Татьяна Соболева - История шифровального дела в России
6–е отделение — «изготовление конспиративных документов»;
7–е отделение — «химическое исследование документов и веществ, разработка рецептов. Экспертиза почерков, фотографирование документов».
Как видим, Специальный отдел включал перечень задач, аналогичный соответствующему подразделению Департамента полиции.
Кадровому составу Спецотдела, на наш взгляд, следует уделить особое внимание. И здесь следует вновь обратиться к личности его первого руководителя Глеба Ивановича Бокия. Ранее мы уже упоминали это имя в связи с шифрами подполья. Д. Кан в своей книге дал этому человеку такую характеристику:
«Начиная примерно с 1927 г. (у Кана ошибка в дате. — Т. С.) вплоть до указанного выше времени (1937 г. — Т. С.), его (Спецотдела. — Т. С.) начальником был старый большевик и друг Ленина Глеб И. Бокий, который в то же самое время был членом Верховного суда СССР. Он родился в 1879 г. и принимал участие в революционном движении. Он неоднократно подвергался арестам и был приговорен к трем годам ссылки в Сибирь. Во время революции был секретарем ячейки большевиков в Петербурге. В начале 20–х годов Бокий возглавлял ЧК в Туркестане, где он навел такой страх на местных жителей, что после его отъезда еще долго ходили о нем различные легенды. Например, рассказывали, что он питался мясом собак (что было особенно отвратительным для мусульманского населения), что он пил кровь людей и т.д. Однако не лишены основания утверждения о том, что как глава Спецотдела Бокий во время своих отпусков, которые он проводил на даче около Батуми, устраивал дикие оргии, на которые приглашались тщательно отобранные люди. Дверь его кабинета всегда была закрыта, и через специально вмонтированный в нее глазок он изучал своих посетителей. Высокий и сутулый, со злым выражением лица и холодными голубыми глазами, он производил впечатление, что само уже ваше присутствие было ему ненавистным. Он приводил в трепет девушку, бывшую на ночном дежурстве, когда выходил из своего кабинета и заводил с ней разговор. Бокий никогда не носил шляпу, но всегда, независимо от сезона, надевал плащ. Бокий, вероятно, был скорее администратором, чем криптографом. Он был казнен во время большой чистки, проведенной Сталиным. Позже установлено, что он в нарушение социалистической законности тайно хранил золотые и серебряные монеты»[243].
Что можно сказать об этом пассаже? Жаль, что во многом хорошая и полезная книга американского автора, включающая множество достоверных фактов и взвешенных оценок, содержит такие откровенно надуманные места. Это, безусловно, снижает ее уровень и научную ценность.
К глубокому сожалению, роль и место русской дворянской интеллигенции в РСДРП вообще и в деятельности ее большевистского крыла в частности является темой малоизученной в исторической науке. Объяснимое «невнимание» к этой теме в советский период сменилось в последние десять лет активным распространением заведомо ложной «исторической информации», некой «молвы» о том, что в результате «октябрьского переворота» к власти пришли «малограмотные мужики», «кухарки» стали управлять государством. Относительно того, что к власти в тот период пришли люди, в чьей образованности, грамотности и эрудиции вряд ли можно сомневаться, неоспоримо свидетельствует то обстоятельство, что именно они сумели в кратчайший срок из хаоса и разрухи возродить великую страну, восстановить все необходимые элементы государственности. Участие многих представителей тогдашнего правящего сословия в революционном движении в рядах РСДРП(б) является историческим фактом. Отказавшись от привилегий, богатства, зачастую блестящей научной, служебной, а то и придворной карьеры, они посвятили свою жизнь борьбе за демократические преобразования, стремясь создать на Земле общество всеобщего гражданского равенства и справедливости. Среди них были: дочь известного архитектора Д. В. Стасова, племянница знаменитого критика В. В. Стасова Е. Д. Стасова, сын крупного помещика В. Р. Менжинский, сестры Зинаида и Софья Невзоровы, Г. М. Кржижановский, Г. В. Чичерин, Н. А. Семашко и многие другие.
Именно созидательный аспект деятельности большевиков в тот период очень быстро оценили многие и перешли на их сторону. Этому обстоятельству особое внимание уделяет в своем исследовании В. В. Кожинов, цитируя, в частности, В. В. Шульгина, который писал еще в 1929 г.: «Одних офицеров Генерального штаба чуть ли не половина осталась у большевиков. А сколько там было рядового офицерства, никто не знает, но много»[244].
К представителям российского дворянства в РСДРП(б) принадлежал и Г. И. Бокий.
