Мато Нажин - Мой народ сиу
После этого каждый раз, когда отец брал с собой мех и отправлялся к торговцу, мы с нетерпением ждали, что он принесет еще один бочонок со сладким соком.
Первый сахар, который нам пришлось попробовать, был кленовый сахар. Старики стали расспрашивать, откуда он берется и как приготовляется. Когда им объяснили, что он делается из кленового сока, они назвали его лесным соком. Когда мы стали получать белый тростниковый сахар, то потребовалось другое определение, и мы стали его называть кан-ханпи, или белый лесной сок, тогда как кленовый сахар был известен как кан-ханпи зизи, или желтый лесной сок.
Мы получали все больше и больше сладостей, и нам нравился вкус разных лакомств, однако этого рода пища не была нам полезна. Нам привозили яблоки, сливы, печенье, сладкие пироги, и рекой лились сладкие речи, но от этого нам не было легче. Как только бледнолицые видели, что мы начинали им уступать, они резко меняли свою политику и начинали вымогать у нас землю. Стоило нам только начать защищаться, как они называли нас дикарями и другими грубыми словами, которые на страницах печати некрасиво выглядят.
ОГНЕННАЯ ВОДА
Потом появились миссионеры в длинных черных юбках. Они выглядели совсем как женщины, но на самом деле это были мужчины. Миссионеры уговаривали нас не сражаться. Вместе с ними пришли и неизменные спутники-торговцы вином, которые стали продавать виски, чтобы лишить нас рассудка. Когда индейцы пили это зелье, им мерещились разные видения и снились кошмары.
Бледнолицые называли этот яд разными именами, но у индейцев было только два названия: святая вода и огненная вода. Наши индейцы быстро обнаружили, что священники давали вино во время богослужения, и стали называть его миниу-окен, или святая вода. Это название укоренилось в языке Сиу и сохранилось до сегодняшнего дня. Люди, которые торговали спиртными напитками, были неизменными спутниками священнослужителей всех вероисповеданий.
Некоторые индейские племена употребляли для виски название огненная вода, в язык же нашего времени оно не вошло. Я же лично считаю его очень метким определением.
Впервые я заметил форт в резервации при агентстве Красного Облака. Когда я приехал в резервацию Крапчатого Хвоста, то там тоже уже возвышался форт. Некоторое время спустя, когда я начал учиться в школе и научился читать и писать, мне стало неприятно, что такое положение существует. Я прочел договор, заключенный между правительством САСШ и племенем Сиу в 1868 году- в год моего рождения. Из этого договора я узнал, что правительство Соединенных Штатов не имеет права строить форты на территории индейских резерваций. Тем не менее, как только появлялся у нас бледнолицый агент, первое, что он считал для себя необходимым, - это соорудить форт, - видимо, для охраны своего агентства от индейцев.
Если они думают, что индейцы такие дикие, что без фортов нельзя обойтись, то, мне кажется, было бы целесообразным, если бы правительство Соединенных Штатов начало срочно строить форты по всей стране, так как за последнее время люди с бледной кожей ведут себя гораздо хуже дикарей.
С ОТЦОМ НА ВОЕННОЙ ТРОПЕ
Наши индейцы уже давно спорили с соседним племенем Понка из-за охотничьих участков. Однажды, когда сиу вышли на военную тропу, мой отец сказал:
"Мой сын, мне хочется, чтобы ты вышел вместе со мной на военную тропу и совершил подвиг. Я дарю тебе свой головной убор из орлиных перьев.
Носи его, я переделал его так, чтобы он пришелся на твою голову.
Мне хочется, сын мой, чтобы ты поскакал в лагерь врага. В руках у тебя не должно быть никакого оружия - ты будешь держать только длинную тросточку. Я тебя провожу к самому лагерю неприятеля. И когда на рассвете кто-нибудь выйдет из своего типи, догони его и коснись своей палочкой, а потом - стремглав через весь лагерь в обратный путь. Я буду ждать тебя поблизости. И если тебе удастся вырваться, не получив ни одного ранения, ты будешь самым юным воином, который когда-либо совершил такой подвиг. И я буду гордиться тобой, мой сын.
Но если неприятель будет пытаться застрелить тебя, как обычно бывает на войне, или же, быть может, он ранит тебя и ты попадешь в его руки, сохрани свое мужество и не падай духом: мне хочется, чтобы ты смело глядел в глаза смерти. Я буду с тобой, сын мой".
Эти слова заставили мое сердце биться так сильно, что я мог слышать его биение, и слезы готовы были хлынуть из глаз. Тогда же я дал себе слово во что бы то ни стало исполнить волю моего отца, потому что я очень любил его.
