Юрий Мухин - Убийцы Сталина и Берии
Вот, скажем, телохранители Брежнева (со смертью которого тоже, кстати, не все вяжется) сразу вошли в спальню, как только тот не проснулся в обычное время, немедленно начали искусственное дыхание и массаж сердца, причем профессионально — стянув Брежнева так, чтобы его грудная клетка была на жестком краю кровати.
Поэтому я и сомневаюсь, что охрана Сталина успокоилась бы, если бы не было врача, а сговор Игнатьева с охраной мне кажется нереальным — слишком со многими надо было сговариваться — простые солдаты за товарища Сталина и пристрелить могли.
В-третьих, охрана непременно зашла бы к Сталину еще в 12.00 дня, если бы Игнатьев не сделал ей успокаивающие звонки. А их, сами понимаете, без злого умысла сделать было нельзя.
Итак, убийцы Сталина — Игнатьев, Хрущев и пока неизвестный нам врач, а телохранителей впутали в это тогда, когда им уже деваться было некуда. Кстати, не только телохранитель Сталина Хрусталев не очень долго жил после его смерти, «покончили с собой» еще два охранника315 (возможно, те, кто охранял дачу снаружи). А затем практически всех, кто охранял Сталина, выслали из Москвы.
Полна тумана и судьба врачей из обеих комиссий: лечившей Сталина и делавшей вскрытие. Авторханов, со ссылкой на книгу западного историка Т. Витлина, посвященную Берии, пишет:
«Большинство врачей из этих двух комиссий исчезли сразу после смерти Сталина. Один из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина, — профессор Русаков, «внезапно» умер. Лечебно-санитарное управление Кремля, ответственное за лечение Сталина, немедленно упраздняется, а его начальник И.И. Куперин арестовывается. Министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова, стоявшего по чину во главе обеих комиссий, снимают с должности, арестовывают и вместе с Купериным и еще с двумя врачами, членами комиссии, отправляют в Воркуту. Там он получает должность главврача лагерной больницы. Реабилитация их происходит только спустя несколько лет…»316 Но если Т. Витлин не ошибается в отношении факта ареста этих врачей, то арестованы они были не «сразу после смерти Сталина», а через год, поскольку А.Ф. Третьяков был снят с должности министра 01.03.1954 г. Следовательно, то, что эти врачи могли со временем рассказать, было страшно не Берии, а Хрущеву. Запомним это.
И еще. Историк А. Фурсенко пишет:
«При чтении официального заключения о болезни и смерти Сталина возникает целый ряд вопросов, которые наводят на мысль, что оно могло быть сфабриковано под давлением ближайшего окружения Сталина, чтобы в случае необходимости представить этот документ высшей партийной и советской элите с одной-единственной целью: чтобы никому не пришло в голову, что Сталина умертвили впавшие в немилость его соратники.
Отпечатанное на 20 страницах машинописного текста и подписанное всем составом консилиума заключение отличается от рукописных подробных записей предшествующих заболеваний. Документ не датирован, но на его черновике стоит дата — июль 1953 г., т. е. 4 месяца спустя после смерти Сталина, что само по себе заставляет усомниться в его полной достоверности. Как следует из текста заключения, оно было составлено на основе рукописного Медицинского журнала, который велся на протяжении 2–5 марта. Но журнал отсутствует в деле о болезни Сталина, сообщили автору этих строк компетентные лица, его вообще уже нет в природе. Иными словами, Медицинский журнал, видимо, уничтожен. Правда, сохранились некоторые «Черновые записи лекарственных назначений и графики дежурств во время болезни И.В. Сталина 2–5 марта 1953 г.» на отдельных листочках, которым предшествует вырезанная из папки картонная обложка озаглавленного таким образом бывшего дела в истории болезни Сталина. Причем из двух десятков листочков таких записей, судя по первоначальной их нумерации, затем зачеркнутой, в деле не хватает первых нескольких страниц, по которым можно было бы судить, когда, в какой день и час началось лечение. Нет также расписания дежурств и заключения врачей после каждого из них. Наконец, на вырезанной крышке картонной папки, озаглавленной «Черновые записи…», значится том X, что свидетельствует о том, что в истории болезни Сталина были еще девять томов. Какова их судьба — тоже неясно.
