Валентин Мельников - Мой старый друг Мефистофель
Их любовь была как внезапно прорвавшееся половодье - закружила, понесла... Бессонные ночи ничуть не отражались на Натали. Лицо оставалось свежим, глаза светились теплом и умиротворением.
Прежний сексуальный опыт Натали не шел ни в какое сравнение с тем, что она переживала сейчас. Страсть Евгения была ровной, без порывов, но мощной и не эгоистичной. Он угадывал малейшие ее желания и с бережной нежностью предупреждал их.
- Ты гений любви, - однажды сказала она.
- Скорее новый сосуд со старым вином, которое тем лучше, чем больше выдержка, - непонятно пошутил он.
То, чего опасался Евгений, случилось. Натали заговорила о свадьбе. Евгений любил ее всеми силами души, но помня предупреждения Костича, мучился тяжкими сомнениями и угрызениями совести. Заводить семью - имеет ли он на это право? Однако и отказать Натали было бы слишком жестоко...
После регистрации брака Натали с головой ушла в приготовления к свадебному путешествию. Ей почему-то захотелось провести медовый месяц в Испании на Балеарских островах. Она накупила целую дюжину летних костюмов и купальников.
- Зачем столько всего? - удивлялся Евгений.
- Ничего, пригодится, - отвечала она.
Мальорка встретила молодоженов щедрым солнцем и бескрайним голубым простором. Маленький домик с видом на море вполне устроил их. Они засыпали под знойное пение цикад, а просыпались под мощные вздохи Средиземного моря. Каждое утро Евгений с интересом наблюдал за прихотливой игрой легкого бриза с розовыми колокольчиками расцветшего под окном гибискуса. Как только на его темно-зеленых листьях появлялись первые отблески солнца, он тихонько вставал с постели и один отправлялся на пляж делать зарядку и купаться. А Натали любила в эти часы понежиться в постели. Когда приходило время вместе идти на пляж, она, не стесняясь своей наготы, переодевалась в купальник, складывала в сумку нужные по ее мнению вещи, подкрашивала губы, а Евгений терпеливо ждал, подшучивая над ее медлительностью. У них обнаружилось разное отношение к морю. Евгений любил плавать и нырять, глубина и прибой не пугали его. Натали сердилась, когда он затевал игру с огромными волнами и упрекала в мальчишестве. Зато вечерние прогулки по укатанному волнами мокрому песку были любимым занятием обоих. У Евгения они будили воспоминания о тех давно ушедших годах, когда ему выпадали счастливые случаи получить летом отпуск и путевку на курорт МВД, и он с женой вот так же гулял по вечерним набережным Сочи, Гагры, Юрмалы и Майори на Рижском взморье...
- Хочу быть песком, чтобы целовать ступни твоих ног, когда ты как Афродита выходишь из пены морской, - сказал Евгений.
Он ничуть не лукавил. Натали расцвела и похорошела. Бронзовый загар удивительно красиво подходил к ее русым волосам с теплым пшеничным отливом, а приятная полнота стройных ног притягивала нескромные взгляды.
Как истинная парижанка, она умела подчеркнуть все свои достоинства удачно подобранными туалетами, которые менялись каждый день, прической и косметикой. Евгений немного ревновал, когда десятки мужских глаз сразу же обращались к ней, как только они вдвоем появлялись в ресторане или на танцевальном вечере для отдыхающих.
Будь благословенна Мальорка и слава Натали за счастливую мысль посетить ее! Две недели пролетели как один день, и вот они снова в Париже. Отпуск Натали еще не кончился, и она вознамерилась показать мужу Париж. А город жил своей обычной жизнью. Работали бесчисленные магазины, рестораны, кафе, бистро и винные погребки, Елисейские поля заполняли вереницы машин, гуляющей богатой публики и флиртующие парочки - почти все, как в старые добрые времена Мопассана. Толпы туристов осаждали Эйфелеву башню, холм Монмартра; сверкали, крутились в бешеном ритме разноцветные огни Красной мельницы - Мулен Руж, улицы увеселительных заведений и злачных мест.
Они снова пришли в парк Тюльири - в уголок, где зажглась их счастливая звезда. "Наверное, сама судьба привела нас сюда в тот весенний вечер", подумал Евгений. И как же неприятно удивился он, когда Натали рассказала, что рядом, на площади Согласия, есть место, мрачная слава которого навеки останется в истории. Здесь во времена безумной революционной смуты была установлена гильотина для публичной казни граждан Франции - членов королевской семьи, представителей аристократии, а потом и тех, кто их судил, революционных вожаков. В скорбном списке более тысячи имен.
