Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
6.3. 90-й мотострелковый полк. Батуми.
В полк я прибыл в феврале 1985 года, на кануне перестройки приведшей страну к развалу. Как в то время говорили: «По России мчится тройка — Миша, Рая, перестройка». Ещё бабки говорили, что где-то в библии написано, что когда прейдёт к власти Михаил — меченый, намёк на пятно на голове у Горбачёва, будет много крови. Я как атеист, над этим просто смеялся. А как коммунист возмущался, так как считал, что кто-то хочет опорочить генерального секретаря партии.
Но, к сожалению, бабки оказались правы. Было что-то в библии или нет, но реки крови были. И чтобы не говорил Горбачёв, на его совести тысячи убитых, зверски убитых, в межнациональных разборка людей. Государство должно и обязано было это предотвратить. А как участник этих событий, скажу, что и могло это сделать, но не было просто политической воли. Толи это была импотенция власти и самого Горбачёва, толи это был хорошо от режиссированный сценарий. Я уверен, так как сам был свидетелем происходящего, во втором варианте. Мне сложно сказать, кто был режиссер, но то, что исполнителем был Горбачёв с сотоварищами, сомнения нет, и надо бы его судить за пролитую кровь, а он фонды возглавляет.
То, что всё это было тщательно, спланировано, у меня появилась глубокая убеждённость именно во время службы на Кавказе. Но прежде чем разваливать страну, прежде всего надо было развалить один из важнейших институтов государства отвечающего за его безопасность, а именно — Армию. Первые признаки надвигающегося развала я почувствовал, служа в Батуми.
Правда, в Батуми размещался штаб дивизии, а полк наш стоял в селении Хелвачаури, это восточнее Батуми километров 7–8, но в город ходил троллейбус.
Нет, я тогда не понимал, что происходит, и не только я один.
Подавляющее большинство офицеров не могли понять, почему не работают законы? Почему не привлекаются к ответственности военнослужащие, совершившие воинские преступления?
Оставление части, дезертирство, постепенно становились нормой. А происходило это по тому, что военные прокуратуры практически перестали возбуждать дела за такие преступления. Но ведь не сами они к этому пришли, их деятельность направлялась сверху.
Почему я с этого начал рассказ о Батуми. Чтобы лучше узнать часть, в которую попал служить, я несколько ночей подряд проверял несение службы нарядами. И в первую же ночь столкнулся с необычным явлением. В ружейной комнате роты, которая должна быть закрыта на замок и опечатана, на голых матрацах лежало несколько военнослужащих. Правда комната была заперта на замок. Я спросил дежурного по роте, что это за безобразие. Оказывается, это было санкционировано командованием полка. Как мне потом объяснил дежурный по полку, в части готовили водителей для 40 Армии, то есть для Афгана. Кандидатов на водителей, каждые полгода, присылали в полк военкоматы в количестве 110 человек. 100 человек поставлялись военкоматами Белоруссии и 10 человек были из Закавказья. При подготовке проблем не возникало, на самой подготовке я остановлюсь чуть позже. А вот при отправке возникала проблема с солдатами из Закавказья. Дня за два, три, они убегали из полка и возвращались только после отправки группы в Афганистан. И всё им сходило с рук, отделывались гауптвахтой. Так вот, днём они сбежать не могли, так как находились под постоянным контролем сержантов, а на ночь их запирали в ружейную комнату.
Сама отправка была неприятным зрелищем. На вокзале ребята из Белоруссии пели песни под гитару, а каждого местного держало по два белоруса, чтобы не сбежал прямо на вокзале, и всё это под причитание многочисленных родственников. Я говорю, белорусы, это мы их так называли, на самом деле там были ребята разных национальностей, но все родом из Белоруссии. Видимо их там воспитывали несколько по-другому, чем здесь в Закавказье.
Помню случай. Выхожу я из штаба полка, ко мне подходит солдат со слезами на глазах. Оказывается он как раз из этой белорусской группы, и московская медицинская комиссия отчислила его из этой группы по состоянию здоровья
Обязательно перед оправкой приезжала такая комиссия, и требования у неё были очень жёсткие.
Парень просил моего содействия в отправке его в Афганистан. Когда я ему сказал, что, к сожалению, не чем помочь не могу, он, чуть всхлипывая, сказал, что в составе группы восемь человек с их села, и как он теперь дома людям в глаза смотреть будет.
