Татьяна Джаксон - Четыре норвежских конунга на Руси
Информация о службе Олава у Вальдамара никакими другими данными не подкрепляется, но вероятность ее весьма велика. Г Джоунз полагает, что мы можем верить в то, что, находясь на Руси, Олав «не сидел без дела». Благодаря своему темпераменту, воспитанию и стремлению к славе он должен был участвовать в многочисленных войнах Владимира против восточных славян, поляков, булгар и печенегов [Jones 1968. Р. 17–18]. Это с одной стороны. С другой, из русских источников мы знаем варягов именно в качестве наемников.[10] В частности, и Владимир Святославич, готовясь к борьбе с Ярополком, «бежа за море» и вернулся оттуда «с варяги» [ПСРЛ. Т. I. С. 75].
Морская битва
У Одда этот мотив вырастает в цветистый рассказ, наполненный дополнительными деталями и подробностями и, вне всякого сомнения, направленный на возвеличение юного конунга.[11] Здесь и почет и слава от князя и княгини; и предводительство в дружине, добывающей честь конунгу; и победа над недругами; и возвращение конунгу отвоеванных у него ранее земель; и покорение иноземных народов; и сокровища в качестве военной добычи. И все это относится к двенадцатилетнему мальчику:
А когда ему было 12 лет, то спрашивает он конунга, нет ли каких-нибудь городов или округов, тех, которые были под его властью и были отняты у него язычниками, присвоившими себе его владения и честь. Конунг отвечает и говорит, что, конечно, были некоторые города и деревни, те, которые принадлежали ему, а другие отвоевали от его владений и присоединили теперь к своему государству. Олав сказал тогда: «Дай мне тогда какой-нибудь отряд в распоряжение и корабли, и посмотрим, смогу ли я вернуть назад то государство, которое потеряно, потому что я очень хочу воевать и биться с теми, которые вас обесчестили; хочу я положиться в этом на ваше счастье и твою собственную удачу. И будет либо так, что я их убью, либо что они побегут от моей силы». Конунг принял это хорошо и дал ему такой отряд, какой он просил. Вот обнаружилось то, о чем говорилось раньше, каким искусным он был во всяком рыцарском деле и военном снаряжении; и мог он так умело вести строй, как будто он всегда это делал. Вот он отправляется с этим войском, и было у него много битв, и одержал он большую победу над своими недругами. Вернул он назад все города и крепости, те которые раньше находились под властью конунга Гардов. И много иноземных народов подчинил он власти конунга Вальдамара. А осенью вернулся он назад со славной победой и прекрасной добычей; были у него там разного рода сокровища из золота и прекрасных дорогих материй, и драгоценных камней, которые он привез конунгу и княгине; и вот его слава обновилась. И принимали его все с величайшей радостью. Так повелось каждое лето, что он вел войны и совершал разного рода подвиги, а по зимам был он у конунга Вальдамара. И когда он был в такой славе, говорят, после одной великой победы повернул он домой в Гарды; они плыли тогда с такой большой пышностью и великолепием, что у них были паруса на их кораблях из драгоценных материй, и такими же были и их шатры. А из этого можно сделать заключение о том богатстве, которое он приобрел в результате тех подвигов, которые он совершил в Аустрлонд [О. Тг. Oddr А, к. 8].
Сухопутная битва
Э. Гордон считает, что Олав в 12 лет вполне мог предпринять викингский поход, ибо так поступали, согласно сагам, и другие юные конунги [Gordon 1938. S. 90]. Я, напротив, склонна видеть в этом следование стереотипу. А. Бугге, на которого здесь ссылается Гордон, тоже не отрицает того, что двенадцатилетний конунг мог возглавлять дружину князя, но полагает, что снарядить корабль в таком юном возрасте Олав мог только с помощью князя [Bugge 1910. S. 6]. Уверенность Бугте зиждется на строфе скальда Халльфреда об Олаве, о которой речь пойдет несколько ниже.
Автор «Красивой кожи» в двух фразах сообщает, что Вальдамар сделал Олава хёвдингом над теми воинами, которые охраняли земли конунга, и что Олав увеличил государство гардских людей [Fask., к. 23].
Снорри [О. Тг. Нкг., к. 21], вслед за «Красивой кожей», говорит о возглавляемом Олавом отряде, который должен был охранять страну (а не приносить честь конунгу, как у Одда), но не решается повторить, что стараниями Олава увеличилось государство Вальдамара. У Одда Снорри заимствует лишь собственный отряд Олава, который тот содержал на средства, выплачиваемые Валь-дамаром. Из всех воинских подвигов Олава Снорри отмечает лишь то, что у того было несколько сражений и он умело управлял войском. Из другой главы Одда [С Тг. Oddr А , к. 9] заимствует Снорри дополнительную тему – зависть людей к Олаву и попытку настроить конунга против него. (Отсюда логически вытекает отъезд Олава из Гардарики.) Наговаривая на Олава, согласно Снорри, люди обращали внимание конунга на отношения Олава с княгиней: «И не знаем мы, о чем они с княгиней постоянно разговаривают». Тут-то и следует у Снорри, видимо, долженствующий объяснить отношения княгини с Олавом текст о собственной дружине княгини. Г Джоунз предупреждает, что мы не должны верить в особые отношения Олава с иностранной королевой – это общее место в сагах [Jones 1968. Р. 17].
