Артем Филипенко - Оборона Одессы. 73 дня героической обороны города
До 14 октября из осажденной Одессы было вывезено более 50 тыс. человек (войска, раненые и гражданское население), 208 орудий, около 900 автомашин, более 3200 лошадей, 162 трактора, тысячи тонн заводского оборудования. Для прикрытия отхода, посадки и эвакуации войск предусматривалась помощь артиллерии крупных военных кораблей, для чего из состава эскадры Черноморского флота, директивой Военного совета ЧФ от 12 октября, выделялся специальный отряд в составе: крейсеров «Красный Кавказ», «Червона Украина» и эсминцев «Смышленый», «Бодрый», «Незаможник», «Шаумян» (командующий контр-адмирал Л.А. Владимирский).
К 15 октября в Одесском порту были сосредоточены теплоходы и транспорты: «Украина», «Грузия», «Армения», «Абхазия», «Котовский»; транспорты «Чапаев», «Жан Жорес», «Курск», «Калинин», «Большевик», «Восток», «Лукомский», «Сызрань», «Петраш», «Черноморец», «Зенит», «Доротея»; крейсеры «Червона Украина» и «Красный Кавказ»; эсминцы «Смышленый», «Бодрый», «Незаможник», «Шаумян» и другие плавсредства.
Авиация противника систематически бомбила район порта, зная об эвакуации, ведь сосредоточение такого количества кораблей и транспортов не могло быть обычным явлением. Но советская корабельная зенитная артиллерия ЧФ надежно прикрывала небо над акваторией порта, в связи с чем вражеская авиация не могла вести прицельную бомбежку и потери от бомбардировки порта были незначительными. Только санитарный транспорт «Грузия», подвергшись бомбежке 14 октября, получил серьезные повреждения. Две тысячи раненых разместили на других судах, а «Грузию» удалось отбуксировать в Севастополь.
13–14 октября небольшими группами, незаметно для противника, улетали из Одессы в Крым самолеты 69-го авиаполка. Наиболее изношенные в боях самолеты было решено взорвать, часть машин пришлось перевозить морем на канонерских лодках. Тогда же «распряглась» кавдивизия. Фронтовой конский состав и лошадей кавдивизии тысячами отправляли на мясокомбинат – на конскую колбасу для армии. Часть лошадей отловили местные жители для личных гужевых или продовольственных нужд.
К 13 октября всем одесситам стало ясно, что в ближайшие дни город будет сдан. Уже реально не действовали никакие системы секретности – ведь в порт устремились тысячи военнослужащих, огромное количество авто, телег, тягачей с военным добром. Часть имущества уничтожалась еще по дороге к порту. Очевидец Ю. Климов вспоминал: «Много автомашин с различным имуществом госпиталей, хозяйственных подразделений сбрасывали его в море… Откос к морю превратился в богатейшую свалку».
Солнечным утром 15 октября остановил работу одесский хлебозавод, оставшиеся сухари стали раздавать рабочим, но уже в полдень хлебозавод, сахарный завод, винзавод подверглись массовому погрому одесситов. Тогда же в городе перестали ходить трамваи. В то же время местные власти и не думали раздавать населению не подлежащие вывозу продукты питания (хотя известно о раздаче заложенных в ломбард вещей). Десятки тонн продуктов и мануфактуры уничтожались на глазах у одесситов. Специальные отряды НКВД подрывали или сжигали важные объекты, которые не должны были достаться врагу: городскую электростанцию, все хлебозаводы, все городские школы… Еще с 10 октября в Одессе начался массовый грабеж местным населением магазинов, лавок, складов, санаториев, госпиталей. Тащили ширпотреб, спички, мыло, сахар, продукты, разнесли в щепки Зеленый театр. Народ ринулся тащить все то, что еще не было увезено и растаскано[306].
По воспоминаниям адмирала И.И. Азарова, 11 октября в Одессе стало критическим днем обороны. В городе распространились панические слухи о том, что Военный совет и командование обороной «сбежали из города», что румынские войска прорвали фронт и бой идет уже в самом городе. С 6 октября румынские звуковещательные станции на передовой вещали: «Одессу большевики оставляют». И.И. Азаров писал: «В городе произошли вспышки мародерства. Преступные элементы призывают граждан громить продовольственные магазины… дал им право расстреливать… на месте. Беспорядки в городе удалось пресечь»[307].
Диверсанты начали стрельбу на городских улицах, на стенах домов появились листовки противника с явной ложью о «бегстве коммунистов». Население охватила паника, которой воспользовались мародеры, начавшие погром складов, винных подвалов и магазинов. Милиция в большинстве своем разбежалась, и командованию пришлось ввести в город несколько взводов с фронта для установления порядка. Солдаты начали расстреливать мародеров на месте. Трибуналу Приморской армии передавались дела по городским вопросам. Но репрессии не остановили погромов… Н.И. Крылов добавлял: «В воинских частях появились первые дезертиры».
