Ассоциация советских юристов - Белая книга: свидетельства, факты, документы
В «Сохнуте» стали предлагать посылать вызовы всем знакомым. Я отвечал, что пока ничего хорошего здесь не вижу и не хочу обманывать других, как был обманут сам. Два месяца я жил на то, что привез с собой. О том, чтобы устроиться на работу, после того как я отказался давать вызовы, не могло быть и речи. Когда я попросил хоть какую-нибудь помощь, мне отказали.
Такого одиночества, беспросветности, бесперспективности я не испытывал, да и не мог испытывать, нигде и никогда. Я постоянно ощущал, что никому здесь не нужен. Какого-либо материального благополучия я мог бы добиться только путем подлости, предательства, обмана, лести. Я был неспособен на это. И мной овладело единственное желание — любыми путями вырваться отсюда, исправить роковую ошибку, вернуться на свою настоящую Родину, где я родился и вырос.
Мне удалось выехать в Италию на семь дней туристом, уплатив предварительно долги за переезд в Израиль. Через семь дней я заявил опекавшей меня сионистской организации «Ирчи» в Италии, что скорее умру, чем вернусь в Израиль. Тогда полицейские препроводили меня на самолет в наручниках.
Вернулся в Израиль совершенно нищим, распродав все, что привез с собой из Советского Союза. Долго искал работу. Наконец меня взял владелец небольшой мебельной фабрики. Расписывался я в ведомости за 700 лир, но получал на руки 400, а 300 забирали как военный налог. Еще 112 лир уходило на плату за квартиру. свет, газ, воду. Жили вчетвером в одной комнатке, чтобы сократить расходы. На неполные 300 лир в месяц в Израиле можно не жить, а существовать, так сказать, едва-едва не умереть с голоду. Я, никогда не умевший дрожать над копейкой, научился этому — собирал деньги на отъезд. На работе коллектива, по сути, нет, каждый за себя. Люди скрытные, мало разговаривают, мало делятся своими мыслями, чувствами, заботами. Об СССР у них совершенно дикое представление: например, с удивлением узнавали от меня, что у нас есть телевизоры и холодильники.
Все это время добивался разрешения на выезд из Израиля, но мне его не давали. Я говорил в «Сохнуте»: «В СССР я прожил всю жизнь — и меня выпустили за два месяца, а у вас живу только пять месяцев — и вы меня не выпускаете. И при этом ваша пропаганда еще утверждает, что в СССР чинят препятствия для выезда евреев в Израиль».
Многие мои знакомые, как и я, хотели бы уехать из Израиля, но они опутаны долгами за приобретенные вещи. Долг 25 — 30 тыс. лир — это пожизненное рабство. За такие деньги покупается «новый гражданин Израиля», потому что при существующей средней зарплате их не выплатить до конца жизни. Мне тоже предлагали сразу приобрести разные вещи, но я уже знал эту систему и потому отказался.
После тяжких мытарств удалось уехать в Италию, а затем в Нью-Йорк. Долго не мог найти работу. В конце концов устроился грузчиком и стад добиваться разрешения на выезд в Советский Союз. Вместе со знакомыми бывшим журналистом Григорием Рубенчиком, работавшим здесь маляром, бывшим режиссером Владимиром Шныпарем, ставшим таксистом, бывшим токарем высокой квалификации Иосифом Ройзманом, превратившимся в разнорабочего, ходил по редакциям нью-йоркских газет и предлагал совместно написанные статьи. Как только в газете появилась наша первая статья «О плачевном положении евреев в Нью-Йорке», все четверо были уволены с работы.
Сначала сионисты уговаривали нас остаться в США, предлагали деньги. Потом перешли к более решительным действиям: в первый раз в наше отсутствие разгромили комнату, где мы жили, во второй раз избили нас, в третий раз уже пустили в ход ножи. В госпитале мне, истекающему кровью, стали делать перевязку только тогда, когда была собрана и внесена плата за лечение.
Как известно, одним из методов «убеждения» сионистских организаций в Америке стали хулиганские выходки, нападения на тех, кто смеет громко выражать свое несогласие с ними.
Многие выехавшие из Советского Союза, живущие в Нью-Йорке, подняли бы голос протеста против своего бесправного положения, но они запуганы, они боятся того насилия, которому подверглись, например, мы. Нам пришлось скрываться в сарае, а когда кто-нибудь из нас шел в магазин, то гримировался, так как наши фотографии были опубликованы в газетах и мы ежеминутно могли подвергнуться нападению сионистов.
В Брюсселе мы выступили перед иностранными журналистами с рассказом о том, какая судьба ожидает человека, поверившего лживой сионистской пропаганде и покинувшего свою единственную, настоящую Родину. Материалы этой пресс-конференции были опубликованы как в зарубежной, так и в советской печати.
