Алексис Трубецкой - Крымская война
После часа Николай покинул Букингемский дворец в открытом экипаже, чтобы присутствовать на приеме у герцога Девонширского в его имении в Чизике[21]. Царя сопровождали принц Альберт, король Саксонии, пять карет со свитой и слугами и почетный эскорт кавалеристов.
«Погода была великолепной, — пишет герцог Аргайл. — Подъездные дорожки, обсаженные сиренью и золотистым ракитником, вели к чудесному саду. Величественные кедры, затеняющие крыльцо и восточный фасад палладианской[22] виллы, сплетали ветви в тонкий неповторимый рисунок на фоне ярко-синего неба с редкими пушистыми облаками». Экипажи медленно двигались по главной аллее, чтобы дать возможность семистам приглашенным полюбоваться на императорский кортеж. Герцог встречал гостей у парадного входа, и, когда они вышли из карет, объединенный оркестр Колдстримского гвардейского полка и Королевских конногвардейцев грянул российский гимн, а над герцогским дворцом взвился императорский штандарт.
В одном из залов, увешанном полотнами Тициана, Рафаэля, Андреа дель Сарто[23] и других мастеров, Николай принимал наиболее именитых из приглашенных гостей. Затем в музыкальном салоне оркестр герцога выступил с короткой концертной программой, после чего всех пригласили к столу. Императора и сопровождающих его лиц проводили в уютную «летнюю гостиную», весьма изобретательно преобразованную по такому случаю в средневековый походный шатер. Одну стену украшали гербы императора и королевы на фоне цветов российского флага — белого, синего и красного. Шелковый купол шатра был расшит увенчанными коронами щитами с чередующимися буквами «N» и «V». Столы были накрыты на шестнадцать персон, и, «поскольку трапеза представляла собой déjeuner[24]», вместо золотых тарелок подали серебряные. В центре столов стояли чаши с цветами и яркими экзотическими плодами.
После застолья император и сопровождавшие его персоны вышли на свежий воздух, где к ним присоединились прочие гости. Там, под сенью великолепного кедра, подали кофе и Николай продолжил знакомиться с присутствующими. Затем гости разбились на группы и разбрелись: кто-то отправился танцевать польку в «музыкальный салон», другие пересекли широкую лужайку, чтобы послушать оркестр, третьи воспользовались возможностью осмотреть оранжерею герцога. Саксонский король, сопровождаемый небольшой свитой, решил покататься по тихому озерку и занял место в лодке с гребцами в желтых ливреях. На противоположном берегу король осмотрел жирафов, привезенных специально для этого приема. Что касается императора, то он, посадив в парке дерево в память о своем посещении герцога, сел в карету и вернулся в Лондон.
С начала государственного визита российского императора минуло восемь дней, и визит проходил в теплой и сердечной обстановке. Николай и Виктория увидели друг в друге много привлекательных черт, британские министры и император отлично ладили, британская пресса и общество отзывались о русском царе весьма благоприятно. Все наслаждались атмосферой взаимного уважения и открыто проявляемой приязни. В англичан вселило уверенность присутствие в Лондоне этого gendarme de l'Europe[25], гаранта европейского единения, сильного союзника, способного помочь обуздать Францию и не дать ей снова нарушить хрупкое равновесие сил в мире. В эти теплые благоуханные дни июня 1844 года такая вещь, как Крымская война, могла бы показаться совершенно абсурдной и немыслимой. И тем не менее не пройдет и восьми лет, как русские пушки будут обстреливать англо-французский флот у берегов Севастополя, а огромная армия под британским и французским флагами высадится на берегах России.
Глава 3
Так что же такое Крымская война?
Высадка союзников в Крыму состоялась в сентябре 1854 года. От объявления войны до подписания мирного договора прошло двадцать восемь месяцев. И, как уже говорилось, эта война унесла около полумиллиона человеческих жизней. По оценкам на всех театрах военных действий союзники потеряли 252 000 человек, а русские — 246 000. Они умирали на полях сражений и в госпиталях, на море и на суше. Они гибли от пуль и шрапнели, от холеры и других болезней, от голода и холодов. Только в Севастополе были убиты, ранены или пропали без вести 102 000 защитников города. Такова была эта крымская трагедия, и такими оказались потери в этой «единственной абсолютно лишенной смысла войне нового времени».
Так что же это такое — Крымская война?
