Алексей Новиков-Прибой - В бухте Отрада (рассказы)
- После военной службы я много плавал на английских коммерческих судах.
Вернулась моя жена, принесла закуски. Я сказал ей, чтобы она накрыла на стол и приготовила нам чай. Когда она вышла на кухню, я обратился к адмиралу:
- Ну, как вам нравится моя вторая половина?
В это время мимо окна проходила демонстрация. До нас доносились песни, выкрики. Где-то раздались выстрелы. В такой момент мой вопрос, вероятно, показался адмиралу диким, но все же он ответил:
- Очень симпатичная у вас жена.
Я как будто не слышал демонстрации и продолжал разговаривать на мирную семейную тему:
- Да, я очень доволен ею. Много горя она перенесла со мною. Я сошелся с нею, когда служил вестовым у капитана первого ранга Лезвина. Вскоре я ушел в длительное плавание, скитался в заграничных водах. Это плавание, как вам известно, закончилось под вашим командованием. Вы тогда прибыли к нам на место уволенного адмирала Вислоухова. Валя без меня родила мне сына. До этого она служила в одной конторе машинисткой. На время она вынуждена была оставить работу. Вот тут-то и свалились на нее мучения. Помочь ей материально, будучи сам только вестовым, я много не мог. Да спасибо моей теще. Добрая старушка все делала, чтобы поддержать свою дочь. Но ничего. Кое-как мы выкрутились из тяжелого положения. Наша любовь не угасла до сих пор. Судьба связала нас морским узлом, и, кроме смерти, никто его не развяжет. Сыну пошел четырнадцатый год. Мечтает стать моряком. А тут еще дочка подрастает.
Пока мы с адмиралом разговаривали, Надя крутилась около нас. Она болтала сама с собою, иногда задавала мне разные вопросы. Ее интересовало, почему это на улице люди так кричат и в кого они стреляют. Трудно было отделаться от ее любознательности. Потом она неожиданно объявила мне, обсасывая мармеладную конфетку, полученную от матери:
- Папа, я люблю этого дедушку. У него глазки хорошие, как у мамы.
И полезла к нему на колени. Это так обрадовало адмирала, что он обнял ее и прижал к себе. Она потрогала его бороду, поцеловала в лоб. Он спросил:
- Ты любишь конфеты?
- Люблю, - радостно ответила Надя.
- А они тебя любят?
Девочка была озадачена таким вопросом. Она задумалась, отвернувшись от адмирала. И сразу же лицо ее расплылось в торжествующей улыбке. Нашлось решение:
- У них рота нет.
Я расхохотался. Засмеялся и адмирал.
- Правильно, Наденька, ответила ты, - сказал он и ласково погладил ей головку. - Я тебе за это принесу самых вкусных конфет.
В комнату вбежал мой сын Петя. Щеки его разрумянились, глаза блестели. Надя, увидев брата, спрыгнула с колен адмирала, захлопала в ладоши и радостно залепетала:
- Петя, а у нас хороший дедушка сидит. Он обещал мне самых вкусных конфет.
Но Петя не слушал ее. Он только мельком взглянул на гостя и, возбужденный, начал торопливо рассказывать мне звенящим альтом:
- Папа, что на улице делается! Городовых уводят под конвоем в тюрьму. И какие митинги происходят! И матросы, и солдаты, и рабочие все говорят и говорят.
Адмирал, широко раскрыв глаза, смотрел на моего сына, как на страшного вестника, а тот продолжал:
- Папа, ведь это так же, как во Франции было. Тогда самому королю голову отрубили. Нашему царю, наверно, тоже достанется.
- Конечно, достанется.
- А в порту, говорят, что делается! Я побегу туда.
Тут вступилась мать и в тревоге закричала на сына:
- Не смей ходить! Хочешь, чтобы и тебя убили? Сиди дома.
- Мама, детей совсем никто не трогает. Ей-богу. Только Гришка, внук клепальщика Быстрова, наподдавал кулаком одному мальчику и назвал его буржуем. Но матросы запретили Гришке драться.
Я сказал жене:
- Не удерживай его, Валя. Пусть идет и запоминает все, что увидит и услышит. Революции не часто бывают.
Сын обрадовался и выбежал из комнаты.
Я посмотрел на адмирала. Он помрачнел и закусил нижнюю губу.
И только теперь вырвалось у него слово, скрывавшееся в душе:
- Ужас!
Я поддакнул ему:
- Да, ваше превосходительство, как говорит Беранже, революция - это вам не графиня в перчатках.
И сейчас же я умышленно заговорил о своем сыне:
- Славный у меня мальчик. Правда, очень отчаянный, но зато учится замечательно. Все время по всем предметам идет в школе первым учеником. Кругом - на пятерки.