Все это и вызывает недоуменные вопросы, позволяя предположить, что черновые записи и Медицинский журнал содержали данные, не укладывавшиеся в официальное заключение. По-видимому, на каком-то этапе Медицинский журнал и часть черновых записей были сознательно изъяты. Нельзя пройти мимо того факта, что машинописный текст заключения был составлен через несколько дней после ареста Берии 26 июня 1953 г. Когда началось следствие по делу Берии, вероятно, кто-то из кремлевского руководства захотел уничтожить Медицинский журнал, чтобы ликвидировать возможные улики, что Сталина плохо лечили и умертвили. На июньском 1957 г. пленуме ЦК Молотов критиковал Хрущева, назначенного председателем Комиссии по архиву Сталина, за то, что он ни разу за четыре года не собрал Комиссию. Что говорит само за себя»317.
Но если сразу после убийства Берии (о чем ниже) Хрущев уничтожил хронику болезни Сталина, то получается, что Берию убили и для того, чтобы Хрущев имел возможность ее уничтожить. Но что именно в результатах лечения и вскрытия Сталина могло быть такого страшного? Только одно. Сведущему медику из них стало бы понятно, что Сталин отравлен, и Хрущева это очень пугало!
Берия ничего не мог
Теперь вопрос о Берии. Сегодня практически нет историка, который бы не соединял смерть Сталина с Берией, дескать, очень уж хотел Берия Сталина убить. Поскольку все воспоминания писались через несколько, а то и несколько десятков лет после убийства Берии, когда он уже стал всемирным чудовищем, то это естественно. Но вот если у всех очевидцев поведения Берии в момент болезни Сталина 2–5 марта 1953 г. убрать их личные характеристики Берии, а оставить только его слова и только описание его поступков, то получится довольно интересная картина.
Из слов Хрущева, которому не было ни малейшего смысла врать в этом вопросе, становится ясно, что Берия узнал о несчастье со Сталиным только утром 2 марта и немедленно приехал, требуя от врачей энергичного лечения.
Здесь же на даче, в соседней комнате, в 12 часов дня провело заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Председательствовал Г.М. Маленков. За столом сидели члены Бюро Президиума Л.П. Берия, Н.А. Булганин, К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович, М.Г. Первухин, М.З. Сабуров, Н.С. Хрущев, а также члены Президиума А.И.Микоян, В.М. Молотов, Н.М. Шверник, М.Ф. Шкирятов. Докладывал начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И.И. Куперин, в стороне с бумагами сидел профессор Р.А. Ткачев.
Почему-то на доклад врача все члены Президиума скромно промолчали, не найдя что сказать, и лишь Берия отыскал необходимые в данном случае слова: «Вы отвечаете за жизнь товарища Сталина, вы это понимаете? Вы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы спасти товарища Сталина»318. Почему-то остальные считали, что врачи могут и не отвечать за жизнь пациента и не делать все необходимое для его спасения, в связи с чем все историки приводят цитируемые слова, чтобы показать, каким же негодяем был Берия.
Дочь Сталина Светлана Аллилуева, которая к старости стала женщиной далеко не примерного поведения, клокочет негодованием к Берии и подтверждает свое негодование вот такими «отвратительными» поступками Берии: «Он подходил к постели и подолгу всматривался в лицо больного, — отец иногда открывал глаза, но, по-видимому, это было без сознания или в затуманенном сознании. Берия глядел тогда, впиваясь в эти затуманенные глаза…»319.
А вот профессор В.А. Неговский почему-то не считает нужным лить на Берию помои в этом случае: «Уменя не сложилось впечатления, что Берия был очень возбужден, как вспоминает Светлана Аллилуева. Да, начальствующий тон, но ничего другого сказать не могу. В отношении меня был корректен, вежлив. Ничего мне не приказывал. Даже поддерживал: «Находите нужным, делайте!»320
Интересно, что все, кто присутствовал у постели больного, а там была уйма народу, не вспоминают, чтобы Хрущев или Маленков проявили хоть малейшую инициативу!
Д.Т. Шепилов, неудачно «примкнувший», тоже околачивался у постели больного и вспоминает такой эпизод: «Утром четвертого марта под влиянием экстренных лечебных мер в ходе болезни Сталина как будто наступил просвет. Он стал ровнее дышать, даже приоткрыл один глаз, и присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. Больше того, им почудилось, что Сталин будто хитровато подмигнул этим полуоткрывшимся глазом: ничего, мол, выберемся! Берия как раз находился у постели. Увидев эти признаки возвращения сознания, он опустился на колени, взял руку Сталина и поцеловал ее. Однако признаки сознания вернулись к Сталину лишь на несколько мгновении…»321.
