Анна Антоновская - Базалетский бой (Великий Моурави - 5)
Изумленный эмир чуть не упал замертво, но, раздумав, обратил свое внимание на тело чуда. Подобное змее с рыбьим хвостом, оно возлежало на мшистом ковре, головы были прозрачные, а их эмир насчитал ровно сто и одну: посередине самая большая и по пятьдесят с боков, постепенно уменьшающиеся к хвосту. В самой большой притаилась молния. А в остальных, как в ханэ, размещалось все, что аллах создал для земли. Были головы, набитые колесницами, движущимися без коней, верблюдов и даже без ослов. Другие ближе к хвосту - отсвечивали женскими украшениями, привлекали загадочным сочетанием красок и одурманивали благовониями.
Когда аллах помог эмиру очнуться, он воскликнул:
- Не иначе как здесь найду то, за чем путешествую! О Мохаммет! О Аали! Проявите милосердие, пошлите мне ради сладости жизни средство от бесплодия моего гарема.
Тут эмир предался созерцанию единственной груди чуда, опрокинутой золотой чашей, с нежным соском цвета радуги, из которого капало золотистое молоко.
- Бисмиллах! Как питательно золото! - восхитился эмир.
Но чудо, приняв восторг эмира за ослиный крик, продолжало гладить голову юноши, который жадно прильнул к золотоисточающей груди.
- Поистине велик аллах в забавах своих! - воскликнул эмир. - О ханум, сколько времени может стукаться о твои головы юноша без вреда для своей головы?
- Во имя утренней звезды, отойди, праздношатающийся по Майдану чудес! гневно ответило чудо. - Ты родился в счастливый день, ибо у меня только две руки и обе заняты, иначе, видит Хуссейн, я не замедлило бы научить невежду не мешать мне выращивать великих мудрецов.
- О кроткая ханум! Да сохранит тебя аллах, как благоухание в хрустальном сосуде, но разве нельзя хоть на четверть базарного дня оторваться от...
- Глупец из глупцов! Знай, мудрецы выращиваются столетиями, и если я хоть на четверть мига задержу свой взгляд на твоем ничего не значащем лице, то запоздаю на много солнечных лет, и мир будет рад обойтись без мудрецов.
- Избранная ханум с занятыми руками и свободным ртом, не твои ли мудрецы иногда появляются в эмирате, проповедуя истины, клянусь небом, вроде того, что "без крыльев невозможно летать, особенно над пропастью", или что "человек может переплыть море, перешагнуть горы, но выше своего носа ему не прыгнуть", или что "можно открыть новую звезду, но попробуй вылечить насморк", или...
- О презренный! Чем же вы благодарите моих питомцев за великие истины?
- Клянусь Меккой, женщина с мудрой грудью! У тебя нет повода к беспокойству, ибо аллах дал человеку немало способов проявить свою сущность: вскормленных тобою сначала жгли, потом жалели, что не дослушивали, ибо являлись последователи, извращавшие смысл поучений сожженного, их тоже за это жгли. Но мир обогащался твоими новыми питомцами, отвергавшими истины предшественников. Свидетель Хассан, за это их также жгли или замуровывали живыми, иногда вешали. Потом, по предопределению свыше, к ним привыкли, и калиф Харун-ар-Рашид даже издал для мудрецов особый ферман, где сказано: "Пусть существуют, но не размножаются". По этой причине, о плодовитая женщина, на них перестали обращать внимание, предоставив уличным мальчишкам, которые - поистине бич правоверных! - с криком: "Мудрец! Ийя, мудрец!" толпами бегали за ними. И правоверные сожалели, что сожженных еще жарче не отблагодарили.
- О рожденный шайтаном! О пресмыкающийся! - в ярости затряслось чудо. Тебе аллах в щедрости своей дал одну голову, но для эмира и это оказалось слишком много.
- Я сейчас узнал все в изобилии, но ничего веселого, - вздохнул эмир. О ханум с чрезмерной грудью! Зачем тратишь молоко на бесполезных, не лучше ли выращивать племенных ослов, столь ценимых эмирами?
- Аллах воздал каждому по силам его, - с ехидной скромностью произнесло чудо. - Я выращиваю мудрецов для вселенной, а среди эмиров и без моей помощи достаточно ослов.
Эмир почему-то обиделся. Он пощупал свои уши, потом поправил жемчужный султан на тюрбане, дотронулся до талисмана, обретя величие, воскликнул:
- Бисмиллах, сегодня во сне я видел рыбу! Где же наяву удача? И какой ответ может быть убедительным, если я не могу подкрепить его ножом палача?
Из этого затруднения его вывел невольник Али, мчавшийся к своему повелителю, подобно урагану. Охваченный восхищением, Али пытался обогнать свой собственный крик, сверкающие глаза его источали восторг.
