Валерий Шамбаров - Петр и Мазепа. Битва за Украину
Даже с воспитателями получилось неладно. Кандидатуру Медведева отвергли, а подыскать равнозначную замену не удосужились. Боярин Соковнин посоветовал Наталье взять наставником дьяка Никиту Зотова, его и приставили к царевичу. Мать не проверяла процесс обучения, руки не доходили. А Зотов оказался не слишком прилежным педагогом, зато чрезмерно уважал спиртное. Петр был очень способным, легко схватывал основы письма, чтения, арифметики. Наставник этим пользовался, чтобы побыстрее закруглить уроки и отправить царевича играть с дворовыми детьми. А сам без помех предавался хмельным радостям. Петр рос вообще без систематического воспитания.
Некоторые историки приводят версию, будто Федор Алексеевич, похоронив Грушецкую, не хотел больше жениться, намеревался назначить наследником Петра. Правда это или легенда, придуманная сторонниками Нарышкиных, трудно судить. Но Милославские обеспокоились. Языков с Лихачевым и подавно запаниковали. Их-то в случае смерти государя однозначно ждали опалы и конфискации. Им позарез было нужно, чтобы Федор все-таки произвел сына, тогда они смогут зацепиться за ребенка в качестве опекунов.
Они принялись обхаживать государя и сосватали ему 14-летнюю родственницу Языкова, Марфушу Апраксину. Всего через полгода после кончины Агафьи Федор женился на ней. Но Марфуша была близка не только к Языкову. Как выяснилось, ее крестным являлся опальный боярин Матвеев. Юная царица замолвила словечко, и муж поверил ей, былая клевета расползлась по швам. Федор Алексеевич признал Матвеева невиновным, повелел вернуть из ссылки, возвратить ему отнятое состояние. Вот тут-то почва под ногами Милославских зашаталась. Они проигрывали в любом случае!
Но состояние царя быстро ухудшалось, он окончательно слег. А ухаживать за братом самоотверженно взялась Софья. Она неотступно находилась возле ложа Федора, дежурила днями и ночами. Хотя при этом все связи государя с внешним миром как-то само собой переориентировались через царевну. Софья передавала его распоряжения. Сама определяла, кого допустить к брату. А это было немаловажным, Милославские и Нарышкины готовились к схватке…
И тут-то, совсем некстати, напомнили о себе стрельцы. 23 апреля 1682 г. они подали очередную жалобу на задержки жалованья. При дворе было не до них, царь умирал! Делегата с жалобой отправили в Стрелецкий приказ. Но и чиновники разбираться не хотели. Доложили главе приказа, 80-летнему Юрию Долгорукову, что жалобщик пьян. Да и вообще обращение к царю через голову собственного начальства Долгоруков счел нарушением субординации. Приказал высечь стрельца.
Вмешались товарищи делегата, отбили его. Стрелецкая слобода замитинговала. А в этой каше объявился неожиданный предводитель, Иван Андреевич Хованский. На польской и шведской войнах он командовал корпусами, отличился в нескольких сражениях. Но человеком не слишком умным, носил прозвище «Тараруй» — балаболка. Он считал, что его обидели, не оценили заслуг, обходят в чинах. К тому же Хованский был тайным раскольником. Вот он и задумал сыграть на возмущении. Ездил по полкам и внушал, что дальше будет еще хуже, им не дадут «ни корму, ни денег», а «бояре-изменники» продадут Москву еретикам и искоренят православие.
27 апреля скончался царь. Тут же, у гроба, партия Нарышкиных предприняла заранее подготовленный демарш. Патриарх Иоаким обратился к присутствующим с вопросом: кому быть государем, Ивану или Петру? Большинство бояр высказалось за Петра, но указывали, что для решения надо созвать Земский Собор. Нет, Иоаким не хотел давать Милославским опомниться. Объявил — зачем ждать? Вышел на Красную площадь и задал тот же вопрос собравшейся толпе. Кого хотят люди? Закричали: «Петра!». Софья возражала, что подобное избрание незаконно, а если Иван недееспособен, то и Петр еще мальчик. Предложила: пусть будет два царя. Патриарх легко разбил ее доводы, указал, что многовластие пагубно, и Богу угоден един государь.
Да уж какой там государь! Петру было 10 лет, а его мать никогда не имела отношения к власти. Все надежды она возлагала на Матвеева — приедет, возьмет дела в свои руки. Писала к нему, торопила. Он выехал из Пустозерска уже месяц назад, но… Теперь в каждом городе знали: он станет настоящим правителем России. Устраивали торжества, дарили подарки. А Матвееву после перенесенных унижений нравилось, он ехал медленно, с остановками. Пока Матвеева не было, Наталья поручила управление страной своему отцу и братьям, Афанасию и Ивану. Они тоже никакого опыта не имели, зато задрали носы, кичились новым положением.