Побратим Ротшильда бежит из Израиля
Г. Рубенчик рассказал о судьбе бывшего советского кинорежиссера Эфраима Севелы. О нем много писали на Западе, в том числе и американская пресса. Ряд статей о Севеле Рубенчик привез с собой.
С газетной фотографии грустно смотрит бывший кинорежиссер Эфраим Севела. Несколько лет назад он одним из первых выехал в Израиль из СССР.
Тогда, накануне конгресса сионистов в Брюсселе, Севелу использовали для распространения антисоветских вымыслов об угнетении евреев в нашей стране, хотя сам Севела преуспевал. Он выпустил в СССР восемь кинокартин. Его жена тоже не испытывала ни малейшей дискриминации, была актрисой московского театра имени Вахтангова, снималась в кино.
«Я был богатым человеком, — писал Севела на страницах израильского журнала «Гаолам Газе» (1977, N 2066). — В сберегательной кассе у меня лежало достаточно денег, чтобы прожить в Москве пять лет не работая. За постановку одной картины я получал такую сумму, на которую можно было бы приобрести три квартиры в Москве. Мы жили в лучшем районе столицы, в центре города».
Но, когда Севела подал заявление на выезд в Израиль, на Западе его аттестовали как угнетенного и разнесчастного. Ряд известных деятелей культуры прислали телеграммы советским политическим и общественным деятелям в защиту Севелы. Фредерико Феллини лично пришел в Советское посольство в Риме и передал петицию, подписанную сиониствующими представителями итальянского кино. В 1971 году Севела и его семья покинули СССР.
Имя Э. Севелы стало символом антисоветчины. Его портрет появился на первых полосах мировой прессы и на обложках журналов. Интервью, которые он давал журналистам, рассказывая «о борьбе евреев в СССР за свободу», стали пропагандистским оружием в обработке евреев из Советского Союза.
Из Москвы Севела прибыл в Париж. Там его встретили как «национального героя». Барон Ротшильд направил Севеле письмо, где писал: «Ты мой брат. Мы близкие друзья, и я рад той связи, которая существует между нами».
Севела рассказывает: «Ротшильд знал о моем намерении поехать в Израиль. Он говорил мне: «Получишь от меня необходимую материальную помощь». Я ответил, что горд и рад за существующую между нами связь. Но я не инвалид и намерен упорно трудиться. С глубокой признательностью я отклонил его предложение».
Севела был первым киноработником, который приехал в Израиль из Советского Союза. Он носился с идеей внести свой вклад в создание «национального» киноискусства. В Израиле он предлагал организовать союз работников киноэмигрантов, предлагал создать киногородок около Латруна. Но это там никого не интересовало. Вслед за Севелой в Израиль приехали другие работники кино. «Большинство из них обозленные, недовольные, разочарованные с ненавистью покинули Израиль, — писал Севела. — Часть из них приняли христианство и порвали всякую связь с Израилем и с иудаизмом».
Вскоре Севела узнал на собственном опыте, что такое безработица.
«Я попробовал найти работу даже в качестве уборщика в иерусалимском муниципалитете, — говорит он. — Но и этой работы я не получил. Там мне сказали, что у них достаточно уборщиков-арабов».
«Материальное положение мое плохое. У меня совсем нет денег, — жалуется Севела. — В отчаянии я написал личное письмо барону Ротшильду и попросил у него взаймы, напомнив, что он когда-то называл меня своим братом. Ротшильд ответил, что он не жертвует частным лицам, он жертвует только учреждениям».
Тем временем сионистская организация «Объединенный еврейский призыв» снова пригласила Севелу в поездку по США с антисоветскими пропагандистскими выступлениями. Он был представлен там как «символ борьбы евреев России». Но политическая проституция не принесла дохода, которого Севела ожидал. Он вынужден был брать деньги в долг у различных людей, чтобы содержать семью. Сейчас этот долг составляет 40 тыс. долларов.
В Израиле Севела написал четыре сценария. Но не сумел продать ни одного.
«Я никогда не жил среди такого большого количества обманщиков, подводит он итог своего шестилетнего пребывания в Израиле. — «Еврейский призыв» предлагает мне снова приехать в США с лекциями. Но они не заинтересованы во мне как в человеке. Им нужен только символ: «он из России», и «кинорежиссер», и «писатель», и «борец», и «национальный герой». За все время пребывания в Израиле я не работал и не учился. Единственные слова, которые я знаю на иврите, это — «Огонь!» и «Прекратить огонь!». Их я выучил в израильской армии».
