Артем Драбкин - 22 июня. Черный день календаря.
Житель города Оса Молотовской (Пермской) области В.П. Брюхов вспоминает:
«20 июня был выпускной вечер, а 21-го вечером мы собирались классом и поехали на пикник за город. Каждый взял у кого что было — картошку, колбасу, сало. Тогда водку не пили, девок не тискали, а только прижимались ночью, дотронешься, а у тебя по телу электрический заряд проходит».
С.А. Данич, командир саперного взвода 565-го отдельного саперного батальона 294-й стрелковой дивизии:
Светает. Германская армия уже глубоко вклинилась на советскую территорию
«Дивизия располагалась в лесу под Липецком, офицеры жили в палатках, а солдаты в шалашах. Из нашего училища в эту дивизию было направлено 16 человек, и временно, пока шли назначения, мы жили дружной командой в одной палатке. У кого-то из наших ребят возникла идея отметить окончание училища. Идея всем понравилась, и организацию пикника поручили самому опытному и старшему по возрасту из нас лейтенанту Дерешеву. Пикник решили провести на красивом острове посреди р. Воронеж, ниже Липецкого металлургического завода. Заготовили закуски, шампанское. С помощью знакомой девушки пригласили весь ее выпускной класс. Праздник начался вечером 21 июня и продолжался до утра 22 июня. Шампанское лилось рекой, я кстати, тогда его первый раз попробовал, казалось, что веселится весь город — такой был шум и радостный хохот. Такого веселого и красиво оформленного кострами праздника я больше не видел за всю свою долгую жизнь...»
Студент Днепропетровского медицинского института И. Л. Друян:
«Разошлись поздно. Я провел товарищей, а когда вернулся, Вася и Женя уже спали. На полу у изголовья Васиной койки лежала недочитанная книга. Женя спал, свернувшись калачиком. Несмотря на раскрытую форточку, в комнате было душно. Я распахнул окно. Внизу тысячами огней сверкал город. Вместе с прохладным ночным воздухом в комнату ворвались приглушенные гудки автомобилей. Ниже, на втором этаже, негромко играл патефон и пели девушки. Днем зацвели липы, и теперь, ночью, их запах был особенно свеж и приятен.
Я отошел от окна, включил репродуктор. Черная тарелка на стене несколько мгновений молчала, потом из нее полились чарующие звуки вальса Штрауса. Прекрасная, мирная музыка... С каким наслаждением слушал я в тот вечер Штрауса! Но вот неспокойный Женя зашевелился, сонным голосом сердито что-то пробормотал. Я выключил радио, погасил свет, лег.
Но сон не шел. Думалось о подготовке к завтрашнему торжеству: не забыть выгладить сорочку, купить новый галстук... Да, утром обязательно дать телеграмму родным: скоро буду!
С мыслью о телеграмме я и уснул.
А.Н. Копанев, студент Военно-морской медицинской академии, вспоминает:
«В субботу 21/6/1941 во второй половине дня должно было состояться увольнение курсантов в город. Но увольнение по неизвестным нам причинам отменили. Вечером, после ужина, курсантов строем отвели на лекцию о международном положении. Читал лекцию полковой комиссар из Политуправления ЛВО. Помню его слова: «Я не знаю, начнется война завтра или через две недели, но не должно быть никаких сомнений в том, что война с гитлеровской Германией неизбежна»...
Командир эскадренного миноносца «Сообразительный» С.С. Ворков:
«День 21 июня 1941 г. выдался погожим. В голубом небе — стайки облаков. От зноя скрутились тонкие листья акаций.
Севастополь — главная база Черноморского флота — в этот день жил обычной жизнью большого приморского города. Но спокойствие было внешним. За ним скрывались проводимые на флоте мероприятия, связанные с повышением боевой готовности.
Мне казалось, что день прошел незаметно и сразу наступил вечер. Я поспешил на корабль.
Ночь обещала быть тихой, только вот закат был какой-то необычный. Большой каравай солнца медленно опускался в море, окрашивая его в темно-пурпурный цвет.
Надстройки, мачты и палуба корабля светились в догорающей заре. Я смотрел на море, тонущее солнце, и становилось почему-то тревожно...
