Эрнест Лависс - Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815
Русские поляки. Князь Адам Чарторыйский. В русской части Польши народные массы, — православные или униатские по вере и русские по языку, — издавна были подчинены польским панам — католикам, которые, собственно, и составляли полноправное население страны. Опираясь на массы, правительство имело возможность совершенно парализовать польское влияние, однако оно и не помышляло об этом; у него не было ни прочной административной системы, ни чиновничества, пригодного для выполнения подобной задачи. С побежденными попеременно обращались то гуманно, то грубо. Представители знатных фамилий должны были унижаться, чтобы сохранить свои имения; имели место и конфискации, и ссылки в Сибирь, и вынужденное обращение в православие. Взимание налогов и рекрутская повинность давали повод к злоупотреблениям; впрочем, в этом отношении бывшие польские подданные были далеко не единственными жертвами. Как бы то ни было, шлрхта в русских областях сохранила привилегированное положение, и ее галицийские собратья не раз взирали на нее с завистью.
В первую минуту катастрофа показалась ужасной. Русских представляли себе «существами чудовищными, зловредными и кровожадными, с которыми нельзя было иметь дела без отвращения. Пришлось признать, что они нисколько не хуже других, что и среди них есть люди учтивые, приветливые и что иной раз нельзя не платить им дружбой и благодарностью» {Записки Адама Чарторыйского).
Екатерина обошлась с побежденными резко; Павел I изменил отношение к ним: освободил Костюшко, Немцевича, Мостовского, Капостаса, вернул на родину тысячи сосланных, доверил дипломатический пост молодому Адаму Чарторый-скому. Разоренные смутами XVIII века области стали отдыхать. Конечно, «золотая свобода» была утрачена, зато не приходилось больше страдать от крайностей своеволия. Козь-мян следующим образом резюмирует мнение своих соотечественников, ставших русскими подданными: «С известной точки зрения нам живется лучше, чем во времена республики; мы в значительной степени сохранили то, что нам дала родина. Нам не приходится теперь бояться уманской резни; хотя Польши нет, мы живем в Польше, и мы — поляки».
В этом отношении Александр I явился продолжателем Павла I. Он вернул из Сибири сосланных, добился освобождения Коллонтая, который еще томился в австрийской тюрьме, призвал поляков в русский Сенат, назначил из их среды губернаторов в те губернии, которые входили раньше в состав республики, назначил Северина Потоцкого попечителем Харьковского, а Адама Чарторыйского — Виленского университетов. В этом звании Чарторыйский был настоящим министром народного просвещения, совершенно самостоятельным в пределах восьми губерний, образованных из бывших польских областей; Вильну он сделал очагом польской науки и литературы. Ученый патриот Тадеуш Чацкий был назначен инспектором школ южной России (губернии Волынская, Подольская, Киевская); он основал с одобрения императора лицей в Кременце, ставшем для юга тем же, чем Вильна для севера. Волынь сделалась «посмертным раем Польши в царствование нового Траяна, который заслужил своего Плиния» (Козьмян).
Великое герцогство Варшавское. Многие поляки лелеяли надежду, что Александр восстановит их государство под протекторатом России[14]. Эмигранты, легионеры рассчитывали на Наполеона. Втянувшись в беспощадную войну против трех держав, получивших выгоду от разделов Польши, император неизбежно должен был придти к мысли поднять против них их же подданных поляков. По приказу Наполеона Домбровский и Выбицкий обнародовали 3 ноября 1806 года в Берлине воззвание, в котором давали понять полякам, что император думает о восстановлении их отечества. Тем туманным слогом, к которому он прибегал всякий раз, когда обращался к полякам, Наполеон заявлял: «Я посмотрю, достойны ли вы быть нацией». Сопровождаемый уцелевшими остатками легионов и Домбровским, он вступил в Познань и Варшаву, где французские войска были приняты с энтузиазмом. Патриоты уже видели свои мечты осуществленными. Тильзитский договор обманул их надежды; имя Польши в нем упомянуто не было; утверждают даже, что в минуту откровенных излияний Наполеон выдал Александру документы, компрометировавшие некоторых лиц.