15–16 октября грабеж приобрел характер всеобщего действа. Большая толпа местных жителей ринулась к складам на Новом рынке, что, по слухам, были еще заполнены имуществом. Но когда замки были взломаны и началась толкучка внутри складов, над базаром зависли советские самолеты, с которых на головы горожан полетели бомбы. Имущество было превращено в пепел, как и восемьдесят жизней одесситов. Недалеко от бульвара Фельдмана (ныне Приморского), где одесситы ломали склад с конфискованными у населения радиоприемниками, трагедия повторилась. Советские самолеты осколочными бомбами рассеяли и покалечили радиолюбителей. Бомбежки не останавливали наиболее предприимчивых одесситов. С раннего утра 16-го в порт хлынула толпа стремящихся захватить склады оставшихся там товаров[308].
Специальная группа НКВД 15 октября в городской тюрьме и в тюрьме НКВД провела расстрелы пленных румынских и немецких солдат и «наиболее опасных врагов народа». За время обороны Одессы из города было вывезено только около 2 тыс. пленных. По советским документам, непосредственно в Одессе в последние дни осады города содержалось 659 румынских и немецких военнопленных, захваченных в ходе оборонительных боев. В Одессе их не оставили и в Крым не привезли.
Одесская тюрьма уже никем не охраняется, и из нее в ночь на 16 октября бегут сотни уголовных и политических заключенных. В августе 1941-го несколько тысяч местных советских немцев было арестовано и заключено в так называемой исправительной колонии, вблизи одесской тюрьмы. Вечером 15 октября вся администрация колонии успела эвакуироваться, охрана исчезла. Заключенные, поразбивав двери и окна, разбежались.
Еще с середины июля 1941-го начальник инженерных войск Южного фронта генерал А.Ф. Хренов, по согласованию с секретарем Одесского обкома А.Г. Колыбановым, готовил «спецмероприятия» на случай оставления Одессы. План взрывных работ был утвержден командующим Одесским оборонительным районом Г.В. Жуковым, Военным советом OOP. 3 октября был утвержден общий план разрушений военных и промышленных объектов в городе, которым предусматривался вывод из строя 29 промышленных предприятий, двух аэродромов и восьми портовых объектов.
Генерал А.Ф. Хренов в своих воспоминаниях подробно изложил подготовку к минированию важнейших объектов Одессы: «Я должен был отвечать за организацию и материально-техническое обеспечение минирования, устройства заграждений и разрушений, уничтожение имущества заводов, всех средств связи, подвижного состава железной дороги, порта и других имеющих военное значение объектов, а также за подготовку отрядов заграждения для прикрытия выхода из боя и отвода войск с оборонительных рубежей… Инженерное обеспечение эвакуации войск из Одессы складывалось из организации массовых разрушений объектов оборонного значения в городе и прикрытия средствами инженерных заграждений выхода войск из боя»1.
Выполняя наказ Сталина о стратегии выжженной земли, местные специалисты инженерного отдела Приморской армии уничтожали не только военные объекты (командные пункты, аэродромы, блокгаузы, капониры, радиостанции, батареи, оборонительные рубежи, нефтебазы), взрывались и поджигались промышленные и культурные объекты (практически все городские школы, хлебозаводы, портовые сооружения, электростанции, дамбы, заводы и заводское оборудование). Оставленные в городе подрывные группы уничтожили все, что только представляло для врага какую-то ценность. Отдельный радиотехнический взвод капитана Е.М. Пируса 82-го инженерного батальона Приморской армии устанавливал радиомины, которые по сигналу должны были уничтожить стратегические дороги, важные объекты города.
Большое количество имущества так и не удалось вывезти – 9 тыс. лошадей, 2,5 тыс. автомашин, 90 паровозов, 180 тракторов, 8000 повозок. В последнюю ночь сотни лошадей были расстреляны у кромки причала, их трупы сброшены в акваторию порта. Автомобили и повозки подгоняли к краю пирса и сбрасывали в воду. У портовой железнодорожной станции в море столкнули вагоны и паровозы…
Необходимо было незаметно уйти с фронтовых позиций и оторваться от противника на 8–10 часов. В условиях открытой местности такой отрыв представлял собой трудную задачу. Советское командование разработало план отрыва частей 421-й стрелковой дивизии с помощью затопления рабочего района Пересыпи, для чего заранее были подготовлены к взрыву плотины, перекрывающие Хаджибейский лиман. Поздним вечером 15 октября саперы под руководством Г.П. Кедринского взорвали дамбу Хаджибейского лимана. Командование считало, что затопление Персыпи могло помешать румынским войскам войти в город с востока. Но через несколько дней после захвата оккупантами Одессы румынская администрация пригнала на Пересыпь несколько сотен одесситов, которые в течение недели восстановили дамбу и отвели лиманскую воду с Пересыпи. О затоплении Пересыпи население города не было предупреждено. Грязные воды лимана, смешанные с морскими, мгновенно залили предместье. Несчастье усиливалось тем, что на море бушевала сильная буря. Вода на некоторых участках рабочего района затопила подвалы и первые этажи домов, поднявшись до полутора метров. Несколько десятков жителей Пересыпи погибли этой ночью в холодных бурунах, их просто смыло в Черное море.