Г. И. Бокий, поступив в 1896 г. в Петербургский горный институт — в ту пору крупнейшее высшее техническое учебное заведение России, учился в нем дольше необходимого срока в связи с многочисленными арестами и ссылками, И несмотря на то, что диплом он так и не успел получить, образование имел прекрасное. Его учителями были такие корифеи отечественной науки, как Е. С. Федоров, «И. В. Мушкетов, В, И. Миллер, А. И. Лутугин, В. И. Бауман и многие другие (кстати, о восстановлении Бокия в числе студентов Горного института после очередного вынужденного отсутствия всегда ходатайствовали некоторые из этих профессоров). Неоднократно Г. И. Бокий участвовал в научных экспедициях, в том числе в экспедиции генерала Жилинского в 1901 г. в бассейн реки Чу в районе Петропавловска Акмолинского. Параллельно с учебой в институте и революционной деятельностью в течение 16 лет Бокию пришлось работать и гидротехником, и горным инженером. Уровень преподавания специальных предметов в Горном институте, а также математический и физический курсы, которые там читались, несомненно позволили Бокию приобрести обширные научные знания. Как серьезный революционер он, кроме того, специально изучал многочисленные европейские труды по философии, политэкономии, политике и т.д., работал над своим образованием настолько упорно, что позволял себе спать не более четырех часов в сутки, о чем сохранились воспоминания очевидцев.
Являясь в течение двух десятков лет одним из руководителей революционного подполья Петербурга, Бокий несомненно приобрел колоссальный опыт организаторской работы, сплотил вокруг себя группу людей надежных и грамотных. Были среди них студенты и выпускники столичных вузов. Интересно, что некоторые из них, например В. Дингельштедт, А. Васильев работали с ним в Туркестане в 1919—1920 гг., где Бокий возглавлял Особый отдел Восточного, а затем Туркестанского фронтов. Относительно же «людоедства» Глеба Ивановича… В. Будников, ординарец Бокия, в голодное время, чтобы как–то поддержать больного туберкулезом командира, движимый лучшими чувствами, как–то сварил ему кошку на обед…
Некоторых из своих старых товарищей Бокий привел с собой на работу в Специальный отдел. Что касается самого Глеба Ивановича, то, на наш взгляд, в тот период было трудно подобрать более удачную кандидатуру на пост организатора и руководителя криптографической службы страны.
В свое время работая над книгой о Г. И. Бокии, мне пришлось изучить множество документов и материалов, сохранивших облик этого человека. К числу людей, близко знавших Г. И. Бокия в течение десятков лет, принадлежал Максим Горький. В своем очерке «Соловки» он так писал о нем: «Человек из породы революционеров–большевиков старого, несокрушимого закала. Я знаю почти всю его жизнь, всю работу и мне хотелось бы сказать ему о моем уважении к людям его типа, о симпатии лично к нему. Он, вероятно, отнесся бы к такому «излиянию чувств» недоуменно, оценил бы это как излишнюю и, пожалуй, смешную сентиментальность»[245].
Г. И. Бокий и А. М. Горький в зверопитомнике СОАОКа. 1929 г
По своей натуре Г. И. Бокий был боец. Он постоянно трудился, полностью отдавая себя работе. В отношениях с коллегами — руководителями и подчиненными — был всегда принципиален. По свидетельству хорошо знавших его людей (Е. Д. Стасовой, прекрасной, к сожалению ныне почти забытой писательницы М. В. Ямщиковой, имевшей литературный псевдоним Ал. Алтаев), он решительно выступал против культивировавшихся уже с конца 20–х — начала 30–х годов, внедрявшихся и опекавшихся фактов личной преданности, подобострастности, угодничества к каждому руководителю. Боролся против чинопочитания, уже въедавшегося во все поры служебного аппарата. Он говорил, что авторитет руководства — это в первую очередь авторитет ума, честности, трудолюбия, скромности. Сам Бокий был скромен и нетребователен к личным удобствам чрезвычайно.
Хотелось бы указать на такое свойство Бокия в качестве руководителя криптографической службы, как чувство противника. Известно, что во время военных действий это — главное качество, характеризующее талантливого полководца. Знать, чувствовать противника, прогнозировать его замыслы, Предвосхищать направление главного удара и, наоборот, наносить ему неожиданный удар — все это бесценные качества военного руководителя. Естественно, эти качества неоценимы для руководителя любого вида разведки или контрразведки, который имеет дело с противником постоянно в мирное или военное время. Как свидетельствуют результаты работы, Бокий обладал этими качествами, по крайней мере в 20–е годы. Чувство противника — не проявление свыше, оно основано на глубоком знании противника, знании его научного и технического потенциала, интеллектуальных способностей и возможностей, уровня мышления, психологии, включая национальную, приемов и методов его работы. Чтобы иметь эти знания, надо прежде всего детально разработать механизм их получения. Этот вопрос, по–видимому, как об этом свидетельствуют факты, также хорошо продумывался. Спецотдел был связан с внешней разведкой и контрразведкой, которые поставляли ему информацию наряду с шифрами.