Немного найдется войн в человеческой истории, которые могли бы сравниться с Крымской по неясности цели и числу нежелательных последствий. Она осталась в памяти благодаря воспетой Теннисоном легендарной атаке Бригады легкой кавалерии и вызывает в воображении образ Флоренс Найтингейл, обходящей раненых в одном из лазаретов в Скутари[26]. А еще о ней напоминают знакомые крымские названия улиц в разных городах мира — Альма, Балаклава, Инкерман, Малахов курган.
Эта война велась не только на отдаленном полуострове Черного моря, давшем ей название. Сражения происходили на территориях нынешних Румынии и Болгарии, в азиатской части Турции и на границе с Персией. Крупные операции имели место на Кавказе: например, осада Карса в самом центре Армении, где в штурмах принимали участие до 30 000 человек, заслуживает не меньшего внимания, чем бои непосредственно в Крыму.
Не ограничивалась война и территориями, прилегающими к Черному морю. На расстоянии 2400 километров к северу от Крыма, на Белом море, противники обменивались артиллерийскими залпами и союзники блокировали Архангельск. В Арктике, в 20 километрах от норвежской границы, русская артиллерия обстреливала английские суда. В свою очередь, британцы приступом взяли Колу, уничтожили русские батареи, а сам город, насчитывавший около тысячи жителей, сожгли дотла.
В течение двух лет англо-французский флот вел боевые действия на Балтике. Объединенные силы союзников насчитывали пятьдесят восемь судов, несущих на борту 3400 орудий и 33 000 солдат и моряков. Под военным контролем России находились Эстония, Латвия и Польша, хорошо укрепленные гарнизоны стояли в Гельсингфорсе (Хельсинки), Свеаборге, Ревеле и Кронштадте. Французские войска численностью около 12 000 человек участвовали в осаде Бомарзунда, островного укрепления, расположенного между Швецией и Финляндией.
На Тихом океане тоже было неспокойно. Австралию беспокоила слабая защищенность Сиднея и Мельбурна, ибо русские фрегаты регулярно появлялись в южно-тихоокеанских водах. Судоходные компании Калькутты подали общую петицию правительству с просьбой обеспечить защиту торговых судов на пути в Китай. Военные власти Гонконга укрепляли оборонительные сооружения, а на Гавайях король Сандвичевых островов Камехамеха IV предусмотрительно объявил о своем нейтралитете. В августе 1854 года британская эскадра из пяти кораблей под командованием контр-адмирала Дэвида Прайса совершила нападение на Петропавловск-Камчатский — город на полуострове, расположенном к северо-западу от Японии. Береговые батареи и пятьдесят шесть орудий русских кораблей «Аврора» и «Двина» отразили атаку англичан. Прайс покончил с собой.
Восточное побережье Тихого океана было традиционной сферой торговых операций британской компании «Хадсонс бей» и принадлежавшей России «Русско-американской компании». Каждая из них с пониманием и уважением относилась к интересам и проблемам другой, и в течение всей войны они продолжали свою деятельность, поддерживая дружеские отношения. Военно-морская база в Эсквимальте (Британская Колумбия) была укреплена, что до известной степени успокоило встревоженных жителей Виктории[27]. В Канаде начался сбор пожертвований для Патриотического фонда[28]. Собранные 20 000 фунтов фонд разделил между Британией и Францией в равных долях. Наполеон III, выразив благодарность за этот дар, с теплотой вспоминал о минувших временах, когда канадцы были жителями французских колониальных владений. Граф Элджин, генерал-губернатор Канады, направил в Британию «верноподданнические послания» законодательного собрания, городских советов ряда городов, священнослужителей и старост пресвитерианских приходов, а также вождей шести индейских племен. Аналогичные обращения и пожертвования в Патриотический фонд стекались в Лондон из Нью-Брансуика, Ньюфаундленда, Барбадоса, Гренады, Гибралтара, Нового Южного Уэльса, Южной Австралии и Новой Зеландии.
Американцы были стойкими русофилами. Вот что писали об атмосфере в Вашингтоне того времени: «Русские дипломаты, как правило, были в весьма дружеских отношениях с конгрессменами и простыми гражданами, а вот пруссаки и французы встречались с определенными трудностями как в Государственном департаменте, так и при общении с жителями столицы». Американский атташе в Санкт-Петербурге замечал: «Отношения с российским и властями, включая императора, таковы, что лучше и желать нельзя». Посол Соединенных Штатов в России Нейл Браун считал Николая «совершенно неотразимым» и рукопожатие государя называл «славной республиканской хваткой». В докладе государственному секретарю он писал: «По отношению к Соединенным Штатам его величество настроен настолько благожелательно, насколько он вообще может испытывать добрые чувства к стране со свободными общественными институтами».
