Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика
Не доверяя пышной родословной легенде Лихачевых, Николай Петрович полагал, что его предки принадлежали к тем детям боярским, которых Иван III «испоместил» на Новгородских землях после присоединения Новгорода к Москве. Тогда и появляется впервые Алексей Лихач, от которого пошли Лихачевы. Наибольшего расцвета, («хвастовство», как определил это сам Н. П. Лихачев) семья достигает в XVII в., когда Лихачевы «дотянулись до окольничества, и нет сомнения, что проживи царь Федор Алексеевич еще несколько лет, они попали бы в бояре». В одном источнике XVII в. о Лихачеве Иване есть запись: «Отечеством добр, а собою обышный». Предком Н. П. Лихачева был один из известнейших политических деятелей XVII в. Федор Лихачев – автор биографии царя Федора Алексеевича (этот труд был известен В. Н. Татищеву); к этому же времени восходит начало комплектования семейной библиотеки, сохранившейся до конца XIX в.
Николай Петрович родился и вырос в Казани, закончил там университет, защитил магистерскую (1889 г.) и докторскую (1891 г.) диссертации, но вся его дальнейшая судьба была связана с С.-Петербургом.
В 1888 г. была опубликована его первая монография «Разрядные дьяки XVI века», в которой автор в процессе исследования истории государственного учреждения впервые предложил свою теорию происхождения родословных книг в России, доказал существование и состав Государева родословца, составленного около 1555 г. дьяком Елизаром Циплятевым. Эта теория стала отправным пунктом дальнейшего исследования родословных книг, она сохранила свое значение и в наши дни. Для исследователя, занимающегося русской историей, эта книга является своеобразной энциклопедией, настолько она насыщена разнообразными фактами и текстами источников.
Как-то в раннем списке родословных книг я обнаружила неизвестную в науке легенду-памфлет о роде князей Глинских, которая привела меня в восторг именно редкостью своей формы – памфлет. Готовя текст к изданию, я нашла очень близкий вариант этой легенды в сносках книги «Разрядные дьяки». Мне повезло: у Лихачева была дефектная рукопись, в которой отсутствовали именно «памфлетные» фразы. Однако он оценил необычность самой легенды и опубликовал ее.
Чем всегда поражает Н. П. Лихачев, так это своей многогранностью. В основном он известен как один из крупнейших специалистов по истории русского средневековья, но он с одинаковым интересом и изяществом изучал историю рукописей, рукописной книги и почерка (составил Картотеку грамотности XVI–XVII вв. по автографам на русских грамотах, в которой собран большой палеографический материал, образцы почерка исторических деятелей, а Лихачев как специалист по почерку делал комментарии об уровне образованности этих людей), водяные знаки (автор одного из известных справочников по филиграням), печати и монеты (русские, европейские, византийские); он же был одним из ведущих специалистов по русской генеалогии, дипломатике, истории искусства. Для Николая Петровича Лихачева характерно умение работать и с письменными, и с вещественными памятниками. Его понятие «дипломатики» включает кроме истории текста актов историю письма во всем его объеме: бумага, водяные знаки, почерк, печати, их эмблематика и способ скрепления. При этом сопоставляются документы разных стран и эпох. Получается яркая картина грамотности и складывается история оформления документа, ведущая к истокам государственности, когда создание письменного документа появилось как потребность зафиксировать юридические нормы, а само письменное оформление свидетельствовало о возросшем уровне общественного сознания.
Эрудицию и талант Н. П. Лихачева высоко ценили старшие современники. С В. О. Ключевским он беседовал о местничестве и сословиях и поражался его блестящей памяти. Д. Ф. Кобеко взял Н. П. Лихачева на работу в Публичную библиотеку, оценив его страсть к библиографической работе, знания по истории книги.
Список работ Н. П. Лихачева включает немногим более двухсот названий, куда входят и опубликованные посмертно. К его работам вполне можно применить слова самого Николая Петровича: «С каждым годом материал не стареет, а уясняется». Именно то, что внимание автора часто привлекали конкретные сюжеты, которые он тщательно прорабатывал, сегодня стало толчком к новым открытиям. В 1913 г. он опубликовал статью «Генеалогия рода Корсаковых», в которой изложил историю создания редкого для XVII в. труда – генеалогии с экскурсами в античные времена, со стихами и гербами, составленной Корсаковыми. Затем эта рукопись надолго исчезла из поля зрения историков и вновь была найдена и опубликована А. П. Богдановым.
