Эрнст Генри - Гитлер против СССР
Есть ли у нее еще какие-нибудь шансы? Да, есть еще один шанс, но это последний.
* * *Удушение оперативной стратегии стратегией материальных средств привело некоторых полководцев капитализма к новой феноменальной концепции: к стратегии неожиданности. Эта стратегия исходит из того факта, что, в то время как война уже идет полным ходом, нельзя более проводить оперативные действия, нельзя вести войну движения; что к тому времени все шансы на быструю победу будут потеряны, и притом безнадежно. Но эта сверх-современная, сверх-хитроумная концепция выдвигает один последний шанс. Что если начать действовать прежде, чем это сделают другие? Что если использовать пространство, пока оно еще свободно, до окончательной мобилизации и развертывания сил противника и добиться решающего исхода в течение этого короткого, быстро проходящего периода?
Эта стратегия предполагает просто выиграть у неприятеля время. Свободная территория должна быть занята внезапно, прежде чем военные машины и резервы неприятеля будут доставлены на позиции; неприятель должен быть нокаутирован в материальном и оперативном отношении, прежде чем ударит гонг. Итак, эта стратегия, направленная на то, чтобы «перехитрить» противника, переносит весь исход войны на ее старт, фактически на первые несколько дней и едва ли даже недель В течение этих первых нескольких дней предварительно специально подготовленная и особо подвижная «ударная армия» должна наброситься «во мгновение ока» на ничего не подозревающего врага, расстроить его мобилизацию и поразить его жизненные нервы. Тогда двинется остальная часть массовой армии для выполнения уже легких задач.
Военным родоначальником этой стратегии неожиданности является генерал Сект, который до последнего времени осуществлял наблюдение в гитлеровском военном министерстве за «формированием кадров», т. е. занимался как раз подготовкой ударной армии, в особенности новых сверхподвижных бронеотрядов. Определение, данное Сектом этой армии, мы уже не раз цитировали. «Удар — неожиданный, молниеносный, оглушительный, нанесенный в первые же часы войны и использующий каждую унцию силы для того, чтобы внести хаос и смятение в ряды врага, в период до того, как он начнет свою мобилизацию; подобное урагану оглушительное вторжение армии… проникающее глубоко, в самое сердце развернутых войск (противника), сеющее одновременно и неизбежно панический ужас среди населения вражеской страны» (курсив наш. — Автор).
Но эта мечта Секта, бывшего начальника штаба генерала Макензена, стала теперь новой официально признанной доктриной германского фашизма. Этой идее посвящена новая книга Людендорфа о тоталитарной войне; в этой книге он пишет, что война должна начаться молниеносным ударом и что только в этом случае можно рассчитывать на победу. Начальник военной школы в Мюнхене, лейтенант-полковник Зиберт, заявил на лекции, часть которой была опубликована во французской и английской прессе: «Будут делаться попытки поразить врага в самое сердце; это означает, что все усилия будут сконцентрированы на продвижении в неприятельскую страну прежде, чем неприятель сумеет привести весь огромный механизм обороны… в движение». А маршал Петен, бывший победитель Германии, определяет новую стратегическую идею своих противников следующим образом: «В настоящий момент можно представить себе войну, начавшуюся неожиданно и применяющую методы, которые должны уничтожить первые дивизии неприятельских военных сил и разрушить жизненные центры его мощи».[89] Это все одна и та же идея: сведение оперативной стратегии к неожиданному сокрушению противника в короткий промежуток времени до полного развертывания его сил.
Политическими родоначальниками этой идеи являются Геринг и фашизм вообще, который, как известно, обязан именно этому роду стратегии при захвате власти в Германии в 1933 г. (поджог рейхстага). Здесь явно сказалось влияние всего склада фашистского политического мышления и методов борьбы фашизма, который всегда нападает на противника врасплох и нечестно, так же как и влияние «принципов» фашистских офицеров воздушного флота.
Ответ на вопрос: возможна ли такая стратегия для Германии по отношению к Советскому Союзу, явно сводится к вопросу: кто из них «более мобилен», какая из двух армий скорее окажется на фронте.
Здесь мы подходим к самому сердцу германского оперативного плана против СССР, к самому сокровенному из всех расчетов Гитлера.
