KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » История » Александр Фурсенко - Династия Рокфеллеров

Александр Фурсенко - Династия Рокфеллеров

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Фурсенко, "Династия Рокфеллеров" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Все это, естественно, влияло на характер антитрестовских выступлений в США, отличавшихся слабостью и непоследовательностью. Но даже этот слабый протест заставлял серьезно призадуматься. И хотя рабочее движение не было заострено против трестов, его возросшая активность в тот период также оказалась одной из причин постоянного беспокойства. Многие находили в этом симптомы грядущих социальных потрясений, призывая ограничить действия трестов, чтобы избежать революции. Газета «Бостон Гералд» выражала опасение, что, если этого не сделать, социализм может показаться «меньшим злом». А филадельфийская «Ивнинг Телеграф» высказала тревогу по поводу возможности «самых серьезных социальных и политических потрясений, какие когда-либо знала современная история». Страх захватил и правящие верхи Америки.

В этой обстановке к власти в Соединенных Штатах пришел Теодор Рузвельт, выступивший с целой программой «антитрестизма». Он стал президентом в силу случайности. 6 сентября 1901 г. на выставке в Буффало выстрелом террориста был убит президент Мак Кинли, и, согласно конституции, вице-президент Рузвельт занял его место. С другой стороны, появление Рузвельта на политической сцене было вполне закономерно. Его критические замечания в адрес трестов были хорошо известны. Но они носили такой характер и сочетались с такими политическими качествами, что Рузвельт стал просто необходим правящему классу. Мотивируя решение выдвинуть его в большую политику, один из республиканских боссов объяснял, что Рузвельт был «форменным быком в фарфоровой лавке», но, когда нужно, становился «очень даже нормальным». Это умение понять обстановку, способность к политическому компромиссу и содействовали выдвижению Рузвельта. Он был лихим наездником и произносил жаркие речи, завоевывая популярность среди избирателей. Но для тех, кто вершил судьбами политики, главным было другое. Когда в 1900 г. руководство республиканской партии остановило свой выбор на Рузвельте, выдвинув его кандидатом на пост вице-президента, оно сделало это, чтобы дополнить прямолинейного Мак Кинли более гибкой фигурой. Не все одобряли это решение. И, в частности, представлявший интересы Рокфеллера Ханна был против. «С избранием Рузвельта, — говорил он, — между этим сумасшедшим и президентством будет лишь одна человеческая жизнь». Его слова оказались пророческими. После смерти Мак Кинли Рузвельт въехал в Белый дом. «Смотрите, — воскликнул Ханна, — этот проклятый ковбой — президент Соединенных Штатов».

Да, Рузвельт стал президентом. К этому он давно стремился. Еще избираясь губернатором Нью-Йорка, Рузвельт доверительно признался известному публицисту и политическому деятелю У. Уайту, что для него этот пост является лишь промежуточной ступенью. «Он не хотел быть губернатором Нью-Йорка, — вспоминал Уайт. — Он хотел быть президентом Соединенных Штатов». Знал ли об этом Ханна? Безусловно, знал. Знал и боялся, что Рузвельт добьется своей цели. Но противостоять этому не сумел.

В день смерти Мак Кинли, встречая Ханну, приехавшего проститься с телом покойного, Рузвельт спустился с крыльца, протянув ему руки. Партийный босс обещал поддержку, если президент будет проводить прежнюю политику. «Я уверен, что вы дадите мне знать, если я смогу быть чем-то полезен вам», — заявлял Ханна. Однако в глубине души он продолжал питать к нему чувство глубокой антипатии. Только случайная смерть Ханны в результате тифа в начале 1904 г. избавила Рузвельта от серьезного соперника на предстоящих президентских выборах. Республиканский босс всерьез обдумывал возможность выдвижения собственной кандидатуры, чтобы, как писала тогда пресса, «перестать делать президентов и стать самому президентом».

