Александр Суворов. Первая шпага империи - Замостьянов Арсений Александрович
Гарнизоном Краковского осаждённого замка железной рукой командовал французский полковник Шуази, готовый к длительной блокаде. Суворов задумал лишить конфедератов надежд на победу, уничтожив отряды в районе Бялы. Для поиска на Бялу сформировали отряд под командованием Браницкого и премьер-майора Ивана Ивановича Михельсона. 28 марта отряд вернулся в Краков с победой, приведя два десятка пленных, в том числе французского полковника Мальцана. На следующий день возле Живца был разбит ещё один небольшой отряд конфедератов. В начале апреля Суворову удалось разгромить несколько малых конфедератских отрядов. 12 апреля Шуази, осознавший бессмысленность сопротивления, отправил к Суворову парламентёра с условиями капитуляции. 15 апреля русские войска вошли в Краковский замок, разоружая конфедератов. Пленных Суворов под конвоем отправил в Люблин. Узнав о краковских событиях, разочарованный генерал Виомениль вместе с группой французских офицеров спешно вернулся на родину.
Начиналась весенняя теплынь. Во второй половине апреля Суворов обосновался в Краковском замке. Тогда он рапортовал Бибикову из захваченной польской цитадели: «Войском ее императорского величества, состоящим под командою моею, 15-го числа сего месяца занят Краковский замок, а возмутительской гарнизон всеми употребляемыми способы принужден сдаться». Ещё не раз Суворову предстояло скрестить шпаги и с поляками, и с французами — кто знает, может быть, и именно с теми, пленёнными в Кракове…
За эту победу Суворова наградили тысячей червонцев (червонцы — это вам не ассигнации!), и он энергично продолжил искоренять отряды конфедератов. Теперь следовало занять Тынец, где расположился гарнизон из шестисот не сложивших оружие конфедератов. Суворов запросил у командования артиллерию: четыре медные 12-фунтовые пушки и шесть мортир. С этими орудиями 9 мая Суворов начал осаду Тынца. Напротив мощной монастырской стены установили батарею и принялись бомбардировать стену из 12-фунтовых орудий. В стене была пробита брешь. К этому времени — 22 мая — к русским войскам присоединились австрийцы, которым удалось выждать подходящий момент, чтобы получить висты малой кровью. Австрийские войска генерал-майора Дальтана вошли в Тынец, не считаясь с мнением Суворова. Россия была вынуждена уступить союзникам часть лавров. А Суворов продолжал побеждать. Был взят укреплённый город Затор, Суворов (хотя и мечтал служить на Дунае, под знамёнами Румянцева) планировал новые походы, новые поиски в воеводствах Речи Посполитой, но настало время договора о разделе Польши между Россией, Австрией и Пруссией.
Король Станислав Август так вспоминал о действиях Суворова в войне с конфедератами: «Справедливо здесь отдать должное добросовестности господина Суворова: из всех русских командиров его менее всего можно было упрекнуть в чём-либо похожем на жадность или жестокость». Жаль, что эта оценка не учитывалась позднейшими польскими комментаторами истории.
Встреча Суворова в Милане. А. И. Шарлемань «Итальянские поход»
Суворова перевели в Финляндию, где, учитывая воинственный настрой шведской верхушки, обстановка казалась предвоенной. Суворов объезжал укрепления, анализировал возможное развитие боевых действий. Однако пробыл там недолго. После затишья 1772 года активизировались боевые действия на Дунае. На этот театр военных действий Суворов рвался давно, и наконец ему суждено было скрестить клинки с янычарами в армии графа Румянцева, в дивизии генерал-поручика Ивана Петровича Салтыкова. Иван Салтыков — сын фельдмаршала, героя Семилетней войны — был ровесником Суворова, а к службе относился без особенного старания. Трудно подчиняться такому командиру, но субординация того требовала.
О Суворове мало-помалу заговорили и в Европе, и в Петербурге — это явилось робким началом мировой славы. Именно потому его, уже весьма уважаемого генерала, перевели в армию Румянцева, на фронт первой екатерининской русско-турецкой войны. Суворов ещё примет решающее участие в судьбе Польши, но через два с лишком десятка лет. А к тому времени боевые действия перешли за Дунай.