В «Большой саге» [С Тг. en mesta, к. 58] контаминированы версии Одда и Снорри: превозносится двенадцатилетний конунг и сообщается о дружине княгини. Е. А. Рыдзевская отмечает, что «все это описано в весьма общих и неопределенных выражениях, безо всяких конкретных данных», каковых, по-видимому, в древнескандинавской литературе относительно жизни Олава на Руси и не имелось [Архив ИИМК, ф. 39, № 19, л. 16].
В этот мотив в «Большой саге» (в текст, позаимствованный у Снорри), вплетается скальдическая строфа, которая вводится словами: «Так говорится в Рекстефье...» «Рекстефья» ("Rek-stefja") – поэма исландского скальда XII в. Халларстейна. Сочиненная больше чем через век после жизни Олава Трюггвасона, эта поэма не представляет исторической ценности, не служит подтверждением историчности информации тех фрагментов саг, в которых она до нас дошла. Вероятно, сведения об Олаве почерпнуты скальдом XII в. из саг (устных, а возможно, и письменных) об этом конунге.
Виса Халлъфреда об Олаве в Гардах
Халльфред Оттарссон Трудный Скальд – исландский скальд, умерший ок. 1007 г., о котором рассказывается в «Саге о Халль-фреде». О том, как он получил свое прозвище, говорится в гл. 83 «Саги об Олаве Трюггвасоне». Годы жизни Халльфреда: ок. 967–1007. Сохранилось много его стихов (отдельные строфы и фрагменты драп). «Драпа об Олаве Трюггвасоне» сочинена в 996 г.
Э.Тордон отмечает, что строфы скальда Сигвата об Олаве – единственный источник, восходящий ко времени жизни Олава [Gordon 1938. S. 94]. Строфа из этой драпы, упоминающая Гарды [б. Тг. Oddr А, к. 82; Fask., к. 23; б. Тг. Нкг., к. 22; О. Тг. еп mesta, к. 58], – единственное основание для того, чтобы не ставить под сомнение факт пребывания Олава на Руси. В то же время подробности русских лет Олава по праву принимаются исследователями лишь после тщательной проверки источникового материала.
В саге Одда строфы Халльфреда приводятся в одной из последних глав. Все шесть строф «вплетены» в повествование фразой о землях на юге и на западе, опустошенных Олавом Трюггвасоном. В «Красивой коже», напротив, висы следуют за очень лаконичным рассказом о детстве и юности Олава на Руси, завершающимся словами о том, что Олав приобрел известность и на востоке, и на юге, и на западе:
Конунг Вальдамар скоро сделал Олава хёвдингом в дружине, и чтобы управлять теми воинами, которые охраняли земли конунга. И увеличил Олав государство гардских людей. Олав приобрел широкую известность в Гардарики и во многих местах по Аустрвегу, в Судрлонд и в Вестрлонд, как говорит Халльфред Трудный Скальд: [Висы 99–101.] «Конунг обагрил свой острый меч кровью на острове и на востоке в Гардах. Зачем же это утаивать? Распрю прекратил могучий победитель мужей; воин скормил воронам мясо Флемингов». [Следует продолжение вис] [Fask., к. 23].
Здесь висы Харальда выглядят вполне уместно, чего нельзя сказать о «Круге земном». В нем приведена лишь одна строфа, но, как справедливо отметил Ли М. Холландер, «эти строки вряд ли относятся к содержанию главы» [Hollander 1964. Р. 163, ch. 22, note 4], поскольку о военных действиях на острове Борнхольм речь идет в предыдущей главе, а о пребывании Олава на Руси – еще раньше. В «Большой саге» виса непосредственно следует за рассказом об отъезде с Руси и о битве на Борнхольме.
Участие Олава в крещении Руси
Создание мотива крещения Руси принадлежит монаху Одду [О. Тг. Oddr А, к. 13; О. Тг. Oddr S, к. 9]. Автор «Большой саги» [О. Тг. еп mesta, к. 76, 77] следует за Оддом, несколько дополняя его (в частности, вводя рассказ о тинге в Гардах по вопросу принятия христианства). Объективизирующая тенденция Снорри имеет своим следствием то, что наиболее невероятные детали крещения по Одду у Снорри опущены, как-то: рассказы о prima signatio Олава в Греции, о его участии в крещении Руси, о его путешествии в Грецию или Сирию после битвы при Свёльде [Andersson 1977. Р. 146]. Вместо истории Одда о поездке Олава в Грецию и возвращении с епископом Павлом на Русь Снорри повествует о том, как Олав сперва крестился сам, а затем сообщает, что скальды или письменные источники рассказывают о его великих делах, и при этом называет те земли, которые крестил Олав, – Руси среди них нет [Storm 1873. S. 137].