Находясь у власти, Рузвельт произнес десятки речей против трестов. Он добивался принятия новых антитрестовских законов и стяжал себе репутацию «разрушителя трестов». С именем Рузвельта стали связывать наступление «прогрессивной эры». Его изображали радикалом, а подчас даже и революционером. Но в действительности он не был ни тем, ни другим. «Поднимая вопрос о трестах, — говорил Рузвельт в одной из своих речей, — я далек от того, чтобы выступать против собственности, и я действую в интересах собственности в самом консервативном смысле этого слова». А государственный секретарь Рут, один из ближайших сподвижников президента, метко определил: «Рузвельт больше лает, чем кусает». Рузвельт никогда не выступал против трестов вообще. Он говорил о необходимости бороться против «злых» трестов, требовал от «большого бизнеса» «хорошего поведения» и «честной сделки». По инициативе Рузвельта был возбужден целый ряд судебных процессов, но сам президент признавал в частной беседе: «Фактически я прекращал дела всякий раз, когда имел для этого хоть малейший повод». Смысл же своей политики Рузвельт предельно раскрыл в одном из публичных выступлений, заявив, что он отстаивает «все, что направлено на предотвращение революции». По словам американского историка Абельса, президент «страдал патологическим страхом перед толпой». Действительно, к этому вопросу он неоднократно возвращался в речах, разговорах и переписке. «Мне совсем не нравится нынешняя социальная обстановка в стране, — писал он в марте 1906 г. своему военному министру, впоследствии его преемнику, Тафту. — Глупое, близорукое тупоумие самых богатых людей, их жадность и высокомерие, недостойные пути, которыми они пришли к богатству при содействии самых способных адвокатов и очень часто благодаря бессилию и близорукости судей либо, к сожалению, из-за свойственной последним ограниченности ума. Эти факты, а также коррупция в деловой жизни и политике, привели к возникновению весьма нездорового возбуждения и раздражения общественного мнения, которое частично проявляется в нездоровом росте социалистической пропаганды».

Таковы были условия и мотивы, определившие «антитрестизм» Рузвельта. В обстановке буржуазной парламентской демократии то был политический маневр. С тех пор политика «регулирования» трестов стала неотъемлем мой частью политической системы США. Она превратилась в один из важнейших рычагов поддержания «равновесия», а вместе с тем — и мобилизации голосов избирателей. В этой связи уместно напомнить слова Энгельса о том, что в условиях «демократической республики», «классическим образцом» которой он называл США, «богатство пользуется своей властью косвенно, но зато тем вернее».[2]

Однако была в этом и другая сторона. Не только деятельность трестов, но и прочие сферы экономической жизни с каждым годом становились объектом все более энергичного вмешательства государства. В этом заключался закономерный процесс развития государственно-монополистического капитализма. Сначала в данном направлении делались робкие шаги, но в дальнейшем они выросли в систему «регулирования». В конечном счете это отвечало интересам господствующего класса. Но когда эти меры задевали кого-то из монополистов, они вызывали бешеное сопротивление. Так было при Т. Рузвельте, так было и в дальнейшем — всякий раз, когда вводились те или иные ограничения.

Вместе с тем «антитрестовская» политика, как правило, служила орудием одних монополистических группировок против других. И в данном случае она отражала происшедшие к началу 900-х годов сдвиги, в результате которых на первое место стала претендовать группировка Моргана — создателя первой в истории США корпорации-миллиардера — «Стального треста». Рузвельт являлся «человеком» Моргана и его «антитрестизм» был направлен острием против рокфеллеровской группировки. Правда, он начал судебное дело против моргановской железнодорожной компании, но никогда не посягал на «Стальной трест». Выступая однажды на приеме, где присутствовал Морган, Рузвельт разъяснил ему свою позицию. Размахивая кулаком перед носом магната, он кричал: «Если вы не дадите нам это сделать, те, кто придут потом, восстанут и сокрушат вас!». Далеко не все, что делал Рузвельт, приходилось по вкусу Моргану. Поэтому, когда президент, уйдя в отставку, отправился на охоту в Африку, именно Морган бросил крылатую фразу: «Будем надеяться, что первый же лев, которого он встретит там, выполнит свой долг».

Тем не менее действия Рузвельта способствовали возвышению Моргана. Косвенное признание этого факта мы находим в «Воспоминаниях» близкого к Рузвельту У. Уайта. По словам последнего, президент, вероятно, «потворствовал» Моргану и «был согласен с некоторыми объединениями, которые тот планировал». Что же касается Рокфеллера, то тут дело обстояло иначе. Против него был направлен главный удар. Наибольшим преследованиям подвергся рокфеллеровский трест «Стандард ойл», и пружина этих преследований была так туго заведена, что даже преемник Рузвельта, известный как сторонник Рокфеллера, вынужден был продолжить судебное расследование.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*