Глеб Благовещенский - Всемирная история пиратства
Генри Эвери, сопровождаемый черным рабом
Он принял свою обычную дозу спиртного на борту и улегся спать еще до того часа, на который было назначено предприятие. Те моряки, которые не были вовлечены в заговор, тоже разбрелись по гамакам, так что на палубе не оставалось никого, кроме заговорщиков, которые фактически составляли большинство команды. В условленное время появился голландский баркас, который Эвери приветствовал, как было положено. В ответ матросы с баркаса спросили: „На борту ли ваш пьянчуга-боцман?“ Это был пароль, заранее между ними оговоренный, и Эвери отвечал на то утвердительно. Баркас встал борт о борт с кораблем, и шестнадцать крепких парней присоединились к заговорщикам».
Убедившись в том, что все прошло гладко, как и было задумано, Эвери приказал поднять якорь и спокойно, не привлекая лишнего внимания, покинуть бухту. Тут нужно еще заметить, что Эвери решился на осуществление своего плана, несмотря на то что в гавани находилось сразу же несколько кораблей с хорошим вооружением. Тем не менее, едва лишь рассвело, происшедшее обнаружилось. Власти порта обратились к капитану великолепного голландского фрегата о 40 пушках, стоявшего на рейде, взять на себя бремя преследования и вернуть негодяев обратно. Голландец решительно отказался, сославшись на свое нежелание вмешиваться во внутренние конфликты чужой державы. Его категорический отказ был, конечно же, на руку Эвери и его людям. Кстати, последним еще предстояло объясниться с капитаном, когда он, наконец, продерет глаза. Предоставим же вновь слово Даниэлю Дефо: «Тем временем то ли от качки, то ли от шума при работе с такелажем проснулся капитан и позвонил в колокольчик. Эвери с двумя сообщниками вошел в каюту, где полусонный и немного испуганный капитан спросил их:
– Что здесь происходит?
– Ничего, – хладнокровно отвечал Эвери.
– Что с кораблем, почему такая качка? Какая погода? – спросил капитан, который подумал, что разыгрался шторм, и корабль сорвало с якоря.
– Нет-нет, – отвечал Эвери, – мы вышли в море. Ветер попутный, и погода стоит отличная.
– В море? – воскликнул капитан. – Не может быть!
– Идемте, – сказал Эвери, – и ничего не бойтесь. Накиньте одежду, а я открою вам наш секрет. Знайте же, что теперь я капитан корабля, а это моя каюта, так что вам лучше покинуть ее. Я направляюсь к Мадагаскару, где хочу попытать счастья, и все эти молодцы присоединились ко мне.
Капитан постепенно пришел в себя и начал понимать, что происходит. Однако он по-прежнему был очень напуган. Заметив сие, Эвери сказал, что ему нечего бояться и что если он захочет присоединиться к ним, то они с радостью его примут. Со временем, если он бросит пить и будет справляться со своими обязанностями, его, возможно, сделают лейтенантом. Если же он того не захочет, то на воду уже спущена шлюпка, которая готова доставить его на берег.
Капитан был рад это услышать и принял второе предложение, после чего созвали всю команду, чтобы узнать, кто хочет сойти на берег вместе с капитаном, а кто желает попытать удачи с остальными. Нашлось всего пять-шесть человек, не пожелавших участвовать в этой затее. В ту же минуту их и капитана посадили в шлюпку, предоставив им добираться до берега своими силами.
Заговорщики продолжали свой путь к Мадагаскару».
Вот так, без единой капли крови, просто и изящно! Мало кто из пиратов мог похвалиться столь безукоризненным дебютом. А он действительно состоялся, и теперь все мосты уже были сожжены. В сущности, курс на Мадагаскар был выбран далеко не случайно: именно там находилась грандиозная опорная база пиратов всех рангов и национальностей.
Практически сразу же Эвери переименовал свой корабль, назвав его «Каприз». Вооружение «Каприза» составляло 46 пушек – невероятная мощь для того времени. При этом фрегат Эвери отличался отменной быстроходностью. Позднее, когда «Каприз» обогнул мыс Доброй Надежды, Эвери решил очистить днище корабля от водорослей. Эффект превзошел все его ожидания: на тот момент в Индийском океане, пожалуй, не было более быстрого судна. И обретенное преимущество пираты использовали в полной мере, настигая и грабя практически любые корабли.
Впрочем, они и до этого не терялись. Так, у островов Зеленого Мыса Эвери вчистую ограбил три британских шлюпа, а затем, достигнув острова Сан-Томе, потопил два голландских брига. Перед тем как бросить якорь у Мадагаскара, Эвери миновал Коморские острова. На одном из них, Иоаганне, его ожидал забавный сюрприз. Они обнаружили еще один корабль. Как оказалось, это был французский пиратский фрегат с трюмами, заполненными богатой добычей. Тягаться с Эвери было неразумно, и все устроилось полюбовно: всю добычу перенесли на «Каприз», а французам предложили присоединиться, что те и сделали с превеликим удовольствием. Любопытно, но у Даниэля Дефо приводится совсем иная версия происшедшего: «…когда они прибыли к северо-восточной оконечности острова, то обнаружили там два шлюпа, стоявшие на якоре. Завидев корабль, на шлюпах перерубили канаты и устремились к берегу; все люди высадились на сушу и скрылись в лесу. Шлюпы эти были угнаны в Вест-Индии, и, завидев корабль Эвери, матросы решили, что сей фрегат послан за ними в погоню, а, поскольку у них не было сил противостоять ему, им ничего не оставалось, как спасаться бегством.
