Игорь Можейко - Историчесие тайны Российской империи
И тогда Петр принимает решение.
Он вызывает из Ревеля адмирала Вильстера и велит ему подготовить полный свод сведений о пиратах Индийского океана и шведской экспедиции. Вильстер положил свой доклад на стол Петру 4 июня 1723 года. Секретная подготовка к экспедиции в Индийский океан тем временем шла полным ходом. Тому есть такое свидетельство: на списке офицеров, которых Вильстер отобрал для путешествия, Петр написал: «Офицеров перемешать с русскими, как говорено». То есть они уже обсуждали состав команд. Вильстер вернулся в Ревель. Наступает долгая пауза. Только в ноябре 1723 года Петр посылает начальнику Ревельской эскадры приказ срочно оснастить и подготовить к дальнему плаванию два новых, только что пришедших из Голландии фрегата «Амстердам Галей» и «Деконделинде».
Погода стоит ужасная, штормы, снег! Правда, ревельский рейд не замерзает и зимой, и можно вести подготовку круглый год.
Но при русском дворе также не без шпионов.
Слухи о таинственном начинании распространились довольно быстро. Зимой голландский посол в Петербурге доносил своему правительству, что Петр готовит секретное плавание в Испанию, а может быть, и в Индию. Секретность все же была настолько глубокой, что о целях экспедиции не знали офицеры и командиры кораблей, и даже два правительственных комиссара, Мясной и Кошелев, назначенных на фрегаты. Им Вильстер объявит о цели путешествия, только когда корабли будут в Атлантическом океане.
Во всей России о секретном плавании знали три человека – царь, Вильстер и генерал-адмирал Апраксин. Как раз ему и было приказано подготовить фрегаты за десять дней.
Конечно, в десять дней не уложились, но 8 ноября началась погрузка провианта и боеприпасов, а затем фрегаты исчезли. И объявились в бухте Рогервик в полусотне верст от Ревеля. Дело в том, что Петру в то время хотелось сделать Рогервик главным портом России. Бухта не замерзала зимой и, в отличие от ревельского рейда, была достаточно глубокой.
15 декабря фрегаты появились в Рогервике, и в тот же день туда приехал Вильстер, которому нельзя было появляться возле кораблей, чтобы кто-нибудь не догадался о его участии в плавании. Вот и просидел адмирал три недели безвылазно в портовом домике, читал документы, присланные Петром, и осыпал царя жалобами.
В документах Петр приказывал Вильстеру: «Объявите о себе владеющему королю, что имеете от нас к нему комиссию посольства, и верющую грамоту, при сем приложенную, ему отдайте… А потом всяким образом тщитесь, чтобы оного короля склонить к езде в Россию».
А в собственной грамоте королю пиратов Петр сообщал, что знает о желании пиратов «получить протекцию от шведского короля», и ежели «король Мадагаскарский склонность имеет у какой державы протекцию искать», то лучше России ему не найти. И если пожелает, король сможет переехать в Россию и там поселиться со своими подданными.
Но главной целью путешествия был, конечно, не Мадагаскар. Петр смотрел дальше. В инструкции Вильстеру было сказано, что следует стремиться дальше, основав на Мадагаскаре базу, чтобы не зависеть от других европейских держав. И когда экспедиция доберется до Индии, «тогда явитесь там к Великомочному Моголу и всякими мерами старайтесь склонить, чтобы с Россией позволил производить коммерцию».
22 декабря Вильстер поднялся на борт фрегатов и осмотрел их. И пришел в ужас.
Он тут же написал Петру: «Трудно поверить, что морской человек оные отправлял».
Он был убежден, что корабли снаряжены так бездарно, что далеко от порта им не отойти.
Море было бурным, и зимние штормы обещали еще усилиться. В трюмы фрегатов насыпали столько песка, что некуда было складывать припасы. Но, как ни серчал Вильстер, менять ничего не стали. Лучше так, чем переворот оверкиль – кверху брюхом.
Сразу после Нового года фрегаты взяли курс на запад, но далеко уйти не смогли.
Встречные ветры гнали их обратно. В кораблях обнаружились течи. «Амстердам Галей» тек так, что помпы не справлялись с водой. Пришлось вернуться в порт.
8 января корабли уже были в Ревеле.
Вильстер был убежден, что этим фрегатам никогда не добраться до Индийского океана, и он написал донесение царю, в котором сообщил, что потребуются другие, более надежные корабли.
Петр не стал серчать, хотя, казалось бы, должен был разгневаться. Он приказал не жалеть ничего – только поскорее отправиться в плавание.