Один раз, когда наши индейцы сделали привал и расположились лагерем на опушке леса, мы с отцом отправились в лес поохотиться. Отцу удалось подстрелить антилопу; он взвалил ее на лошадь и повез в лагерь.
Прошло немного времени, и все собрались доужинать, и отец был рад, что ему попалась такая хорошая добыча, что смог накормить людей.
ТРУБКА МИРА
Не успели мы поужинать, как до нашего слуха донеслись какие-то возбужденные, взволнованные звуки. Мы вскочили скорей на лошадей и поскакали посмотреть, что там произошло.
Старый вождь племени Понка пытался догнать нас в течение последних четырех дней. Он привез с собой трубку мира. Это означало, что мы должны повернуть и отправиться в обратный путь. В то время индейцы верили, что, если они не примут мирных предложений неприятеля, откажутся от трубки мира, какое-то страшное несчастье постигнет их. И так как мой отец хорошо знал и соблюдал все индейские обычаи и крепко верил в трубку мира, он сейчас же повернул свою лошадь, и мы отправились домой.
Было очень досадно возвращаться домой, ни разу не повстречавшись с врагом и не испытав, что такое опасность на войне, но отец объяснил все тихим внушительным голосом, и я не мог ослушаться его. Мне было девять лет, когда все это произошло.
ОХОТА НА ДИКИХ ЛОШАДЕЙ
Вскоре после того как мы вернулись из военного похода, разнесся слух, что невдалеке появились дикие лошади - мустанги.
Старик индеец обошел весь лагерь, извещая, что сейчас все отправляются на охоту за дикими лошадьми и что надо подождать друг друга. Несколько человек, в том числе и мой отец, отправились к ближнему ручью и вернулись оттуда с длинными ивовыми прутьями. Прут, который я увидел в руках моего отца, был около пятнадцати футов длиной.
После того как с ивовых прутьев содрана кора, их выпрямляют и сушат на солнце. Пока мой отец подготавливал прутья, дедушка достал веревку, свитую из тонких ремней, достал также ремни и ремешки, то нарезанные из оленьей кожи, то из шкуры бизона; некоторые из них были длинные, другие короткие, одни тяжелые по своему весу, другие легкие.
Мой отец выбрал ремешок из оленьей кожи и привязал его к концу прута. Потом он привязал к пруту на четыре фута пониже другой такой же ремешок. После этого он взял веревку и сделал на конце большую петлю. С двух сторон он подхватил петлю ремешками, прикрепленными к пруту. Так получилось приспособление для ловли мустангов, известное под названием укрюк.
Все были уже наготове, но я следил только за своим отцом. Когда я спросил его, можно ли мне отправиться вместе со всеми на охоту, он ответил:
"Ну, конечно, я хочу, чтобы ты был с нами. Присматривайся ко всему во время охоты и учись. Настанет день, когда и ты сам станешь охотником на мустангов. Только сначала надо тебе будет подрасти".
Весь лагерь пришел в движение; выехали на охоту и женщины. Всадники с укрюками в руках мчались на быстроногих скакунах. Все были одеты так же, как и во время охоты на бизонов. Ни у кого не было головного убора из орлиных перьев. Индейцы украшают себя орлиными перьями только в торжественных случаях или во время войны.
Два молодых индейца поскакали вперед на разведку. Скоро они вернулись и объяснили, как будет происходить охота. Некоторых из охотников они направили на запад, за две или три мили от того места, где паслись мустанги; другие должны были скакать в северном направлении, третьи - в южном. Все всадники, у которых были укрюки в руках, оставались на восточной стороне. Таким образом стадо мустангов было окружено со всех сторон.
Я скакал на своей маленькой черной кобылке и вместе с отцом придерживался восточной стороны. Ни одно движение отца не ускользнуло от меня. Я заметил, что время от времени он подгонял хлыстом свою лошадь, и каждый раз, когда он это делал, я подгонял и свою черную кобылку.
Скоро мы прискакали на место, откуда видно было, как пасутся мустанги. Их было сорок или пятьдесят голов, и все они щипали траву. Среди них была дикая лошадь, которая время от времени высоко поднимала голову и смотрела вокруг. Вид у нее был очень гордый. Отец сказал мне, глядя на нее:
- Видишь ли ты эту лошадь с высоко поднятой головой? Это жеребец, вожак табуна.
Мы все оставались за холмами. Только один спешившийся индеец был на страже.
Наконец прискакали охотники, которые отправились на запад, и стали переваливать через холм. Как только их заметили мустанги, они помчались на север. Дикие лошади продвигались с большой быстротой по склону холма, как вдруг перед ними появились другие охотники - те, которые держались северного направления. Мустанги остановились в испуге, но через минуту они уже мчались в противоположном направлении - к югу. И здесь их преследовали охотники. Дикие лошади бросились на восток и наскочили на нас.
