Льюис Е. Каплан - Сталин. Человек, который спас капитализм
Подпитываемый публичным интересом к акциям компаний, которые вели общество к Эре Информации, индекс Доу-Джонса к 1991 году превысил отметку в 3000. На протяжении следующих четырех лет Доу-Джонс продолжал расти, по мере того как на рынок заходили новые (случайные) инвесторы. В феврале 1995 года индекс перевалил точку в 4000. Видя, что рынок «быков» находится на взлете, опытные брокерские компании стали раздувать ажиотаж, заманивая в сети фондового рынка множество любителей, которые понятия не имели, как нужно вкладывать деньги в акции. В результате к ноябрю 1995 года Доу-Джонс вырос до 5000; меньше чем через год — до 6000; еще через полгода — до 7000; в июле 1997 года он составил 8000 пунктов! По мере того как все новые и новые массы новоявленных инвесторов вкладывали деньги в акции, росли и доходы бюджета, за счет пропорциональных отчислений от налогов на их прибыль. Так что доходы бюджета росли за счет этого. Вовсе не из-за налоговых льгот Клинтона и сокращения правительственных расходов конгрессом бюджетный год 1998-й закончился в плюсе, но именно из-за этих новых «рантье».
К 1998 году, когда был впервые достигнут бюджетный профицит в 69 миллиардов долларов, возрастание правительственных расходов достигло 142 миллиардов. В 2000 бюджетном году, когда биржевое безумие дошло до своего апогея, когда Доу-Джонс превысил 11 000 и приближался к 12 000, a NASDAQ превысил 5000, федеральный бюджет был сведен с положительным сальдо в более чем 236 миллиардов долларов, хотя Казначейство планировало 175 миллиардов. Несмышленый бюджетный комитет конгресса уже проектировал бюджетные профициты аж на десять последующих лет.
Но в этом ажиотаже был утерян здравый аналитический рассудок, который пытались привлечь для объяснения подоплеки этого невероятного профицита бюджета. Хотя в Казначейство поступали все новые доходы от прибылей жиреющих акционеров, но еще большее значение имел доход от Фонда социального страхования, средства из которого использовали для покрытия дефицита бюджета.
Линдон Джонсон был первым президентом, использовавшим профицит в Фонде социального страхования для финансирования легкой рукой бюджетного дефицита. В бюджете 1969 года, предложенного им, администрация добавила и налоги на покупки, предназначенные для Фонда, для общих расходов. И всякая последующая администрация поступала точно так же. Так, бюджетный профицит 1998 года в 69 миллиардов долларов включал в себя и взятые из Фонда соцстрахования 99 миллиардов долларов. Точно так же профицит в 125 миллиардов в 1999 году стал возможен лишь с учетом 124 миллиардов долларов, влитых из Фонда соцстрахования. В 2000 году профицит бюджета в 236 миллиардов долларов на 150 миллиардов состоял из тех же социальных средств. А в 2001 году, когда профицит снизился до 127 миллиардов, привлеченные из Фонда средства составили 160 миллиардов долларов…
Искусственный характер профицитов бюджета в годы правления администрации Клинтона становится еще яснее, если проанализировать ВВП. За восемь лет правления Клинтона он вырос на 3 триллиона — против 2 триллионов при том же сроке правления Рейгана, цены на акции при Клинтоне были совершенно оторваны от возрастания ВВП. За годы Рейгана индекс Доу-Джонса вырос от 1000 до 2000, а за годы правления Клинтона увеличился в четыре раза, от 3000 до почти 12 000. А ведь ВВП был только на 50 процентов больше, чем при Рейгане. Другими словами, возрастающие доходы Казначейства не были результатом мощного роста экономики, а возникли в результате исступленной игры на курсе акций, а также за счет средств из Фонда соцстрахования. Число желающих быстро стать миллионерами на торговле акциями росло. Более того, когда рынок акций весной 2000 года показал достижение пика и произошло первое серьезное снижение котировок, федеральный бюджет на 2001 год имел профицит в 127 миллиардов долларов, хотя приток средств из Фонда был на 37 миллиардов меньше, чем в 2000 году. На бирже продолжались лихорадочные спекуляции. Финансовое сообщество взлетало к воображаемым небесам, и весь народ вынужден был поневоле следовать за ним. Если бы информационная завеса, которую предоставляли технологии Эры Информации, не скрывала бы контекст происходящей революции, профессиональные инвесторы не потеряли бы чувство реальности. Когда на рынок акций потянулись непрофессиональные инвесторы, убежденные, что покупка акций принесет им мгновенное богатство, всякая логика системы испарилась.