Заметки Н. П. Лихачева по генеалогии, родственным связям XVI в. до сих пор используются генеалогами, а работы о происхождении личных прозвищ, фамилий – не только положили начало русской антропонимике, но имеют большое значение при изучении истории сословий.
Когда-то я посетовала С. Н. Валку, что не видела черновиков, различных вариантов исследований, которые бы показали, как именно работал Н. П. Лихачев. С. Н. Валк улыбнулся и сказал, что у Н. П. не было черновиков и набросков: он писал сразу для публикации.
А об одном вкладе Лихачева в представления о роли генеалогии в историческом исследовании, сделанном в 20-е гг. XX в., мне также рассказал С. Н. Валк. Он редактировал мою статью, написанную для «Вспомогательных исторических дисциплин», и мы говорили об оценке очерка о генеалогии в книге А. М. Большакова (1924 г.). Валк считал, что моя оценка идей Большакова слишком высока и вдруг сказал, что все, что написал Большаков о генеалогии – это взгляды Н. П. Лихачева. А. М. Большаков был партийным историком, ему поручили написать пособие по всем видам вспомогательных исторических дисциплин. Он ничего не знал о генеалогии, как и большинство молодых историков. Поэтому Большаков обратился к Лихачеву, и тот рассказал ему о генеалогии. Этот рассказ и стал частью пособия, которое затем четыре десятка лет приводило читателей в восторг.
Кроме исследований по вспомогательным историческим дисциплинам, истории средневековья Николай Петрович занимался историей русского спорта, сам был тяжелоатлетом международного класса и участвовал в соревнованиях на арене цирка. Сохранился его портрет в спортивном трико, украшенном медалями, с лентой через плечо. Уже будучи магистром русской истории, он побеждал на международных соревнованиях по тяжелой атлетике. По преданию, Лихачев был чемпионом Европы, что тогда приравнивалось к чемпиону мира.
Но, как сознавался сам Н. П. Лихачев, его «всепоглощающей страстью» было коллекционирование. Н. П. Лихачев коллекционировал исторические источники: письменные – от египетских папирусов и клинописи Двуречья до «летучек» (листовок) Французской революции XVIII в., книги – от древних рукописей до редких русских провинциальных изданий; материальные – монеты, печати, мебель, иконы и живопись, и многие другие.
Коллекционером был не только Николай Петрович, но и другие Лихачевы. Их семейная библиотека также была коллекцией, собиравшейся несколько веков и включавшей рукописные книги. В семье была коллекция монет. А свою личную коллекцию произведений искусства дядя Николая Петровича – А. Ф. Лихачев подарил вместе с особняком городу Казани, и она стала основой Казанского музея.
Коллекционирование исторических источников роднило Лихачева с такими известными собирателями древностей, какими были его современники – братья Щукины, Третьяков, Бахрушин; только предмет коллекционирования у Николая Петровича был связан с его профессиональной работой. В его коллекции, несмотря на громадный хронологический охват памятников и разнообразие, не было фальсификатов. Коллекция собиралась профессиональным историком по принципу: единый критический подход к историческим источникам и необходимость как можно более широкого их сопоставления и вза-имной проверки. Музей был, скорее, не отражением состояния исторической науки того времени, а своеобразным порывом к новой цели и отражал предчувствия историков многих стран в том, что необходим поиск новых путей исторического исследования.
Н. П. Лихачев был хорошо известен на европейских аукционах, иногда сам выступал как эксперт. За консультациями к нему обращались и в 20-е гг., когда он уже не мог выезжать из Ленинграда.
А от некоторых своих собраний он избавлялся: когда изменились его интересы коллекционера, он подарил Русскому музею 1497 икон. Эта коллекция составила около половины собрания икон Русского музея.
Среди петербуржских историков ходило много легенд о Лихачеве-коллекционере: как он почти контрабандно вывозил в Россию документы, купленные за рубежом, и о том, как в 20-е гг. деньги, выделенные на хозяйство, тратил на раритеты, замеченные на толкучке. Зимой 1917 г., спасаясь от грабежей, семья подпирала входную дверь дома тяжеленным подлинным египетским саркофагом.
