Вернер Зомбарт - Буржуа
В XVII столетии, которое мы охотно представляем себе в строгих, темных тонах, жажда денег не уменьшается. Напротив, в отдельных кругах она, кажется, еще усиливается. Мы натыкаемся на многие трогательные жалобы: в Италии (28), в Германии (29), в Голландии. Здесь появилась около конца XVII столетия весьма курьезная книжка (она вскоре же поэтому была переведена одним гамбуржцем на немецкий язык), которая, несмотря на свою сатирическую окраску (или именно вследствие ее), набрасывает превосходную картину уже тогда вполне отдававшегося поклонению деньгам общества. Так как я еще нигде не видел использованным этот важный источник, я хочу кое-что привести из этого чрезвычайно забавного (хотя и весьма многоречивого) и редкостного трактата, носящего заглавие «Похвала страсти к деньгам. Сатира. С голландского, господина фон Деккерса. Продается у Вениамина Шиллена в Гамбурге и Фр. Грошуффа в Лейпциге, В 1703 г.». Книжка носит эпиграф: «Quid rides? Mutato nomine de te fabula narratur…»14
Автор, очевидно, человек, знающий свет и людей, со свободным взглядом на слабые стороны своего времени. Я назвал бы его сочинение почти дубликатом басни о пчелах Мандевиля, хотя он заменяет язвительные остроты последнего добродушной голландско-нижненемецкой пространностью. (Мне, впрочем, известен только немецкий перевод: возможно также, что это псевдоперевод и что нет никакого голландского оригинала, хотя автор в разных местах и цитирует мнимый голландский текст.) Это поэма в излюбленном стихотворном размере того времени в объеме 4.113 (!) строк, из которой мы приведем здесь следующие выдержки: Страсть к деньгам говорит:
Я должна освободиться от гнета поносителей!
Я вовсе не источник всякого плутовства,
Не источник горя и злодейств, —
Наоборот, я корень вашего счастия,
Основа всякого наслаждения, источник высокой чести,
Путеводная звезда искусств, лучший путь для молодежи,
И, выше того, я верховная богиня
И верховная царица в широком мире.
(Стихи 23–31)
Она представляет потом своих родителей: госпожа Изобилие — ее мать; Осторожность (!) — отец. Она начинает затем с похвальной песни золоту и продолжает так:
Я вовсе не хочу петь похвалу червонному золоту,
Нет, нет, это похвала мне самой, алчная жажда
Золота является здесь в своей красе.
Я не должна поэтому еще ломать себе голову
И много хвастаться моими деньгами,
Их и без того ищут изо всех сил
И уважают больше, чем добродетель, а часто и более разума,
Вы обычно ставите их гораздо выше искусств,
Выше здоровья, выше всякого блага в жизни.
(Стихи 145–153)
Она сетует ввиду этого на то, что не превозносят ее самой — Страсти к деньгам:
Ведь и так лучшее в нас: сердце — мое,
Так по справедливости моими должны быть и уста.
(Стихи 158–159)
Она принимается вследствие этого перечислять все добрые дела, которые она делает людям. Это следующие:
Страсть к деньгам — учредительница человеческого общества;
Устраивает брачные союзы;
Связывает дружбу и согласие;
Учреждает государства и города;
Она также сохраняет их в хорошем состоянии;
Доставляет честь и уважение —
…Радость и забаву;
Она способствует искусствам и наукам…
Торговле
…Алхимии, чеканке денег,
…Врачебному искусству;
Братская любовь далеко не такова,
Чтобы обещать больному помощь и хороший совет,
Вы, слушатели, отнюдь не должны думать,
Что какой-нибудь Гален явится к вам из милосердия;
Совсем иная вещь привлекает его к постели,
Это жажда золота, ожидаемая нажива.
(Стихи 1158–1163)
То же самое действительно и в отношении других профессий, которыми занимаются только в надежде на наживу:
Цирульное искусство,
Аптекарское искусство,
Правоведение,
Церковная церемония;
Она учредительница «Свободных Искусств».
Споспешествует философии,
Живописи,
театральной и иным играм,
Книгопечатанию.
