Александр Широкорад - Россия выходит в мировой океан. Страшный сон королевы Виктории
Наш главный современный биограф Николая А. Боханов пишет: «Цесаревич не проявил никакого желания связать свою жизнь с костлявой Маргаритой. Отец и мать никогда не смогли бы заставить сына жениться. Они слишком дорожили счастьем своих детей, чтобы принуждать их».
Уж кто была «костлявой», так это Аликс, что в 12 лет, что в 30 лет. А что касается Александра III, то он постоянно принуждал не только своих детей, но и братьев, и племянников в вопросах брака.
Спору нет, Николай был серьезно увлечен Аликс, однако и других увлечений у него было предостаточно. Рассказ о похождениях Николая выходит за рамки нашего повествования, поэтому я ограничусь констатацией факта, что в Петербурге Матильда Кшесинская и княжна Ольга Долгорукова были далеко не единственными его увлечениями.
В молодые годы Николай не отличался твердостью характера. В 1894 г. его мать откровенно сказала, что «Ники сущий младенец». А вот запись в дневнике цесаревича за 27 сентября 1894 г., сделанная в Ливадии: «Утром после кофе, вместо прогулки, дрались с Ники (Николай Георгиевич, греческий королевич. — А.Ш.) каштанами, сначала перед домом, а кончили на крыше».[156] А 29 сентября: «Утро было ясное, но к полудню небо затянуло тучами, хотя было совершенно тепло. Опять дрался с Ники шишками на крыше».
Итак, на первом этаже Ливадийского дворца умирал в страшных страданиях император Александр III, а в это время на крыше «дрался шишками» его двадцатишестилетний сын — гвардейский полковник и наследник престола! Причем для цесаревича занятие это столь важно, что обязательно заносится в дневник. Все три недели до смерти отца — гулянки, пьянки, купания и т. д. И почти на каждой странице дневника — Ксения и Сандро, запомним эти имена, позже они нам пригодятся. Ксения — родная сестра Николая, а Сандро — великий князь Александр Михайлович.
Разумеется, такой «ребенок» не мог в одиночку бороться за Аликс с отцом, матерью и всей родней. Но ему буквально навязывали гессенскую принцессу.
Дармштадская родня Аликс старалась вовсю, но, увы, ее возможности были невелики.
Нашлась «пятая колонна» и в Петербурге. Во главе нее были великий князь Сергей Александрович (брат царя) и его жена Елизавета (сестра Алике), а также великая княжна Ксения и великий князь Александр Михайлович. Причем за последним стояли еще три брата Михайловича — внуки Николая I.
Надо ли говорить, что хлопотами о свадьбе великие князья и княжны занялись совсем не из альтруизма и желания помочь влюбленной паре. К концу XIX века вокруг престола вертелось несколько десятков великих князей и княжон, которые непрерывно соперничали и интриговали друг с другом — шла борьба за чины, деньги, дворцы и даже за личную свободу. Ведь дать разрешение на брак всем членам императорской фамилии мог только царь, и, как показывает практика, три последних царя были не всегда объективны к своей родне. К одним они относились весьма строго, а на других смотрели сквозь пальцы.
Среди великих князей не было ни толковых военачальников, ни политиков, ни ученых, и соответственно никаких шансов выдвинуться за личные заслуги они не имели. Так можно ли упустить шанс подарить императору семейное счастье, а императрице — корону? Могли ли Сергей Александрович и Елизавета не желать иметь родственницу на троне?
Среди толпы великих князей выделялся сплоченный, энергичный и, я бы сказал, агрессивный клан Михайловичей — внуков императора Николая I. Это были Николай (1859–1919), Михаил (1861–1929), Георгий (1863–1919), Александр (1866–1933) и Сергей (1869–1918). Детство свое братья провели на Кавказе, вдали от императорского двора. В Петербурге они появились в начале 1880-х годов и держались особняком от других членов семейства Романовых. Однако Александр III благоволил им и приближал братьев к наследнику. Как писал тот же Боханов: «После переезда семьи Михаила Николаевича из Тифлиса в Петербург его сыновья Михаил, Георгий, Сергей, но особенно Александр сделались неразлучными товарищами с Николаем Александровичем, ставшим 1 марта 1881 года наследником престола.
В начале 80-х годов сложился кружок друзей-единомышленников, куда помимо молодых великих князей входили дети министра императорского двора И.И. Воронцова-Дашкова и графа С.Д. Шереметева. Они встречались летом в Гатчине, Царском Селе или Петергофе, а зимой центром общения был Аничков дворец в Петербурге, где постоянно проживала семья Александра III.