Выбрали фрегат «Принц Евгений», а с ним и еще один корабль. И тут кто-то сообразил, что для плавания в тропических водах днища кораблей следует обшивать шерстью, чтобы не приставали ракушки. А шерсти в Ревеле не оказалось.
Всю вторую половину января перегружали припасы на новые фрегаты и искали повсюду подходящую шерсть.
И тут Петра посетил один известный ему человек. Страшно обиженный на выгнавшее его шведское правительство генерал Ульрих. Он поведал Петру о действительной обстановке в шведской экспедиции, которой он командовал.
Тогда только Петр узнал о бесплодном стоянии у Кадиса, о том, что мадагаскарский посол так и не добрался до Испании, и о том, что пиратской вольницы на Мадагаскаре, скорее всего, уже не существует. По крайней мере, рассчитывать на создание своей базы в Индийском океане не следует.
Поэтому, хоть и успели обшить шерстью днища новых фрегатов, в море корабли не вышли.
И прошло почти сто лет, прежде чем русские корабли появились в Индийском океане. Но из той экспедиции под командованием Федора Крузенштерна никто тайны не делал.
ОПАСНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ. СТАРЕЦ ФЕДОС
Никто точно не скажет, кому же хотел оставить свое царство самодержец российский Петр Первый. Сначала никто не принял болезнь императора всерьез. Простуда, горячка, потом вроде бы послабление болезни. Вдруг императору стало очень плохо, и его близкие всполошились. Особенно те, кто боялся, что после смерти Петра их собственная карьера рухнет.
А ситуация была сложной. Умирать Петру было никак нельзя.
Его отношения с женой Екатериной в последнее время испортились, и, видно, их уже не исправить. Но у Екатерины при дворе сильные друзья, и главный из них – второй человек в империи светлейший князь Меншиков. Ждут своего часа родственники первой жены царя – Лопухиной. Сына Алексея Петр казнил, заподозрив в измене, но остался Петя, внучонок, семя лопухинское. Внука Петр не любил. Живы были и племянницы – дочки слабоумного Ивана, брата и соправителя Петра. И никому из них Петр не хотел оставлять свое царство, свое хозяйство, свою Россию.
Но если это так, зачем за год до смерти Петр короновал Екатерину? До этого его вторая жена не считалась императрицей. Отныне она превратилась в императрицу, хотя и осталась в душе «портомойкой», простоватой толстухой, потерявшей былую красоту.
Мало кто при дворе верил, что, коронуя Екатерину, Петр хотел отдать ей престол. Ведь это означало оставить страну в руках ее любимчиков и наглых льстецов. Но за коронацией Екатерины мог скрываться и, скорее всего, скрывался точный расчет.
Петр не собирался так вот, в расцвете лет, умирать. Он хотел еще пожить, чтобы вырастить любимых дочек, Аню и Лизу. Он видел в старшей дочке, Анне, достойную себе преемницу и готовил девушку к этому. Но пока их мать не была императрицей, права Анны на престол можно было оспорить.
Сомнения в браке государя с матерью наследника в истории не раз становились помехой к законному наследованию трона. Можно вспомнить, как в конце XV века в Англии внезапно умер король Эдуард IV, у которого осталось два сына. Никаких сомнений вроде бы не было. Регентом при них стал младший брат короля Ричард. И этот подлый Ричард воспользовался тем, что брак Эдуарда с Елизаветой, матерью мальчиков, был заключен втайне, так как король боялся гнева придворных. Теперь же, после смерти короля, Ричард заявил, что Елизавета не была законной королевой, заточил своих племянников в Тауэр и убил их, а сам захватил трон и правил почти два года, прежде чем знатные бароны в союзе с матерью мальчиков не победили и не убили этого Ричарда.
Петр неплохо знал историю. Еще лучше знал он российские обычаи. И поэтому короновал свою жену Екатерину не ради нее, а для того, чтобы трон достался Анне.
Это наиболее вероятный ход мыслей царя.
Такого рода решения не принимаются в одиночку. На кого-то царь должен был опираться. Кто был его союзником?
А так как мысли Петра были тайными и остались тайными, так как его завещание исчезло, значит, тот человек, доверенный соратник Петра, промолчал и не раскрыл этой тайны.
Кто он? Почему промолчал?
Давайте сначала поглядим, что происходило в день смерти императора.
Петр мучается от боли, вокруг шепчутся родственники и придворные. Все понимают, что император уже не встанет, но делают вид, что ему вот-вот станет лучше. Многие спрашивают осведомленных людей: а где завещание Петра? Кого он назначит своим наследником? На что кабинет-секретарь Петра Алексей Макаров отвечает, что завещание было, но государем разорвано. Новое он написать не успел.
