Владимир Сапрыкин - Ценности социализма. Суровая диалектика формационно-цивилизационной смены и преемственности системы общественных ценностей
Советский философ доктор философских наук И. И. Антонович в своих работах раскрыл апологетический характер буржуазной аксиологии. Наиболее ярко он проявился в философии иррационализма и волюнтаризма немецкого теоретика Фридриха Ницше (1844–1900). Пытаясь утвердить, в противовес реально существующим общественным отношениям, «естественный», ничем не сдерживаемый поток «жизни», Ницше предпринимает ультрарадикальную критику всех «ценностей», в том числе христианства («Антихристианин», 1888), и утверждает свою систему «ценностей». «Разум даже в самом мудром человеке составляет исключение: хаос, необходимость, вихрь – вот правило»…20 Прежним культурным ценностям, которые Ницше назвал «смердящей ложью», он противопоставил «активный нигилизм», идеи «сверхчеловека», «волю к власти», мораль, гласящую: «падающего толкни»… Человеку, не читавшему философских сочинений Ницше, весьма трудно понять смысл его культурно-ценностного «нигилизма». В этом весьма существенно помогают многочисленные афоризмы, разбросанные там и сям по страницам его книг. Вот некоторые из них:
• «сверхчеловек – смысл земли»;
• «мораль – самая опасная из всех опасностей»;
• «наша старая мораль – просто комедия»;
• «делайте что хотите, но умейте хотеть»;
• «мудрость – женщина, она любит только воина»;
• «не умеющие повелевать должны повиноваться»;
• «восстание – это доблесть рабов. Вашей доблестью путь будет послушание»;
• «счастье мужчины – “Я хочу”. Счастье женщины – “Он хочет”»;
• «все создающие жестоки и беспощадны»;
• «любите мир как средство к новым войнам»;
• «если идешь к женщине – не забудь захватить плетку»;
• «война и мужество совершали больше великих дел, чем любовь к ближнему»;
• «только там, где есть жизнь, есть и воля, стремление не к жизни, а к власти»[33];
• «людям не достает кулаков, пальцы не умеют складываться в кулак»;
• «что падает, то надо еще и подтолкнуть»;
• «более высокая культура сможет возникнуть лишь там, где существуют две различные общественные касты: каста работающих и каста праздных, способных к истинному досугу; или, выражаясь сильнее: каста принудительного труда и каста свободного труда»[34];
• «такое высокоразвитое и потому неизбежно вялое человечество, как современное европейское человечество, нуждается не только вообще в войне, но даже в величайшей и ужаснейшей войне – т. е. во временном возврате к варварству, – чтобы не потерять из-за средств к культуре самой своей культуры и жизни»[35].
В соответствии с трактовкой Ницше «философии жизни» главным проявлением воли к жизни является «воля к власти», и все, что мешает ее свободному развитию, ведет к деградации, но прежде всего – христианская мораль сострадания, искупления, любви к ближнему. А потому ницшеанство нигилистически относилось к существующей морали, оно стремилось взорвать ее в интересах некоего «будущего» – «тысячелетнего царства Заратустры», которое мыслилось как строго иерархическое общество с четким делением на новую аристократию и рабов. А это и есть апология капитализма, только на смену нынешнему должен придти «новый», «вечный» буржуазный уклад, с «новой» аристократией и неизменным классом рабов…
В книге «По ту сторону добра и зла» Ницше утверждает, что «независимость – это удел очень немногих, это преимущественное право сильных…». Он убежден, что «в наш слишком народный, или лучше сказать, простонародный век “воспитание” и “образование” по самой сущности своей должны быть искусством обманывать – обманывать относительно ее происхождения чернь, унаследовавшую от предков свои телесные и душевные свойства». В этой связи стало возможным рассматривать культуру со знаком «минус», как опыт ложный, подавляющий и закрепляющий человека. Да и «преодоление морали, в известном смысле даже самопреодоление морали – пусть это будет названием той долгой тайной работы, которая представлена самой тонкой, самой честной и вместе с тем злобной современной совести как живому пробному камню души»[36].