Чтобы адмирал не подумал, что это только отзыв восторженного отца о своем сыне, я показал ему школьные отметки. Он рассеянно взглянул на них и сказал:
- Прекрасно, прекрасно...
- Кроме того, Петя много читает. Книги он поглощает в невероятном количестве. Вы только взгляните на его книжную полку. Тут найдете и по естественным наукам, и по истории, и классическую литературу. Он любит, чтобы хорошие книги были у него на полке. Я разорился с ним на этом деле.
Адмирал приободрился. По-видимому, его тревожные думы на время оторвались от революции. Он стал внимательнее относиться к моим словам.
- Ваш сын производит приятное впечатление. Живой и развитой мальчик. Для родителей это большая радость.
- У него, ваше превосходительство, дедушка по матери выдающийся человек. Как видно, внук в него пошел. Да он и похож на него. Дедушка должен гордиться таким внуком.
- Кто же у него дедушка?
- Важный пост занимает и получает большое жалованье. Но внучатами своими он совсем не интересуется. Хоть пришел бы и посмотрел на своих отпрысков.
Адмирал решил посочувствовать мне:
- Судя по вашим словам, этот дедушка имеет черствое сердце.
Я возразил:
- Может быть, сам по себе не такой уж он плохой человек, но получается нехорошо. А почему? Вся жизнь у нас так перекручена, что некоторые потеряли всякое понятие о настоящей чести. Вот что скверно.
Валя хлопотала около стола: подала хлеб, ревельские кильки, колбасу, сыр, вареные яйца и поставила бутылку рома.
- Я думаю, что вы сначала закусите, а потом уже будете пить чай, сказала она и пошла на кухню.
Я направился за нею и наказал ей, чтобы она вместе с девочкой пошла на время к знакомым. Она так и поступила.
Вернувшись к столу, я откупорил бутылку и стал разливать по рюмкам ром.
- Давно приобрел эту благодать с одного иностранного коммерческого судна и все берег для какого-нибудь торжественного дня. Этот день наступил. Для вас, ваше превосходительство, может быть, он и неприемлем. Но я встречаю революцию, как самый величайший праздник.
- Нет, зачем же. Я тоже не против революции, ибо самодержавие привело нашу родину в тупик. Но я никак не предполагал, что изменение государственного строя выльется в такие формы.
Адмирал осушил большую рюмку и похвалил качество рома.
- Не стесняйтесь, ваше превосходительство, закусывайте. Чем богаты, тем и рады.
- Спасибо. Я начинаю понимать, что попал в надежные руки.
- Насчет надежности рук вы не ошиблись.
Мы выпивали и закусывали, как два давних приятеля. Говорили о чем угодно, но только не о революции.
После ухода жены двери в коридор оставались незапертыми. Вдруг показался в них боцман Кудинов. Обращаясь ко мне, он сказал:
- Разрешите, товарищ начальник, войти.
- Войдите.
Кудинов шагнул вперед, вытянулся по-военному и отрапортовал мне:
- Ваше распоряжение, товарищ начальник, мы выполнили в точности.
- Хорошо. Иди в ревком и передай товарищам, что я скоро буду там.
- Есть! - сухо отрезал Кудинов и, покосившись на адмирала, вышел из комнаты.
Адмирал с иронией заметил:
- У вас тоже дисциплина.
- Без этого нельзя выполнить ни одного дела.
Впервые в присутствии адмирала нижний чин посмел обратиться за разрешением не к нему, а ко мне, бывшему вестовому. Сдержанный адмирал больше ничего не сказал. Но я представлял себе, какой горечью это отозвалось в его душе.
Наконец я решил приступить к тому, что больше всего волновало меня:
- Ваше превосходительство, я хочу поговорить с вами об одном деле. Только давайте условимся: будем при этом откровенны, как и подобает мужественным и честным людям.
- Откровенность - это самая благородная черта в людях. Пожалуйста, я вас слушаю, - сказал адмирал и, ожидая что-то необыкновенное, весь напрягся.
- У вас жила горничной одна особа - Настасья Алексеевна Кашинцева. Помните?
- У меня их много жило. Разве всех упомнишь.
Я вытащил из кармана бережно сложенную бумажку и развернул ее.
- Это было давно, ваше превосходительство. Вы тогда были молоды и находились в чине капитана второго ранга. В этой вот бумажке вы дали Настасье Алексеевне чрезвычайно лестную рекомендацию. По вашим словам, ваша горничная отличалась исключительной честностью и трудолюбием. Взгляните - это вы писали?
Железнов внимательно посмотрел на строки, написанные его рукой. Чернила на бумаге успели полинять. Он что-то вспомнил, вдруг заволновался и тихо промолвил:
- Да, это моя рука. А дальше что?
- Ничего особенного. Кашинцева - моя родственница. Это была действительно самая добросовестная женщина, каких редко можно встретить.