При разговоре присутствовал начальник коммунально-эксплуатационной службы полка, это гражданская должность, грузин по национальности. Он начал надсмехаться над солдатом, говоря, что тот не мужчина, так как плачет. Я ему ответил, что дай то бог, чтобы у нас в Армии было побольше таких солдат. Солдат плача рвётся в бой, не пытается спрятаться за чужие спины, и понимает, что в такой обстановке друзей бросать нельзя. Вот из таких пацанов и вырастают настоящие мужчины.
Дисциплина в полку была плохая, хоть офицеры практически не вылизали из казармы. Причина, комплектация полка: 30 % — грузины, 30 % — азербайджанцы, 30 % — армяне и только остальные 10 % другие национальности. Это было грубейшей ошибкой кадровых органов. Надо отправлять их подальше от родного дома. В полку часто вспыхивали разборки на национальной почве.
Где-то за полгода до моего приезда, в соседнем танковом полку нашей дивизии, вспыхнула драка между азербайджанцами и грузинами, так азербайджанцы нашего полка бросились к ним на помощь. Хорошо, что офицерам удалось их остановить, и вернуть назад, а то не известно чем бы всё это могло закончиться. Но должных карательных мер, согласно закона, к организаторам этих беспорядков, принято не было.
Подготовка роты к показательный выступлениям по рукопашному бою.
Приняв должность, я с головой ушёл в боевую подготовку. Попал, как говорят с корабля на бал, в марте проводилось разворачивание полка до штатов военного времени.
Доукомплектовавшись, полк несколькими эшелонами убыл в Вазианский учебный центр или как все его называли «Караязы», где после не большой до подготовки были проведены ученья. Попутно я готовил в Караязах, одну из выделенных мне командиром полка рот, к показным выступлениям по рукопашному бою.
Был март 1985 года, 40 лет победы в Великой Отечественной войне. Ещё находясь в Батуми, я предложил командованию дивизии 9 мая на городском стадионе организовать такой праздник, до этого они такого не устраивали.
Роту я тренировал выполнять кату с оружием. То для чего в спецназе было достаточно одной, двух недель, здесь пришлось отрабатывать почти два месяца, рота была танковая. Солдат для боёв я подбирал уже по возвращению в Батуми, из спортсменов, борцов и боксёров.
Выступление строились следующим порядком. С начало выбегала рота в касках с автоматами и выполняла кату с оружием. Затем начинались бои: один на один, один против двух, один против трёх, а затем я работал один против пяти, четверо из которых были вооружены, двое пистолетами и двое штык-ножами. Я всегда работал против открытых ножей. Наиболее эффектно было, когда выбитый нож делал несколько оборотов в воздухе и втыкался в землю.
Выступление мы сделали не плохо без срывов. То, что мы понравились публике, говорит хотя бы то, что спустя несколько дней после показухи, так мы называли эти выступления, меня в городе остановил парень и спросил, может ли он ходить на наши тренировки. Я ему объяснил, что всё это делается на занятиях по боевой подготовке, и не в каких спортзалах мы не тренируемся.
Ката с оружием. Хорошо смотрятся танкисты
Бой один против трёх.
Бой 15 на 15.
Бой один против пяти.
Что меня удивило на стадионе, так это то, что во время исполнения гимна никто из гражданских лиц не поднялся, гимн слушали сидя. Такое я увидел впервые.
Потянулись будни. В полку было два полигона. Один находился на берегу моря рядом с турецкой границей — «Гонио», от названия села, рядом с которым он располагался, другой горный — «Ахашени», тоже по названию села, находился в горном ущелье северо-восточнее Батуми. Ежедневно на обоих полигонах шли стрельбы и проводились занятия по боевой подготовке.
«Гонио» был размерами больше, там можно было проводить боевые стрельбы в составе батальона. Но артиллерии стрелять здесь можно было только по надводным целям. Эти стрельбы очень любили пограничники, сразу по завершению стрельбы с соседней заставы выплывали лодки собирать глушенную рыбу. Артиллерийский дивизион полка 3–4 месяца в году находился на полигоне в Караязах, где и проводил все положенные стрельбы. Зенитный дивизион также был вынужден уезжать на полевые сборы в Абхазию. Офицеры месяцами не видели семьи, да и пехота два-три месяца в году где-нибудь «воевала». Офицерам из пехоты надо при жизни ставить памятники, даже если они не участвовали в боевых действиях.
