Эдуард Баталов - Философия бунта
Маркузе, конечно, не является ни первым, ни единственным идеологом леворадикалов, и его теория совсем не так оригинальна, как это пытались представить его ярые сторонники и буржуазная реклама. Формирование идеологии «новых левых», особенно в начальной стадии развития движения, тесно связано, как отмечалось выше, с именем известного американского либерально-буржуазного социолога Райта Миллса.
Райт Миллс во многом отличается от Маркузе. При всех своих заблуждениях и буржуазной ограниченности он был прогрессивным мыслителем, который нашел в себе мужество бросить вызов антикоммунизму. Он был одним из первых американских интеллигентов, воздавших должное кубинской революции (в начале 60-х годов, после посещения Кубы, он опубликовал интересную книгу «Слушайте, янки!», вызвавшую большой политический резонанс). И вместе с тем ряд тезисов, которые были взяты на вооружение «новыми левыми» и в дальнейшем развиты леворадикальными идеологами 60-х годов, в том числе и Маркузе, были впервые выдвинуты им. Именно Миллс направил осенью 1960 г. письмо в журнал «Нью лефт ревью», в котором предпринял попытку сформулировать ряд программных положений «новых левых». И хотя Маркузе в своих «критических» работах и выступлениях почти не ссылается на Райта Миллса, можно без преувеличения сказать, что как идеолог движения протеста 60-х годов он ведет свою родословную от автора «Властвующей элиты».
Среди тех философов и социологов, к которым прислушивались леворадикалы, особенно европейские, и взгляды которых оказали определенное воздействие на формирование мировоззрения участников движения протеста, следует назвать и имя французского философа Жана-Поля Сартра. Во время и после майских событий во Франции он принимал живое участие в дискуссиях, развернувшихся среди студентов, вдохновлял, поддерживал леворадикалов. Но главное не в этом.
Сознание «новых левых» складывалось под сильным влиянием экзистенциализма, прежде всего в той его форме, которая была придана ему Сартром и Камю. Можно даже сказать, что и в идеологии леворадикалов, и в их практической деятельности экзистенциализм сегодня обретает «второе дыхание», хотя при этом он выступает в той вульгаризованной форме, против которой всегда восставали его «отцы» [«Следует иметь в виду, что движение новых левых, как и всякое общественное движение вообще, само производит определенную селекцию явлений, которые оно склонно связывать с полюбившимися представлениями. В самой практике движения происходит известное уточнение используемых им понятий и представлений. Так обстоит дело и в отношении экзистенциализма, взятого соотносительно с умонастроениями нового левого движения. Экзистенциализм в составе этих умонастроений – это как раз тот вариант экзистенциальной философии, от которого самым решительным образом отмежевывались ее основоположники – Карл Ясперс и Мартин Хайдеггер… Не менее решительно отмежевывается от него и Габриель Марсель…» [28]]. Наряду с Сартром в числе видных идеологов современного левого радикализма мы видим лиц, прошедших экзистенциалистскую выучку и весьма прочно закрепивших в своем сознании ряд конструкций экзистенциализма. Это прежде всего сам Маркузе, в прошлом ученик и последователь Хайдеггера. Это ученик Сартра Режи Дебре и Франс Фанон, бесспорно испытавший влияние философии экзистенциализма.
Для леворадикалов предпосылкой их негативно-критического отношения к социальной действительности «развитого индустриального общества» является признание абсурдности этой действительности, ее враждебности человеку, ее бессмысленности, иррациональности. Это умонастроение леворадикалов «угадывает» себя в экзистенциалистской концепции абсурдности существования и бунта – прежде всего в том ее варианте, который был разработан в свое время Альбером Камю в его «Взбунтовавшемся человеке». Поддерживая ницшеанский тезис «Бог умер!», т. е. отрицая авторитет как таковой, как символ социальной репрессии, экзистенциализм Сартра – Камю оказывается глубоко созвучным леворадикальному антиавторитаризму. Поскольку в самой социальной реальности леворадикалы либо вообще не могут найти материальных предпосылок освобождения, либо считают, что структура этой реальности не позволяет им реализоваться, они берут за отправную точку своих рассуждений абстрактно утопические идеалы. Причем сами эти идеалы, равно как и потребность их реализации посредством бунта, выводятся из антропологически редуцированной социальной действительности, т. е. из абстрактного человека, из его экзистенции как недетерминированной свободы выбора.