Все-таки Наполеон сделал кое-что для Польши. Из территорий, отнятых у прусского короля, он создал небольшое государство, названное им великим герцогством Варшавским. Географически оно имело своеобразную форму: нечто вроде удлиненного треугольника, вклиненного между Пруссией и Австрией, упиравшегося вершиной в Неман и занимавшего площадь в 1850 кв. миль. Делилось оно на шесть департаментов: Будгощь, Познань, Калиш, Варшава, Плоцк и Ломжа, с 2 319 369 жителей — сплошь поляков, за исключением евреев и незначительного числа немцев. Было похоже, что оно предназначено было стать ядром того государства, которое Наполеон избегал называть по имени. Другим краеугольным камнем был Данциг, также отнятый у Пруссии и превращенный Наполеоном в «вольный город»; он был занят его войсками и господствовал над течением великой польской реки. Но Наполеон более всего опасался оскорбить Александра; он даже уступил ему Белостокский округ, отнятый у Пруссии. Если верить мемуарам Огинского, Наполеон даже предложил Александру все польские земли, отвоеванные у Пруссии; однако тот будто бы отказался от этого обогащения за чужой счет. Как бы то ни было, Костюшко по прежнему отказывался служить Наполеону, пока тот не даст слова восстановить Польшу. Этого слова Наполеон никогда не дал.
Титул великого герцога Варшавского предложен был новому саксонскому королю Фридриху-Августу. Это был действительно искусный выбор, которым Польша вновь связывалась с династией, оставившей довольно хорошие воспоминания, «При саксонском короле ешь, пей да распускай пояс», — гласила польская поговорка XVIII века. Кроме того, ведь именно Саксонский дом предназначался к царствованию в Польше по проекту патриотической конституции 3 мая 1791 года. Новый герцог сделался популярным: он бегло говорил по-польски и выказывал искреннее уважение к этому языку. В 1807 году обнародован был Конституционный статут, главные постановления которого следующие. Все исповедания свободны. Герцогская корона наследственна в саксонской королевской семье. Пять министров (юстиции, внутренних дел и исповеданий, военный, финансов и полиции) вместе с государственным секретарем составляют государственный совет под председательством короля или назначенного королем лица. Сейм состоит из двух палат: сената и палаты депутатов. Он собирается через каждые два года в Варшаве по призыву короля-герцога; не имеет законодательной инициативы. Сенат состоит из 18 членов: 6 епископов, 6 воевод, 6 кастелянов. Все они назначаются королем; полномочия их пожизненны. Сенат и король могут отменять постановления палаты депутатов; король может распускать ее. Она состоит из 60 членов, назначаемых сеймиками, т. е. уездными собраниями знати, и из 40 депутатов от общин. Полномочия депутатов продолжаются девять лет, и состав их возобновляется по третям каждые три года. Право участвовать в прениях принадлежит лишь членам государственного совета и комиссии депутатов, остальные только подают голоса. Земельные собственники не дворяне, свящецники, лица с образовательным цензом, офицеры — также обладают избирательным правом[15]. Департаменты, числом шесть, управляются префектами и супрефектами. Польское гражданское право заменяется Кодексом Наполеона.
Армия первоначально должна была состоять из 30 000 человек; организована она была Даву. Военным министром герцогства был князь Иосиф Понятовский, племянник последнего короля. Так как великое герцогство было недостаточно богато, чтобы содержать эту армию, Наполеон принял на себя часть расходов по ее содержанию и отправил воевать в Испанию, где она отличилась при Сарагоссе и Сомо-Сиерре. Армия нового государства, более демократичная по своему составу, чем прежняя польская, обладала одной силой, которой не было у последней: чувством равенства и чести. Сержанты, капралы, простые солдаты получали знаки отличия. Евреи попрежнему не допускались к военной службе.
Крестьяне были освобождены от крепостной зависимости; но реформа эта существовала, так сказать, только в теории: наделить крестьян землей не решились, а потому они остались в прежнем положении; те из них, которые хотели воспользоваться своей свободой, становились бродягами или нищими.
Вообще экономическое положение Великого герцогства было очень плохим: континентальная блокада почти совершенно парализовала Данцигскую гавань, русско-турецкая война закрывала доступ к Черному морю; все это вместе взятое парализовало торговлю сельскохозяйственными продуктами, особенно хлебом. В 1807 году маленькое Варшавское герцогство давало 31,6 миллиона дохода при 61 миллионе расхода.