Ну а Хованский в эти же дни подстрекал Стрелецкую слободу. 30 апреля сразу 17 полков предъявили ультиматум — уплатить жалованье, наказать их полковников, иначе они «промыслят о себе сами», перебьют начальников и разграбят их дома. Наталья перепугалась и решила задобрить стрельцов. Без расследования, без суда она велела арестовать обвиненных командиров, пустить их имущество на уплату жалованья. Двоих полковников было приказано бить кнутом, а 12 человек высечь батогами.
А между тем среди приговоренных были и честные, заслуженные начальники! Герои недавних войн! Теперь они рыдали от позора, а разбуянившиеся стрельцы сами командовали палачам «давай» или «довольно». Но попустительство смутьянам вовсе не принесло успокоения! Напротив! Стрельцы совершенно выходили из повиновения. Офицеры пытались навести порядок — их прогоняли бранью, камнями, несколько человек убили. Такое отношение со стороны правительства оскорбило командиров. Они вообще перестали ходить на службу, уезжали из Москвы.
11 мая в столицу прибыл Матвеев. Стрельцы уважали его, присылали к нему делегации, жаловались на «неправды». Боярин принимал их, обещал разобраться, когда войдет в курс дел. Однако Милославские не позволили ему выправить ситуацию. Они запустили по полкам собственных агитаторов. Вели тайные переговоры с Хованским. Выискивали и подкупали сторонников, сколачивали из них отряды. Рано утром 15 мая агенты Милославских и Хованского подняли стрельцов по набату. Шумели, что Нарышкины с помощью лекарей-иноземцев умертвили Федора Алексеевича, а теперь убили Ивана, законного царя. Оглашали списки «изменников».
Стрельцы повалили в Кремль. Но современники отмечали, что разные части и отряды вели себя по-разному. Сухарев и Стремянной полки не поверил лгунам, не присоединились к мятежу. Большинство настроилось отстоять справедливость законными средствами. Выступили строем, со знаменами и иконами. Но в колонны стрельцов тут же вклинивались группы заговорщиков, уже изготовившиеся убивать. Они вооружились бердышами, заранее обрубили древки, чтобы было удобнее орудовать в коридорах и комнатах. Подступили ко дворцу, орали, чтобы им выдали «виновных».
Сперва казалось, что произошло недоразумение, и его легко развеять. На крыльцо вышла царица Наталья — вывела Ивана с Петром, и толпа ахнула! Оба были живы и здоровы! Вышли увещевать патриарх, Матвеев. Стрельцы извинялись. Просили, чтобы боярин замолвил за них словечко перед царем — взбунтовались по ошибке. Матвеев счел казус исчерпанным, удалился во дворец. Да только офицеров, чтобы скомандовать «кругом, шагом марш», в полках больше не было! Зато были агитаторы Хованского и Милославских, снова забузили.
Утихомирить их попробовал молодой боярин Михаил Долгоруков. Стал кричать, чтобы расходились по домам. Но именно этим воспользовались подстрекатели. Полезли на крыльцо, зашумели — опять орешь на нас? Бояре обманули, хотят разогнать, а потом скрутят в бараний рог! Михаила скинули с крыльца на подставленные копья. Первая кровь стала сигналом. Отряды убийц ринулись во дворец. Покатилась резня по спискам. Причем у людей Милославских и Хованского списки оказались разные, они искали жертвы независимо друг от друга. Про повод мятежа никто уже не вспоминал. Наткнулись в коридоре на царицу Наталью с Иваном и Петром — их грубо отшвырнули в сторону. Петра забрызгало кровью его родных, он получил тяжелый нервный шок, который давал о себе знать всю жизнь.
Другие стрельцы так и торчали на площади. Организаторы позаботились подвезти водку, взломали дворцовые погреба. Кто поумнее и поспокойнее, уходили в Стрелецкую слободу, а по улицам разбредались пьяные шайки, лилась кровь. Погибло более 100 человек — Матвеев, Языков, Долгоруковы, Ромодановские, брат царицы Афанасий. Другого брата Ивана она спрятала, но мятежники настаивали выдать его, и Софья хладнокровно вынудила Наталью пожертвовать братом. Бунтовщики пытали его. Хотели, чтобы он подтвердил отравление царя и покушение на царевича Ивана. Однако Иван Нарышкин отказывался возводить напраслину на свою семью, вынес все мучения и был изрублен на куски.
Софья в страшные дни стала единолично распоряжаться во дворце — Наталья, потерянная и разбитая, лишившаяся близких, выбыла из строя. Царевна же брала под контроль разбушевавшуюся стихию. В полках по-прежнему действовали агенты Милославских, подыгрывали. Стрельцов начали приводить в Кремль каждый день по два полка. Их угощали обедами, Софья собственноручно обносила чарками вина.