Ряд леворадикальных идеологов выдвинулся из среды самих бунтующих студентов в период резкой активизации движения в Западной Европе. Среди них следует назвать в первую очередь таких, как Соважо, Жейсмар, Дютейль и особенно Руди Дучке и Даниэль Кон-Бендит. В 1968 г. в Париже вышла книга Ж. Соважо, А. Жейсмара, Д. Кон-Бендита «Студенческий бунт. Говорят вдохновители», в которой отстаивались идеи необходимости немедленного насильственного ниспровержения власти. Эти идеи получили дальнейшее развитие в нашумевшей книге Даниэля и Габриэля Кон-Бендитов «Левизна. Сильнодействующее средство против старческой болезни коммунизма», написанной с откровенно антикоммунистических позиций и весьма четко выявившей наиболее слабые стороны современного леворадикального мировоззрения.
Среди идеологов, чьи взгляды выражали умонастроение радикально настроенных бунтующих непролетарских масс в странах «третьего мира», особое место занимает Франс Фанон. Выходец с Мартиники, врач, дипломат, журналист, Фанон был тесно связан с алжирским Фронтом национального освобождения. Выступая с позиций «теории» о «нациях-буржуа» и «нациях-пролетариях», Фанон утверждал, что пролетариат развитых капиталистических стран «обуржуазился» и перестал быть движущей силой мировой революции, авангардом «проклятьем заклейменного мира голодных и рабов», – ему на смену должны прийти народы «третьего мира», которые, поведя за собой западный пролетариат, смогут сокрушить цитадель империализма.
Анализируя идеологию современного левого радикализма, нельзя не упомянуть о довольно большой группе буржуазных философов и социологов, которые в отличие, например, от Маркузе или Сартра не принимали участия в политической борьбе или даже в теоретических дискуссиях во время активизации движения протеста, но теории которых, послужив во многом отправной точкой для самого Маркузе, Дучке или Кон-Бендита, сыграли существенную роль если не в непосредственном формировании взглядов леворадикалов, то в теоретическом обосновании леворадикального образа мышления и действия. К ним относятся Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Эрих Фромм, Эрнст Блох, Юрген Хабермас и др.
Легко заметить, что, несмотря на все претензии теоретиков «новых левых» на оригинальность в области идеологии, они ведут свою родословную от традиционных мелкобуржуазных «левых» доктрин и вместе с тем многое черпают из современной буржуазной философии и социологии.
Идеология «новых левых» – весьма сложный и внутренне противоречивый комплекс. Это скорее даже совокупность идеологий, возникших на базе непролетарских (особенно мелкобуржуазных) социально-политических традиций и объединенных рядом общих черт.
Правда, комплекс идей, вошедший в социально-политическую литературу под именем «современной леворадикальной идеологии», не имел общезначимого для всех групп протеста характера, ибо каждая из них претендовала на выдвижение собственного идейного комплекса. Более того, за последние годы произошел ряд изменений, типичных для движения, претерпевающего эволюцию. Волна протеста, поднявшая на своем гребне ряд идей и представлений, а заодно и их создателей, многие из которых всю жизнь прозябали в безвестности, сегодня схлынула. «Новые левые» уже не ассоциируют себя столь жестко с былыми кумирами, как всего два-три года назад.
Неудивительно, что теперь встает закономерный вопрос: а не стала ли эта леворадикальная идеология достоянием истории; да и вообще – можно ли говорить о такой идеологии? Можно ли ставить в один ряд, например, Маркузе, Миллса, Адорно, Сартра?
Если брать теории каждого из этих идеологов, то бесспорно придется признать, что это разнопорядковые идейно-культурные явления, ибо перед нами представители различных философских направлений, различных мировоззрений и политических убеждений. С другой стороны, движения протеста выявили существование ряда более или менее однотипных философско-социологических и политических идей, установок, которые присутствуют (в том или ином сочетании) у леворадикальных идеологов. Таковыми являются: «критическое» отношение к «современному» (или «развитому индустриальному») обществу; отрицание рабочего класса в качестве основной движущей силы современного революционного процесса; отрицание революционной роли партий рабочего класса в развитых капиталистических странах и марксистско-ленинской теории революции; ориентация на стихийное, спонтанное действие, опирающееся на освобожденные силы подсознания; отказ от использования демократических институтов современного буржуазного общества, от «парламентской игры»; ориентация на абсолютное насилие; нигилистическое отношение к культуре современного буржуазного общества; возведение утопизма в основной принцип революционного действия; игнорирование классового подхода к анализу рассматриваемых социальных явлений, проектируемых моделей «нового общества» и «нового человека».