Победитель османов
Суворов принялся действовать на турецком фронте уверенно и изобретательно, как будто эта местность давно была ему известна. Получив от пленных сведения о четырёхтысячном гарнизоне крепости Туртукая (ныне — болгарский город Тутракан), Суворов быстро составил знаменитую диспозицию, чтобы в ту же ночь атаковать Туртукай. В этом памятнике суворовского военного искусства — и точность, и страсть:
«1. Переправа будет ниже Туртукая верстах в 3-х. Прежде переправлятца пехоте по ее двум кареям одному за другим, потом резерву. Две пушки по причине неровного тамошнего местоположения должны оставатца при резерве и бить сначала сзади. При кареях командиры: в 1-м господин полковник Батурин, во 2-м подполковник Мауринов, в 3-м майор Ребок (резерв).
2. Господин полковник князь Мещерский командует на здешнем берегу и пол[ком] пехоты, что может быть останетца во 2-й транспорт — переправляет конницу…
3. На здешнем берегу для закрытия наших судов и разбивания, как и поражения неприятельских, кои бы в переправу препятствовать покусились, — батарея: 2 единорога и 2 пушки (ядры бьют дале, а гранаты жгут). При сей батарее Кирилов. Пушки должны быть поставлены в способнейших местах и разделенно для крестных выстрелов и для оказания большого числа артиллерии. Зависят от благоучреждения г[осподина] полк[овника] кн[язя] Мещерского. Пехоты при артиллерии надлежащая часть. На той стороне при выгрузке пехоты по рассмотрению.
4. За исправность судов и поспешность в переправе ответствует г. Палкин. Г. п. к. (полковник — прим. А.З.) Мещерский всему благопоспешествует.
1. Атака будет ночью с храбростью и фуриею (Как сказано! — прим. А.З.) российских солдат. В разстройки, против правого неприятельского положения, где у них первой незнатной лагерь, потом, пробиваясь до пашинских палат, где у них лагерь поменьше, а наконец и версты 3 оттуда далее до их лагеря побольше. Батарея их при первом за рытвиною, при пашинских палатах и уповательно, что та батарея посильней, непременно надлежит ее сорвать, следуя до третьего их лагеря.
2. Благопоспешнее ударить горою один каре выше, другой в пол горы, резерв по обычаю. Стрелки на 2 половины каждая на 2 отделения. Первая с правого карея, другая с левого карея, с правого в полгоры, вперед и берегом; с левого, сбоку и спереди, стрелки алармируют и тревожат. Карей обходят рытвину или проходят чрез нее, где способно.
3. Переправляющаяся конница примыкает к резерву, казаки тоже и могут выезжать на тревоженье и шармицированье или примыкают к ближнему карею.
4. Резерв без нужды не подкрепляет, а действует сам собою, как и оба карей.
5. Турецкие суда отрезывает и отбирает ближней каре или буде ближе, то резерв и тотчас их спустить в устье Аргиса, против Кашперова.
6. Пушки турецкие отводятца в резерв, чтоб карей в их быстроте ими задержаны не были. А тяжелые и неходкие остаютца до времени, особливо ежели можно, срываютца в воду. Заряды при пушках отвозятца також в резерв. Порох при пашинской квартире, ежели можно, отвозитца к нашим судам и переправляетца на сю сторону. Буде не можно, то срываетца в воду, дабы после от него не было вреда.
7. Как скоро г. майор Кашперов услышит первой выстрел, то переправляет пеших казаков на остров при командире и тревожит весьма поспешно и отводит.
8. Ежели г. полковник князь Мещерский за благо усмотрит переправить пеших карабинер на ту сторону для действия к Туртукаю, передаютца на его волю. А когда турки между тем учинят на судах паче чаяния какую вылазку на сию сторону, то их рубить, колоть и отрезывать.
Сия есть генеральная диспозиция атаки. Прибавить к тому, что турецкие обыкновенные набеги отбивать по обыкновенному наступательно.
А подробности зависят от обстоятельств, разума и искусства, храбрости и твердости господ командующих.
1. Возвращение по сю сторону быть надлежит по окончании действия и разбития турок во всех местах.
2. Турецкую отбитую артиллерию сколько возможно ставить на суда и к тому времени можно подвесть наш паром, что у Кашперова будет в устье Аргиса. Впротчем топить.
3. Прежде переправляетца конница, карабинеры и казаки, а пехота стоит на выгодном месте для прогона турецких набегов.
4. Между тем Туртукай весь сжечь и разрушить палаты так, чтобы более тут неприятелю пристанища не было.
5. Весьма щадить жен, детей и обывателей, хотя бы то и турки были, но не вооруженные. Мечети и духовной их чин для взаимного пощажения наших святых храмов.
Потом переправляетца и пехота и да поможет Бог!».