Сопоставление материальных средств фашистской и социалистической армии, которое решительно складывается в пользу последней, выяснило два пункта, два пробела: это железнодорожный транспорт и военно-морской флот. В обоих случаях превосходство оказывалось в прошлом на стороне Германии, которая имеет гораздо большее протяжение железнодорожной сети (по отношению к населению), гораздо больше паровозов и подвижного состава и гораздо больше военных кораблей. Германские фашисты рассчитывают, что германская армия может двигаться быстрее, чем советская армия; что она значительно более мобильна. Она может быстрее мобилизовать своих новобранцев, быстрее отправить их на фронт (вместе с механизированными средствами войны), быстрее перегруппироваться; она может, следовательно, быстрее наступать и легче «застать врасплох».
Ведь как раз слабость транспорта, который был «наследственной язвой» старой царской армии, была, пожалуй, даже более опасной, чем слабость промышленности и техники. Царская армия всегда отличалась недостатком подвижности, это был колосс, двигавшийся, как улитка. Известно, что мобилизация и развертывание русской армии в 1914 г. потребовали не меньше месяца, а частично даже два месяца. На 30-й день после мобилизации все дивизии из Европейской России достигли пограничных пунктов, где происходило развертывание сил на западе, на 40-й день туда прибыли дивизии с Кавказа, а на 60-й день туда добрались, наконец, дивизии с Дальнего Востока! Между тем германским войскам для развертывания своих сил на русской границе понадобился срок от 13 до 15 дней. Тогда еще не существовало стратегии «молниеносной атаки» в течение первых нескольких часов, и притом главные силы Германии были заняты на западе борьбой с Францией. При всех этих обстоятельствах произошла, если не катастрофа, так полукатастрофа. Русская армия начала хорошо известное наступление на Восточную Пруссию прежде, чем закончила развертывание своих сил. А генерал Гофман, или, по мнению некоторых, Людендорф естественно взял половину этих войск в плен при Танненберге. Как это оказалось возможным?
При густоте железнодорожной сети в 41,5 км на 100 тыс. жителей (против 90 км в Германии и 103 км во Франции) среди всех этих безграничных расстояний русская мобилизация выглядела довольно странно. Сначала мобилизованные крестьяне должны были добираться до сборных пунктов в городах. А для этого призывникам, например в Сибири, приходилось совершать двух-или трехдневное путешествие в телеге, чтобы из своих деревень добраться до ближайшей железнодорожной станции. После их прибытия на местный мобилизационный пункт 7–8 дней проходило, прежде чем их грузили в товарные вагоны для отправки на фронт; во Франции каждый мобилизованный должен был, как правило, явиться на местный пункт вечером первого же дня. Затем, однако, для русских солдат, расположившихся в товарных вагонах, начинались новые трудности. Так как по всей обширной России только 13 железнодорожных линий, имеющих всего 21 колею, вели с востока на запад по направлению к фронту (неприятель располагал 32 линиями и 43 колеями) и так как работа всех этих линий шла более или менее скверно, то проходили еще 3 недели до тех пор, пока солдаты попадали на фронт. Между тем война продолжалась.
За год до войны русский военный министр Сухомлинов писал 24 апреля 1913 г. русскому министру финансов, что при мобилизации ему придется отправить на западную границу 4 тыс. отдельных поездов, а существующие железнодорожные линии могут пропустить 223 поезда в день; следовательно, ему придется потратить на это дело от 18 до 20 дней. Этот человек оказался большим оптимистом. Дивизии с Кавказа прибыли только через 6 недель, потому что оттуда вела только одна железнодорожная линия. Сибирские дивизии потеряли два месяца, так как в Сибири было проложено фактически только полпути — одноколейная железная дорога. Затем, однако, когда армии посчастливилось попасть на фронт, начались следующие приключения: задержка снабжения боеприпасами и трудности переброски войск (по вертикальным железным дорогам, идущим на юг и на север). Это продолжалось в течение всей войны. Тем временем уже в 1914 г. немцы перебросили свои дивизии из Франции в Восточную Пруссию в течение 6–7 дней, а позже они передвинули целую армию с одного фронта на другой за 10–15 дней. Германские железные дороги нанесли русским железным дорогам сокрушительный удар так же, как германская артиллерия русским батареям.