Поразмыслив, где бы они могли скрываться, Эвери послал на берег несколько человек, дабы те сказали им, что пришли с миром, и что они могут присоединиться к команде фрегата ради общей безопасности. Матросы со шлюпов были хорошо вооружены; они укрылись в лесу и выставили часовых, которые наблюдали, как с корабля высаживаются люди. Однако увидели всего двух или трех человек, к тому ж безоружных, которые вовсе не собирались с ними сражаться, а лишь кричали, что пришли с миром и что готовы отвезти их на корабль, где можно будет объясниться. Сначала матросы подумали, что это хитрая уловка, но, когда посланцы сказали, что сам капитан и столько членов команды, сколько они сами разрешат, готовы встретиться с ними на берегу без оружия, они поверили в искренность их намерений и вскоре пришли к взаимному согласию. Несколько человек с корабля отправились на берег, а несколько матросов со шлюпов поплыли на корабль.
Последние обрадовались своим новым напарникам, поскольку их суда были небольшими, и они не могли атаковать вооруженный корабль, так что до сих пор они не смогли захватить сколько-нибудь значительной добычи. Но сейчас они были полны надежд ввязаться в большую игру. Эвери также был рад пополнению, которым мог усилить свою команду, и, хотя доля добычи, приходившейся на каждого, теперь должна была уменьшиться, все же он решил, что для достижения цели все средства хороши, а сам он не позволит себя обделить.
Посовещавшись, что делать далее, они решили пуститься в плавание на галере и двух шлюпах и сразу принялись за работу, дабы вывести шлюпы за полосу прибоя, что вскоре и было исполнено».
За исключением описки Дефо, случайно спутавшего фрегат с галерой, его описание выглядит весьма достоверным. Что же действительно произошло на острове, мы, наверное, так и не узнаем. Однако фактически подтверждено, что, когда «Каприз» достиг Красного моря, численность экипажа составляла порядка 170 человек! В Красном море «Каприз» встретился с целой флотилией пиратских кораблей; ни один из них, однако, не мог соперничать с его «Капризом». Пиратские капитаны оказались людьми, имеющими серьезную репутацию среди грабителей морей: Томас Тью, Уильям Уонт, Джозеф Фарелл, Томас Уэйк, Уильям Мэй. Поистине, что не имя, то – легенда! Однако этот чересчур уж звездный состав явно мешал консолидации пиратов, отчего результаты их рейдов были не слишком впечатляющи. Появление Эвери было для них более чем желанно: пообщавшись с ним, капитаны были покорены его умом и обаянием; кроме того, он выказал себя опытным мореходом.
Генри Эвери. На заднем плане – его фрегат «Каприз», ведущий атаку
А уж если добавить сюда еще превосходные характеристики его фрегата, то становилось очевидно: лучшей кандидатуры на должность адмирала пиратской эскадры и не придумаешь! Эвери был изрядно польщен предложением капитанов возглавить их и принял его с радостью. Итак, еще не минуло даже года с начала его деятельности на поприще пиратства, а он уже был адмиралом! Чудеса, да и только!
От капитанов Эвери узнал, что они отнюдь не случайно оказались в этом месте, поскольку их стоянка находилась практически на линии торговых путей из Индии в Мекку. Со дня на день должен был показаться караван индийских судов с грузом драгоценностей, золота и серебра.
За радостью дружеского общения пираты даже не заметили, что значительная часть торговой флотилии уже миновала их ночью. Однако двум кораблям повезло, увы, гораздо меньше. Скромный шлюп «Фатех-Мохаммед» был взят пиратами на абордаж практически мгновенно, а вот с другим судном, куда более крупным, «Гангсвэй», им пришлось повозиться. Развернулась настоящая морская баталия. Сражение продолжалось несколько часов; жертвы с той и другой стороны оказались весьма серьезными. У Даниэля Дефо приводится описание этого сражения: «Когда они (т. е. пираты. – Авт.) открыли огонь, дабы остановить сей корабль, на нем подняли флаг Великого Могола (владыка большей части Индии. – Авт.) и, казалось, приготовились к обороне. Эвери же только обстреливал корабль с дальней дистанции, и некоторые его матросы начали понимать, что их капитан отнюдь не такой герой, каким поначалу казался. Однако в это время в дело вступили шлюпы. Один из них подошел к кораблю с носа, другой с кормы, они атаковали его и взяли на абордаж, после чего корабль тут же спустил флаг и сдался. То было одно из личных судов Великого Могола, и на борту его находилось несколько высших придворных чинов, а среди них, как говорили, одна из дочерей Могола, которая совершала паломничество в Мекку. Магометане полагают, что каждый из них обязан раз в жизни посетить сие место, и отправляются туда с богатыми дарами, которые возлагают к гробнице Магомета. Известно, что жители Востока путешествуют с необычайной помпезностью, прихватывают с собою всех своих рабов и служителей, роскошные одежды и драгоценности, нагружают свои корабли золотом и серебром, а сверх того везут огромные суммы денег, дабы оплачивать расходы в путешествии по суше. Вот почему добыча, попавшая в руки пиратам на том призе, не поддавалась исчислению».
