хотя бы попытался тогда это сделать, все у нас могло пойти по-другому. Но духу не хватило, слишком страшны были недавние преступления. Вот почему мы до сих пор топчемся на одном месте. А тот факт, что даже такой половинчатый доклад Хрущева оказался засекреченным от народа на тридцать с лишним лет, стал как бы командой на все это время: «Нам каяться не в чем!» Политика Хрущева и последовавших за ним партийных лидеров сводилась к одному: что было, то прошло, пора и забыть. Нет, не прошло! До сих пор не проходит… И вот парадокс: чем дальше мы уходим от сталинских преступлений, тем все больше оживляются и наглеют недобитые сталинисты. Первый испуг у них прошел, и они принялись с чисто большевистской сноровкой утверждать, что никакого культа вообще не было, ничего не было! Ни массового террора, ни миллионов жертв сталинского режима, ни насильственной коллективизации…

Удивляться этому не приходится. Тот же Хрущев незадолго до того, как его спихнули с партийного трона, поспешил объявить, что у нас вообще с так называемым культом товарища Сталина покончено раз и навсегда: «Ликвидировав последствия культа личности Сталина, Коммунистическая партия устранила все препятствия, связывающие инициативу и активность трудящихся, и создала самые благоприятные условия для развития творческих сил народов». А хрущевский идеологический рупор, секретарь ЦК партии по идеологии Л. Ильичев подхватил на лету эту мысль своего хозяина и дальше ее развил: строго-настрого заявил, что нельзя «под видом борьбы с последствиями культа личности наносить удары по нашей идеологии, по нашей жизни, словом, по социализму и коммунизму».

Тут, казалось бы, и делу конец! Но Хрущев все же просчитался. То, что он сам так спекулятивно начал на XX съезде партии в своем докладе о культе личности, ему затоптать не удалось. Он, конечно, войдет в историю именно в связи с этим докладом. И не менее прочно задержится он на скрижалях истории потому, что при нем жили и творили Пастернак и Солженицын. Первого он, можно сказать, затравил, а второму, как это ни странно, открыл дорогу. Им при этом руководили, думается, два его определяющих качества: врожденная взбалмошность и хитрый мужицкий расчет. В Пастернаке он справедливо увидел (из-за «Доктора Живаго») ниспровергателя основ советского строя, потому и затоптал его. А вот с Солженицыным просчитался. Увидел поначалу в нем даже своего союзника, помощника. Прогремевшая в 1962 году у нас и на весь мир повесть «Один день Ивана Денисовича» была разрешена у нас к публикации только с личного указания Хрущева, который увидел в ней как бы иллюстрацию к своему докладу на XX съезде партии. Тогда он еще нуждался в такого рода неожиданной поддержке со стороны, поскольку у сохранившихся вокруг него во множестве партийных сталинистов росло желание разделаться со своим слишком, с их точки зрения, ретивым лидером. Конечно же, ознакомившись с произведением Солженицына об одном дне в одном конкретном лагере, причем герой писателя, несмотря ни на что, фигура жизнеутверждающая, Хрущев никак не ожидал, что автор «Одного дня Ивана Денисовича» вобьет осиновый кол в могилу большевистского режима. Уж «Архипелаг ГУЛАГ» он в печать не пропустил бы…

Под напором «Архипелага» пошатнулись главные опоры советского строя: ложь, террор и страх. Хрущева тогда уже сменил Брежнев, и все усилия его режима были направлены на то, чтобы хоть как-то удержать в руках власть. Если при Хрущеве родился термин «оттепель», то время, наступившее после него, назвали застоем, растянувшимся на 18 долгих лет.

И лжи стало еще больше, чем при Хрущеве.

При Брежневе страна медленно, но верно возвращалась к привычному тоталитаризму, административно-командной системе сталинского образца. Этот процесс, естественно, не мог не сопровождаться подавлением личности и инициативы во всех сферах жизни и вызвал новый прилив политической демагогии и словоблудия. Все это, в свою очередь, порождало пессимизм и неверие в обществе, дальнейшее падение нравов, выливавшееся прежде всего в коррупцию и повсеместное воровство. «Спеши жить! После нас хоть потоп!» — этот лозунг можно смело начертать на скрижалях той эпохи.

Насквозь прогнившую систему доконала наша агрессия в Афганистане, растянувшаяся на десять лет. Доведенная большевиками до ручки страна этого испытания не выдержала и вскоре после бесславного завершения той войны развалилась. А сталинизм, главный вредоносный вирус, пережил и эту трагедию, по-прежнему продолжая паразитировать в одряхлевшем организме огромного государства. Как известно, основным губительным качеством этого вируса является борьба за власть во что бы то ни стало, несмотря ни на что; без этой борьбы, вне ее, он существовать не может. Если бы не это хроническое заболевание советской системы, даже в тех условиях можно было бы сохранить Россию примерно в тех очертаниях, в каких она традиционно и существовала (наверное, только без Прибалтики).

К роковому несчастью для России, на самом переломном моменте ее истории разгорелась беспощадная и беспринципная борьба за власть между Горбачевым и Ельциным, то есть главой СССР и главой России, считавшейся частью Советского Союза. Поединок между Горбачевым и Ельциным стал самоубийственным для огромной лоскутной империи, и она затрещала по швам. А ведь до этого страна как-никак переживала и выдерживала все дворцовые заговоры и перевороты при Ленине, Сталине и прочих советских лидерах.

Личность всегда много, очень много значила в российской истории, окрашенной в монархические и тоталитарные тона. Горбачев и Ельцин тоже не упустили своего шанса и сыграли свою роль, к сожалению, роковую, но не смогли при этом подняться выше личных интересов, не осознали ответственности за гибель страны, а вместе с ней и начавшейся было перестройки. Как всегда у нас, сама борьба за власть и за ее удержание и при них осталась содержанием и смыслом политической жизни. При этом, конечно, подразумевалось, что стремление к власти — не самоцель и что власть, стабилизировавшись в определенный момент, будет способствовать перестройке, проведению кардинальных реформ… Но этого, увы, не случилось.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*