Юноши объединялись в „потешное“ войско, главой которого стал Сандро. „Подчиненные“ регулярно „подавали отчеты“. 25 марта 1881 года „командир“ получил очередную реляцию от цесаревича: „Месячный рапорт о состоянии лейб-гвардии Александровского полка. С.-Петербург. Аничков дворец. Крепость. Налицо: 1 унтер, 2 ефрейтора, 6 рядовых. Командир второго взвода ефрейтор Николай Романов“».[157]
Тут Боханов забывает о самом любимом занятии «потешных», наряду с выпивкой, — походам за картофелем. Ряд авторов, особенно «литературные» дамочки, с умилением пишут, как юные великие князья собирали картофель и пекли его потом в золе. На самом же деле на сленге той эпохи «картофель» означал то же, что в Париже звалось «клубничкой».
«Потешные» охотно менялись «картофелинами», поэтому совсем не удивительно, что после свадьбы Николай предложил Сергею Михайловичу свою самую любимую «картофелину» — Матильду Кшесинскую.
Знакомя Николая с Аликс, Михайловичи надеялись захватить командование всеми вооруженными силами империи или, по крайней мере, контроль за их финансированием.
С XVII века в России самыми «хлебными» местами считались две должности — генерал-адмирала и генерал-фельдцейхмейстера. Первый распоряжался флотом, а второй — вооружением армии. Поэтому со времен Павла I обе эти должности обязательно занимали члены августейшей фамилии.
С 1856 г. генерал-фельдцейхмейстером был великий князь Михаил Николаевич. Причем до 1881 г. вооружением русской армии он руководил с высоты Кавказских гор — из Тифлиса, поскольку с 1862 г. Михаил Николаевич был по совместительству начальником Кавказской армии и наместником на Кавказе. В дальнейшем большую часть времени Михаил Николаевич проводил в Париже и на Лазурном Берегу Средиземного моря. Братья Михайловичи решили, что должность генерал-фельдцейхмейстера должна стать наследственной, и ее отдали великому князю Сергею Михайловичу.
А Александр Михайлович стал претендовать на должность генерал-адмирала. Но на его пути оказался великий князь Алексей Александрович, который с 1880 г. исполнял обязанности генерал-адмирала. Алексей не отставал от других великих князей и. каждый год по несколько месяцев проводил в Париже, в морских делах был не силен, но имел крутой характер и частенько покрикивал на племянника Ники.
Понятно, что без брака Ники и Аликс шансы у Александра Михайловича на должность генерал-адмирала были бы равны нулю. Наконец, и сам Сандро, сводничая Ники, хотел сделать свой блестящий марьяж — жениться на дочери Александра III и сестре Ники Ксении. Рослый красавец Александр Михайлович с юных лет и до глубокой старости был любимцем женщин. Естественно, что ему не составляло особого труда очаровать четырнадцатилетнюю Ксению. Однако Александр III поначалу противился этому союзу. И вот юная дочь императора стала самой рьяной сторонницей брака Ники и Аликс, ведь их успех, по уверениям Сандро, приближал и ее счастье.
Но силы были неравны. Против дармштадтцев и петербургской «пятой колонны» выступал не только Александр III, но и королева Виктория. Королева собиралась выдать любимую внучку за… своего непутевого внука Альберта Виктора Эдварда, а короче — Эдди. Эдди герцог Кларенский, старший сын Эдуарда и Александры Датской, был потенциальным наследником короны. Его отец после смерти Виктории станет королем Эдуардом VIII.
В 1889 г. королева в очередной раз пригласила Алису в гости. Катая кузину в коляске, герцог Эдди сделал ей предложение и получил отказ.
Удивляться тут нечему. Эдди был известен всей Англии как пьяница и завсегдатай низкопробных публичных домов. Дабы избежать обвинений в предвзятости, процитирую современного британского историка Грега Кинга: «Вот уже свыше сотни лет ходят упорные слухи, что Джеком-Потрошителем был не кто иной, как принц Эдди. Принц был поражен сифилисом мозга, который он подцепил где-то во время кругосветного путешествия. Разрушающее действие этой болезни и могло привести к убийствам в Уайтчепеле. Один свидетель, видевший Мэри Келли в обществе ее убийцы, описал того, как мужчину среднего роста с каштановыми волосами, небольшими нафиксатуаренными усами, хорошо одетого, в очень высоком крахмальном воротничке, скрывавшем его длинную шею, и крахмальных манжетах. Судя по этому описанию, можно заключить, что убийцей был Эдди. Эдди не раз наблюдал, как охотники разделывают оленей, и можно предположить, что это позволило ему изучить анатомическое строение животных, знание которого демонстрировал Потрошитель. Предполагают также, что письма от Джека-Потрошителя, полученные рядом газетных редакций, были составлены кембриджским наставником принца Джеймсом Кеннетом Стивеном. Вызывает также подозрение и то, что почти вся важная информация о Джеке-Потрошителе была уничтожена. Создается впечатление, что полиция не хотела, чтобы правда о нем стала известна публике».[158]