Пахло сыростью — прошел небольшой дождь.
Транспортно-заряжающая машина 192-го батальона штурмовых орудий у железнодорожного моста через Буг.
В маленькой Корабельной бухте, расположенной почти против Минной стенки, отражались электрические огни кораблей. Несколько левее, на Павловском мысе, зеленым огоньком светилась крошечная мигалка. Черные тени кораблей терялись в глубине Южной бухты.
Послышался бой полуночных склянок — четыре двойных удара... Я поднялся на стенку причала. Вокруг было пусто. Мои шаги гулко раздавались в ночи. Шелестели листья деревьев. С моря усиливался ветер. Небо заволакивало тучами...
Освеженный ночной прохладой, я возвратился на корабль. В каюте за письменным столом раскрыл книгу и попытался читать, но не читалось. Я лег спать».
Руссиянов И.Н., командир 100-й стрелковой дивизии, вспоминает:
«В субботу 21 июня день выдался хлопотливым. Но хлопоты были приятными. Мы готовились к торжественному открытию построенного своими руками стадиона. Вечером в последний раз мы с командирами и политработниками осмотрели новый стадион. Все остались очень довольны, настроение было праздничное, приподнятое.
— Ну что ж, товарищи, —сказал я, —завтра нам предстоит радостный, но напряженный день. Приказываю всем хорошенько выспаться, чтобы физически быть в форме не хуже братьев Знаменских. Спокойной ночи!
Пошутив, все разошлись по домам.
Домой — а я жил в деревянном домике рядом
Советский пограничный столб. Через несколько минут он будет сломан немецкими солдатами.
со штабом — вернулся только к полуночи. Семья — жена, сын и две дочки — уже давно досматривала третий сон. Подготовил к завтрашнему празднику обмундирование, осмотрел и почистил свой любимый наган (после ранения в левую руку мог стрелять только из револьвера) и вышел на крыльцо. Невдалеке темнело здание штаба, чуть дальше смутно виднелись контуры стадиона. Изредка налетавший ветерок шумел в вершинах елей. Стояла полная тишина.
Наша 100-я ордена Ленина стрелковая дивизия, как я уже писал, дислоцировалась в районе Минска, в небольшом местечке Уручье. Живописнейшие там места. Кругом лес, типичная белорусская пуща: ель, осина и вдруг — березовая рощица, которая так и светится на фоне темных елей. Весной пьянит запах березового сока и лопающихся почек, оглушают звонкие соловьиные концерты, летом — полно ягод, осенью — грибов.
Я лег, но долго не мог заснуть. Одолевали тревожные мысли. Когда вернется батальон связи с командно-штабных учений, которые проводил командующий Западным особым военным округом генерал армии Д.Г. Павлов? Как-то показали себя там наши?..
С этими мыслями незаметно уснул».
Генерал армии Д.Г. Павлов провел вечер 21 июня за сугубо мирным занятием. В то время, как немецкие солдаты слушали обращение Гитлера, командующий Западным особым военным округом в Минске наслаждался представлением куда более приятным. Вместо выслушивания пафосных банальностей глухим от волнения голосом ротного он смотрел «Тартюфа» — в Минске гастролировал Московский Художественный театр. Посмотреть на игру московских знаменитостей пришли первые лица республики, гражданские и военные. Помимо Павлова на спектакле присутствовал секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.Пономаренко. Спектакль шел почти до полуночи, и Павлов был вызван в штаб округа едва ли не из театральной ложи.
Павлова оторвали от блистательного «Тартюфа», чтобы сообщить о том, что происходило по ту сторону границы, пока он смотрел спектакль. Объявление немцами задач солдатам за несколько часов до войны было отнюдь не напрасной мерой предосторожности. Перебежчики были обыденным явлением в ходе войны. Среди сотен тысяч человек, составлявших армию вторжения, были люди самых разных убеждений. Были среди призванных в вермахт немцев те, кто в той или иной мере симпатизировал коммунистам. Один из них решился на то, чтобы перейти границу и сообщить советской стороне о готовящемся нападении. О том, как это произошло, повествует доклад начальника 90-го пограничного отряда майора М. С. Бычковского:
«21 июня в 21:00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.
В 0:30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание. Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