Позади всплеска безудержного оптимизма стояло странное убеждение, что новые средства Интернета смогут революционизировать розничные продажи. Компании онлайновых продаж не требовали вложений в складские и торговые помещения или найма продавцов. Далее, благодаря кредитным картам оплата покупок через Интернет упростилась. Но забыли про затраты на транспортировку и на продвижение товаров. В случае огромного книжного онлайн-магазина Amazon.com не было особых проблем, потому что книги продавались по консигнации. Если их не покупали, то возвращали издателю. Во многих других сферах индустрии что вы купили, то вы и имеете. Этот простой факт вызвал коллапс и свертывание многих начинающих бизнесов. Электронный бизнес стал успешным только у тех розничных торговцев, у которых был широкий выбор (запас) предложений и которые могли использовать свои запасы для выполнения заказов по Интернету.
Только оглядев в общем плане 1990-е годы, можно понять смысл и цель этого искусственного бума. Самым существенным событием, приведшим к этому безумию, было крушение Советского Союза в 1991 году. Это знаменовало рассвет новой эры. Средства массовой информации немедленно объявили, что теперь-то потекут «дивиденды от мира». Это ложное предположение основывалось на вере, что с исчезновением военной угрозы от Советского Союза расходы на оборону снизятся и обусловят тем самым сбалансированный бюджет. Но бюджетные дефициты создавались вовсе не военными расходами, а в значительно большей степени расходами на программы «Великого общества», которые раздувались, как было описано выше. Американцы хотели профессиональную армию, чтобы избежать обязательного призыва; в то же время они считали профессиональную армию слишком дорогостоящей.
Но ни крах Советского Союза, ни использование профессиональной армии не отвечали на вопрос: как правительству США удалось достигнуть сбалансированного бюджета? Временный рост курса цен на акции тоже не давал ответа. Более того, когда этот раздутый мыльный пузырь фондовой биржи лопнул, в 2001 году экономика испытала спад, очень выросла безработица, а дефициты бюджета стали больше, чем при Рейгане и даже при Буше-старшем. И если не рынок акций, то какие еще элементы экономики США могли обеспечить страну полной занятостью, низкой инфляцией и сбалансированным бюджетом? Или экономике США нужно было поддерживать постоянный бюджетный дефицит для одновременного поддержания глубоких стариков и молодых людей, ежегодно входящих на рынок труда? Наконец, и даже более важно, что случилось бы с экономикой США, если бы другие страны решили, что дальше не в их интересах покупать обязательства Казначейства США, которыми оно оплачивало растущий федеральный дефицит? (Имеются в виду доллары США.)
Это затрагивает вторую проблему, поднятую Перо и другими мультимиллионерами (которые сами сделали свое состояние): постоянный торговый дефицит Америки с другими странами есть результат постоянного снижения (деградации) отечественных производительных сил и, следовательно, исчезновения рабочих мест для квалифицированного труда. Перо, как упоминалось ранее, работал в совете директоров «Дженерал моторc» и понимал философию высших руководителей бизнеса. Когда Клинтон и республиканский конгресс провели закон о Северо-Американском торговом соглашении (NAFTA), Перо предрекал, что произойдет массовый отток хороших рабочих мест из США в Мексику, где цена труда намного ниже, чем в Соединенных Штатах. Этот прогноз оказался не только точным, но и более того: если до образования NAFTA США имели с Мексикой положительное сальдо торгового баланса, то теперь баланс стал отрицательным.
Включение в систему свободной торговли Мексики и Канады было продолжением давней традиции, берущей начало со времен «холодной войны», что было зафиксировано 43 странами в Бреттон-Вудсе в 1944 году. Свободная торговля может быть жестокой, приводя к потере рабочих мест в компаниях, проигрывающих конкурентную борьбу, но может быть благотворной для страны в целом: большие рынки, более низкая цена для потребителя, увеличение занятости.
Нет лучшей иллюстрации того, как свободная торговля способна привести страны к процветанию, чем построение Европейского союза. В 1967 году Жан-Жак Серван-Шребер, основатель и издатель первого французского еженедельника новостей L'Express, опубликовал книгу Le Defi Americain, что в приблизительном переводе может означать «Американский вызов». Основной идеей книги, не без сильного влияния политики де Голля, было то соображение, что без устранения барьеров внутри Европы (в особенности между Францией и Германией) она не сможет конкурировать с экономикой Соединенных Штатов. Для многих, особенно в станах давно противостоящих друг другу народов, Германии и Франции, такой тезис Серван-Шребера выглядел оторванным от реальности. С другой стороны, совместные предприятия Франции, Германии и Бельгии в угольной и сталелитейной промышленности были весьма успешны. И на протяжении последующих тридцати лет таможенные и торговые барьеры постепенно снимались, развивалась общеевропейская интеграция, которая включала и Великобританию, затем возникла общая система законодательства и, наконец, общая валюта, евро, с 1 января 1999 года. За три года евро приняли почти все страны Евросоюза (ЕС). То, что казалось немыслимым тридцать лет назад, стало реальностью.
