Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
В 1718 году бывшая царица подверглась допросу «с пристрастием» во время следствия по делу ее сына царевича Алексея, призналась в тайной связи с генералом Степаном Глебовым, который после жестоких пыток был посажен на кол. Саму старицу Елену сослали в Староладожский Успенский монастырь, где она провела семь лет, до смерти Петра. В царствование Екатерины I ее предшественница была переведена в Шлиссельбургскую крепость и только после вступления на престол внука, императора Петра II, вернулась в Москву, жила в Кремле и была похоронена в 1731 году в соборной церкви Новодевичьего монастыря.
Метрессы и подруги на час
Вопреки мнению Казимира Валишевского и ряда других исторических публицистов, Петр I не имел ни гиперпотенции, ни склонности к гомосексуализму. Он был нормальным полноценным мужчиной, правда, не ограничивавшим себя рамками супружеской верности, но и не проявлявшим каких-либо признаков сексуальной распущенности или извращений. Его связи с женщинами в большинстве случаев были устойчивыми, многолетними. И женщин этих можно насчитать не так уж много.
Самым серьезным увлечением в жизни Петра I стала знаменитая красавица Анна Монс (Анна Маргрета Монсон), чистокровная немка, жительница Немецкой слободы. По одним сведениям, ее отец, уроженец Вестфалии, был виноторговцем, по другим — золотых дел мастером; впрочем, не исключено, что он совмещал оба эти занятия. Семейство Монсов жило очень открыто, постоянно устраивало званые обеды, праздничные вечера, маленькие балы и другие домашние светские увеселения для довольно широкого круга своих друзей и знакомых, преимущественно иностранцев. Частым гостем Монсов был Франц Лефорт, который, по некоторым сведениям, стал первым любовником Анны. Он ввел в этот дом юного Петра, которому в ту пору едва исполнилось 18 лет. Шестнадцатилетняя, не по годам развитая красавица Анна покорила сердце царя с первого взгляда. По словам историка Е. Оларта, эта девушка, «статная, видная, ловкая, с живыми огненными глазами, смелая и вечно веселая, красиво одетая в заморское платье, находчивая, бойкая на ответы, готовая потешить царя пляской, а при случае умевшая поддержать серьезную беседу и с иноземным купцом, и с заезжим ремесленником… конечно, выгодно отличалась от несчастной жены Петра»(121).
Иностранцы отзывались об Анне Монс восторженно. Секретарь саксонского посольства Георг Гельбиг называл ее «образцом женского совершенства», отмечая, что «с необыкновенной красотой, признававшейся всеми и бывшей как бы особенностью фамилии Монсов, соединяла она обворожительный характер»: «Она обладала сентиментальностью, но без томления; была пикантно своенравна, но не упряма; умна, но ее ум не вредил ее сердечной доброте; ее серьезный ум умерялся шаловливой шуткой. Все эти преимущества давали ей власть над сердцами мужчин, для обладания которыми она никогда не прибегала к искусственным мерам»(122).
Петр стал частым гостем в доме Монсов и без стеснения оказывал девушке знаки внимания. Анна какое-то время старалась казаться неприступной, завлекая державного гостя в свои сети, но вскоре, конечно, уступила. Влюбленный царь щедро одаривал свою фаворитку: он построил для нее роскошный каменный дом в Немецкой слободе, осыпал ее бриллиантами и другими драгоценностями, подарил несколько поместий, установил ей ежегодное содержание в 708 рублей — по тем временам это была огромная сумма. Кроме того, практичная Анна под руководством опытной матери умела извлекать из своего положения большую пользу. Живший в России барон Генрих Гюйссен, воспитатель царевича Алексея, писал: «..даже в присутственных местах было принято за правило: если мадам или мадемуазель Монс имели дело и тяжбы собственные или друзей своих, то должно было оказывать им всякое содействие». Анна с матерью до такой степени вошли во вкус своего привилегированного положения, что начали даже вмешиваться в ходатайства по внешнеторговым сделкам, нанимая для этой цели стряпчих(123).
Анна умела быть нежной и заботливой по отношению к Петру. Сохранились ее письма, которые она посылала царственному любовнику под Азов. По-русски она писать не умела и диктовала письма своему секретарю, а затем собственноручно делала маленькие приписки на немецком или голландском языке и ставила подпись: «Верная Анна». «Гораздо без вас скучаю, — сетовала она, — для Бога приезжайте скорей»; «предаю вас в сохранение Бога и желаю вас в радости видеть, что дай Боже». Она посылала Петру по тем временам экзотические и дорогие подарки: четыре цитрона, четыре апельсина и дюжину склянок его любимого напитка цидреоли (разновидность лимонада). «Если бы у меня, убогой, крылья были бы, — писала она в письме, сопровождавшем посылку, — я бы тебе, милостивому государю, сама бы цидреоль принесла. Не гневись, кушай на здоровье, и больше бы прислала, да не смогла достать»(124).