- О эмир эмиров, спешу усладить твой слух радостной вестью об умножении твоего благосостояния! Молитвы твои услышаны аллахом, ибо четыре жены и шестьдесят шесть наложниц твоих родили по мальчику, прекрасному, как луна в четырнадцатый день своего рождения! По желанию аллаха, каждые шесть братьев старше других шести на одни только сутки.
- Неизбежно мне узнать, сколько времени я путешествую? - спросил, подумав, эмир.
- О господин мой, ровно девять месяцев и десять дней, Мохаммет проявил к твоему гарему приветливость и благосклонность, и я, не дыша, мчался сюда, желая поскорей обрадовать тебя многочисленным потомством.
Эмир с завистью и восхищением оглядел Али с ног до головы.
- Сам святой Хуссейн поставил тебя на моем пути!.. Благодарность за добро занимает в моем сердце избранное место. Ты мчался, подобно оленю. Поистине ты заслужил отдых, поэтому, мой невольник из невольников, повелеваю тебе остаться здесь, ибо воздух Майдана чудес благоприятствует твоей сущности. Возьми талисман - зубы оленя - и положи его на полку. А над собой не забудь прибить золотую доску с надписью: "Сосуд изобилия".
Сказав так, эмир поспешил домой отпраздновать семьдесят обрезаний своего потомства...
- Вот о них и все, - закончил шейх.
Майдан чудес, по-видимому, взволновал купцов. Они терли кулаками глаза, беспокойно двигали руками и хрипло что-то восклицали.
- Поистине я хорошо делаю, - сказал юркий купец, - отправляя невольников на время своего отъезда к соседу.
- Шайтан свидетель, это средство хорошо действует днем, - сказал высокий купец, обладатель слоновой кости, и как-то странно уронил голову на плечо желчного купца.
- Благодарение аллаху, у меня одна жена! - угрюмо пробурчал юркий купец. - Ибо сказано: "Готовь столько, сколько сможешь скушать".
- Никогда нельзя предугадать аппетита, - сказал, тревожно ерзая, желчный купец, перекладывая голову купца - обладателя слоновой кости, на плечо купца, скупившего алтабас.
- Благородный путник! - почти плача, воскликнул нервно купец в большом тюрбане. - Воистину поучительны твои притчи. И если бы тебе не предстоял тяжелый путь по знойной пустыне, мы бы умоляли тебя продолжать, но неучтиво томить всю ночь путника пред долгим путешествием.
- Да пошлет тебе небо увидеть во сне рыбу! - срывающимся голосом выкрикнул купец, похожий на шест. - Позволь с почетом проводить тебя, о шейх, до дверей твоей комнаты.
Шейх бесстрастно посмотрел на купцов. Тут вошел его слуга и, сменив воду в кальяне, шепнул по-грузински:
- Они из камня... скоро утро...
Затянувшись голубым дымом, шейх громко по-персидски сказал:
- Да свалятся камни под напором молотка каменщика Керима!
- Шейх из шейхов! - простонал купец, везший драгоценности, держась за чалму. - Аллах свидетель, тебе следует отдохнуть, ибо пустыня, где сейчас бродит...
- Благовоспитанные купцы, как могу я воспользоваться вашей учтивостью и предаться недостойному чувству себялюбия? Да не будет сказано, что я, разделив с вами половину ночи, не закончил ее неповторимой притчей из Тысяча второй ночи о разбойнике Альманзоре.
Сдавленные стоны, тихий скрежет зубов и сжатые в складках одежды кулаки, по-видимому, не были замечены шейхом, ибо он безмятежно продолжал:
РАЗБОЙНИК АЛЬМАНЗОР
- Эту притчу начертала судьба иглою неожиданности в глазах искателей богатств. До меня дошло, любезные купцы, что в Дамаске жил богатейший купец Эль-Дин. Его лавка, лучшая на базаре, по желанию второго неба, наполненного золотом, благовониями и драгоценными камнями, привлекала к нему знатнейших покупателей. Но аллах угадал: человек никогда не бывает доволен ниспосланной судьбой. И однажды Эль-Дин, решив удесятерить свое богатство, поспешно стал нагружать караван для путешествия в чужие страны, дабы распродать свои товары дороже, а купить чужие дешевле.
- О мой сын, - воскликнула его мать, - знай, что пророк сказал: "Блажен человек, питающийся плодами своей земли и не предпринимающий путешествия хотя бы на тысячу полетов стрелы".
- Да простит меня пророк! Он не занимался торговлей, поэтому его советы не ценны.
- О сын мой, благодарение аллаху, ты и так богаче всех купцов в Дамаске. Зачем раздражать аллаха жадностью и подвергаться опасной встрече с разбойником Альманзором?
- Да будет тебе известно, о мать из матерей: судьба каждого человека висит у него на шее. И да не будет сказано, что Эль-Дин испугался разбойника Альманзора и что мои десять вооруженных слуг храбры, как зайцы.