Воистину неисповедима ты, наша жизнь!
... Красный "Рено" Натали продолжал свой бег по улицам, набережным Сены и мостам. По самому красивому из них они прогулялись пешком. Это был знаменитый мост, построенный русским царем Александром Ш в ознаменование франко-русского союза и названный его именем.
Потом были Лувр; Люксембургский сад и Пантеон, где похоронены Вольтер, Гюго, Золя и другие великие люди Франции; остров Сите и Собор Парижской Богоматери; Булонский лес...
* * *
Погода была мерзкая. Шел мокрый снег, зябкий холод проникал под шубку. Натали позвонила в дверь - тишина. Значит Евгений еще на работе. В последнее время он с головой втянулся в свои репортерские дела, порой забывая о времени.
В гостиной было темно, и от этого она казалась неуютной. Натали, не включая свет, прилегла на диван. Делать ничего не хотелось, есть тоже и настроение было подстать погоде. Шеф отдела, которому не понравился обличительный репортаж Натали о махинациях с правительственными заказами, отчитал ее как школьницу.
Так и пролежала она в каком-то тоскливом забытьи, пока не явился муж.
- Ты не заболела? - спросил он.
Ее глаза вдруг набухли слезами. Всхлипывая, Натали начала рассказывать... и потом все никак не могла остановиться, приводя новые и новые обидные подробности стычки с ненавистным шефом. А Евгений участливо слушал, успокаивал, гладил и целовал ее. Потом разжег камин, подкатил к огню кресло и усадил свою маленькую Натали себе на колени. И скоро она снова стала той веселой, жизнерадостной Натали, какой была всегда.
Ранимая душа Натали не могла в одиночестве переносить житейские невзгоды и участие, ободряющая поддержка мужа были всякий раз для нее как бальзам. В то же время она понимала, что, наверное, поступает эгоистично, ведь у Евгения и своих огорчений немало. Но он, оберегая ее покой, таит их в себе и старается справляться сам.
За годы супружества Натали привыкла во всем полагаться на мужа. После свадьбы родители передали в ее владение небольшой сыроваренный завод под Парижем. Все финансовые и юридические дела по управлению им она доверила супругу, и он прекрасно справлялся с ними, проявляя необыкновенную предусмотрительность и умение предугадать возможные осложнения.
Несмотря на занятость, молодые супруги не были домоседами. Отпуска проводили в путешествиях по Италии, Испании и в Альпах. Увлекала их и театральная жизнь Парижа. Не были им чужды и пирушки с друзьями в ресторанах, где хорошая французская кухня еще не вытеснилась американизированными новациями с их fast food.
При всех своих делах и увлечениях Евгений проявлял постоянный интерес ко всему, что происходило в России, но вести оттуда заставляли его чаще хмуриться и переживать, чем радоваться.
Казалось, Натали знала о муже все. Но она никак не могла понять его упорного нежелания иметь детей. Порой ей казалось, что за его внешним спокойствием скрывается некий постоянный раздражитель, ввергающий его то в задумчивость, то в тревожное ожидание. Несколько раз она замечала, как Евгений с холодным вниманием рассматривает себя в зеркале. Натали не находила объяснений этому, так как знала его нетерпимость к мужскому кокетству. В последнее время он выглядел усталым... и как бы постаревшим... "Не заболел ли? - тревожилась она.
То, что казалось Натали необъяснимым и странным в поведении мужа, на самом деле не было следствием его болезни или усталости. Это были первые грозные симптомы надвигающейся катастрофы. Мертвея от тяжелых предчувствий и обволакивающей душу тоски, Евгений в первое время пытался как-то скрыть свое состояние от Натали. Но с каждым днем борьба становилась все безнадежней. Настал день, когда он отчетливо понял, что больше надеяться не на что, и у него, быть может, остаются считанные сутки до того момента, когда природа с равнодушным усердием вернет назад все, что отобрал у нее на три года профессор Костич. Евгений переживал и боялся не за себя. Натали... как она воспримет новую реальность - огромную разницу в их возрасте? И сколько проблем возникнет на этой почве...
И он сделал единственно возможный, как ему казалось, выбор.
Придя с работы, Натали увидела на круглом столике в прихожей записку от Евгения. Она взяла ее и с нарастающим ужасом пробежала глазами торопливые строчки.
"Чудная, нежная моя Натали! - писал Евгений. - Все во мне кричит и протестует, но разум повелевает принять единственно верное решение - нам надо расстаться. Знаю, что ты сейчас испытываешь... Прости, прости, что причиняю тебе боль, что ухожу тайком - так лучше для нас обоих.