Во время заграничной поездки в составе Великого посольства любвеобильный Петр не считал нужным хранить верность своей фаворитке. Находясь в Англии в марте 1698 года, он вступил в кратковременную связь с лондонской актрисой Легацией Кросс. По завершении романа А. Д. Меншиков от имени Петра подарил ей 500 гиней (1200 рублей). Она осталась недовольна такой суммой и жаловалась на скупость царя. Александр Данилович передал ее слова своему державному другу. В ответ прозвучала достаточно циничная реплика:
— Ты, Меншиков, думаешь, что я такой же мот, как ты. За 500 гиней у меня служат старики с усердием и умом, а эта худо служила.
— Какова работа, такова и плата, — согласился Меншиков(125).
Однако эта измена ничего не значила для Петра: в первый же день по возвращении в Москву он немедленно помчался в дом Анны, даже не удосужившись навестить свою законную супругу. Австрийский посол Отто Плейер заметил по этому поводу: «Крайне, крайне удивительно, что царь, против всякого ожидания, после столь долговременного отсутствия еще одержим прежнею страстью: он тотчас по приезде посетил немку Монс»(126).
Секретарь австрийского посольства И. Г. Корб сделал 15 января 1699 года запись в своем дневнике: «День рождения какой-то девицы из простого звания (говорят, дочери золотых дел мастера, Монса) был удостоен присутствием его царского величества в доме ее отца»(127).
Ходили слухи, что Петр собирается жениться на Анне. Во всяком случае, уже через десять дней после возвращения из Великого посольства он поспешил насильно отправить свою супругу Евдокию в монастырь, что было равносильно разводу. Возросшее влияние Анны на своего венценосного любовника беспокоило Меншикова, находившегося в неприязненных отношениях с семейством Монс. Он сумел сделать так, что Петр всерьез увлекся Мартой Скавронской, нареченной при переходе в православие Екатериной Алексеевной. Новая фаворитка уступала прежней в красоте, зато ее пышные формы более соответствовали вкусу государя, чем безупречная стройность Анны. Кроме того, Екатерина умела быть гораздо заботливее и предупредительнее, чем Монс, которая была слишком горда и самолюбива. Вскоре Петр уже не мог обходиться без новой любовницы, хотя не прекращал отношения и с Анной, продолжавшей получать от него значительные подарки. Например, царь отписал ей большое поместье Дудино в Козельском уезде.
Тем не менее честолюбивая красавица сочла себя оскорбленной открытой изменой державного любовника и в свою очередь поспешила изменить ему, вступив в 1704 году в связь с молодым и красивым польским дипломатом Ф. Кёнигсеком. Разумеется, эта любовь тщательно скрывалась и Петр о ней не подозревал. Тайна раскрылась при весьма драматических обстоятельствах.
Однажды государь в сопровождении вельмож и иностранных посланников осматривал строящуюся крепость. Находившийся рядом с ним Кёнигсек при переходе по подъемному мосту оступился и упал в залитый водой глубокий ров. Плавать он не умел, поэтому тут же утонул, несмотря на попытки оказать ему помощь. Когда тело вытащили из воды, любопытный Петр не преминул осмотреть карманы покойного и обнаружил у него на груди связку бумаг. Сначала он приказал их запечатать, полагая, что это важная дипломатическая переписка; однако любопытство взяло верх. Вечером царь приказал принести ему бумаги Кёнигсека и начал их разбирать. Можно представить себе его удивление и гнев, когда он обнаружил между сложенными листками миниатюрный портрет Анны Монс, а затем нашел несколько ее страстных писем к новому любовнику.
Петр пришел в ярость. Он немедленно приказал князю Ф. Ю. Ромодановскому посадить Анну вместе с ее старшей сестрой Матреной под строжайший домашний арест; им не разрешалось даже посещать церковь. Но Юст Юль вряд ли прав в своем утверждении, что «тогда Петр I проявил недостойную его мелочность и отобрал назад все свои подарки»(128). Дворец и деревни, действительно, были конфискованы, но движимое имущество и драгоценности царь оставил бывшей возлюбленной.