Что я разумею страсть к наживе и для ее тяжелых прессов,
В этом вы могли бы достаточно убедиться из многих печатных произведений,
Которые содержат в себе больше бесполезной дребедени, чем мудрости,
И выводили на свет уже многих идиотов,
И все-таки охотно принимаются в издание.
Почему? Потому что от них получается больше толстых талеров,
Чем от сочинения, в котором заключается зерно мудрости
И которое оценивает всякий предмет по зрелом суждении.
То, что вы должны переваривать, должно быть из грубого вещества.
Мудрость, правда, превозносят, а читают все-таки дребедень (!).
(Стихи 1544–1553)
Страсть к деньгам споспешествует далее:
Военному искусству;
Оно улучшило мореплавание.
Разве я не открыла многих серебряных рудников?
(Стихи 1742)
«Госпожа Изабелла и король Фердинанд» не менее, чем Колумб, обязаны ей успехами своих открытий.
Она:
сделала описание земли более полным,
распространила искусства, и грубые народы сделала воспитанными,
сделала языки общими,
объединила народы,
отбросив многие басни,
управляет всеми государственными делами.
Зачем ведь вы так часто идете в большой Совет?
Разве не для прибыли и дохода государства?
Чтобы обогатить казну вашей земли?
Можно, конечно, иной раз и другими хорошими делами,
пространно разбираемыми в государственном обсуждении,
оказывать помощь и пользу по праву и справедливости;
Но те, которые имеют в виду прибыли и наживу,
они-то и являются особенно близкими вашему сердцу.
(Стихи 1968–1975)
…Благочестивый Аристид?
Тотчас же отвергал поданный ему кем-нибудь совет,
Который казался ему более выгодным, чем правым и справедливым;
Но нынче на это совсем иначе смотрят,
И что скрывать это от вас? Заманчивая приманка прибыли
Это глаз, которым смотрят в государственную тайну.
(Стихи 1984–1989)
Страсть к деньгам имеет обхождение со старыми и умными людьми;
Страсть к деньгам хвалится, что она — покровительница добродетелей;
она помогает пропитанию и ремесленникам,
жалуется на множество изучающих науки.
Будь то духовные, будь то правоведы,
При всякой должности умеют устраивать дело так,
Что тот, кто принесет патрону кошелек, полный золота,
Тот в первую голову и назначается на службу.
Служба, которой следовало бы награждать добродетели,
И это была бы еще дешевая награда для добродетелей,
Она во многих городах публично продается,
И человек за деньги производится в пономари.
(Стихи 2269–2276)
Она
Говорит о бережливости, расточительности.
Она отвергает презрение к деньгам некоторых стоических
и циничных философов;
отвергает щедрость;
способствует смирению, великодушию и храбрости;
воздуждает к постоянству;
распространяет христианское учение.
Страсть к деньгам помогает вечному спасению души;
она не еретичка, а чистая лютеранка,
она сделается богиней.
Она заканчивает свою поэму восторженной «Похвалой деньгам» (стихи 3932 и след.).
В первые десятилетия XVIII столетия французское и английское общества пережили то первое болезненное состояние денежной горячки (то, что Голландия уже раз испытала в 1634 и следующих годах), которое с тех пор от времени до времени снова появлялось с такой же или даже большей стихийной силой, которым так глубоко проникся весь организм народа, что теперь всеобщая страсть к деньгам может рассматриваться как основное свойство души современного человека. Я хочу, однако, изобразить эти вулканические взрывы денежной горячки, как их переживала Голландия во время тюльпанной мании, Франция — в эпоху Лоу, Англия — во времена «мыльных пузырей» («bubbles») и в связи с излюбленным в то время средством добывания денег — биржевой игрой, и попытаюсь сперва в этой связи ответить на вопрос: какие уловки придумали люди, чтобы получить алчно желаемые деньги в свое обладание? Нам в особенности придется исследовать, какие из этих средств способствовали построению капиталистического хозяйственного образа мыслей и каким было предопределено отмереть, как мертвым ветвям.