Философия Ницше оказала серьезное влияние на многие направления буржуазной мысли ХХ в.: философию жизни, прагматизм, экзистенциализм, символизм. С одной стороны, ницшеанство явилось, по существу, разоблачением буржуазного общества, его культуры и системы ценностей, а с другой – эта крайне реакционная философия служила в эпоху империализма самым агрессивным силам, рвущимся к мировому господству. Волюнтаристские, аморальные установки о ценностях, предложенных Ницше, стали основой идеологии фашизма и оправданием неслыханных зверств национал-социалистов в период Второй мировой войны. И в наши дни Ницше со своей аксиологией продолжает оставаться «духовным отцом» многих профашистских аксиологических концепций в капиталистических странах. Его античеловеческий призыв «падающего толкни», «сверхчеловек – смысл земли» сегодня пронизывает идеологию, политику, мораль, всю систему ценностных представлений Соединенных Штатов Америки, исповедующих социал-дарвинистские и фашистские взгляды. Человечеству в XXI веке предстоит тяжелая, самоотверженная борьба против новой угрозы носителей «общечеловеческих ценностей», стремящихся к мировому господству, восстановлению эксплуататорских порядков на все страны и народа планеты.
Глава вторая. Российская аксиологическая мысль в контексте социально-классовых отношений
Весьма неоднозначны и спорны точки зрения на развитие российской аксиологической мысли. С одной стороны, уже утвердилось представление о том, что русская философия не знала теории ценностей. С другой стороны, существует немало утверждений о том, что в силу своего исторического, социокультурного и национального своеобразия русская общественная мысль была насквозь аксиологичной. И в первом, и во втором случае есть свои аргументы и контраргументы. Так, М. С. Каган – авторитетный исследователь в области теории ценностей – считает, что «русская философия осознала себя в качестве самостоятельной и не зависимой от теологии области знания» только с начала XVIII века. «До того времени русская мысль… находилась под сильным влиянием богословия (опиравшегося на византийскую традицию), которое… не знает теории ценности, поскольку признает только одну подлинную ценность». М. С. Каган делает вывод о том, что даже «непримиримые идеологические противники оказывались едиными в том, что свои ценности провозглашали истинами, и не нуждались поэтому в какой-то особой “теории ценности” – ее не было ни у В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Франка, ни у Г. Плеханова и В. Ленина»[37]. Это утверждение оспаривают некоторые российские ученые настоящего времени. П. И. Смирнов из Петербурга считает, что в работах С. Франка, Н. Бердяева, Н. Лосского, П. Сорокина (русско-американского социолога и культуролога) уже исследовалась сущность ценностей[38].
Не будем впадать в «квасной патриотизм»: российская аксиология в сравнении с западноевропейской явление действительно более позднее. И в этом факте нет ни грана уничижительного состояния ценностной теории в российском научном сообществе. Во-первых, у каждого народа есть свои национальные особенности развития культуры, науки, интеллектуальной мысли. У одних народов происходит развитие философии в «наукообразном выражении», у других – в литературе, искусстве, нравоучениях, фольклоре. Выдающийся русский советский философ А. Ф. Лосев сформулировал следующие отличительные особенности русской философии:
1) русской философии, в отличие от европейской, и более всего немецкой, чуждо стремление к абстрактной, чисто интеллектуальной систематизации взглядов. Познание сущего, его скрытых глубин может быть постигнуто не посредством сведения к логическим понятиям и определениям, а только в символе, в образе посредством силы и воображения и внутренней жизненной подвижности (Lebens Dynamik);
2) русская философия неразрывно связана с действительной жизнью, поэтому она часто является в виде публицистики. …Среди русских очень мало философов par exellence (по преимуществу): они есть, они гениальны, но зачастую их приходится искать среди фельетонистов, литературных критиков и теоретиков отдельных партий;
3) в связи с этой «живостью» русской философской мысли находится факт, что художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В сочинениях Жуковского, Фета, Льва Толстого, Достоевского, Максима Горького, говорит А. Ф. Лосев, часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубежденный и сведущий судья назовет эти решения не просто «литературными» или «художественными», но философскими и гениальными[39].
