Александр Быков - Эпоха Куликовской битвы
Велел вызвать к себе князя Ростовского и сказал ему:
— Не знаю, что и делать. Явились мне Петр и Павел — точь-в-точь как на иконе — и устрашили меня. Приказали строить церковь их имени, а где строить, так я и не уразумел!
— Вижу, что ты, владыка, от страха голову потерял! — говорит ему князь.
Поглядел он в окошко и видит, из собора святой Богородицы идет к дому епископа княжич ордынский, Петр, несет иконы, а от тех икон сияние, как огненный столб, выше колокольни. Испугался князь, говорит:
— Гляди, владыка, что там за огонь! Им показалось, что Петр объят пламенем, но кроме них никто не видел этого огня. А Петр еще рано утром вернулся в город, выменял иконы и понес их к епископу. Принес, поставил перед епископом и князем и говорит так:
— Вот, владыка, иконы, посланные тебе апостолами Петром и Павлом, чтобы ты построил церковь там, над озером, где я спал, когда они мне явились. А эти иконы — их знамение тебе, да еще вот дали они кошели эти, что велишь с ними делать?
Время было раннее, перед службой церковной. Князь и епископ встали и поклонились святым иконам, дивясь, откуда они, ибо не было в их городе иконописцев. А Петр был еще юношей, не мог он их написать, да и знали они, что он из татар. Спросили его:
— У кого же ты добыл эти иконы?
— На базаре выменял! Задумались они о ночном видении епископа: значит, являлись апостолы. И снова иконы засияли таким светом, будто солнце вошло в палату, где они были. И снова ужас охватил всех от этого знамения.
После утрени владыка Игнатий пел молебны святой Богородице, святому Дмитрию и святому Николе. Потом запрягли колесницу по повелению епископа, княжич Петр вынес иконы и поехал к тому месту, где он спал. А владыка, князь и весь город шли за колесницей с пением. На месте сна Петрова они отслужили молебен апостолам, призывая их со слезами, и пожертвовали дому их окрестные хутора и поля. Отслужив молебен, горожане по повелению князя поставили часовню, перевезенную из города, а Петр внес туда иконы. Потом огородили часовню забором и вернулись в город.
Садясь на коня, князь промолвил в шутку:
— Вот владыка построит тут тебе церковь, а я земли не дам! Что ты тогда будешь делать?
Петр ответил:
— По повелению святых апостолов Петра и Павла, князь, я куплю у тебя земли столько, сколько выделит для этого твоя милость.
А князь еще в доме епископа видел Петровы кошели с деньгами, вспомнил о них теперь и подумал: «Надо бы у тебя побольше выделить из дара святых апостолов, пока не опомнился епископ от ночного страха и не прибрал его себе». И пришло ему на ум: «Может ведь и так быть, как Илья-пророк сказал:
— И у нас горсть муки на каждый день не умалится, и ушат воды не опустеет, и горшок с маслом все полон будет».
Подумав так, ответил он Петру будто в шутку:
— Скажи-ка, Петр: можешь ты за землю отдать мне, как за иконы, — девять гривен серебра, а десятую — золота, только выложи их так, чтоб всю межу покрыть? Согласен так?
Петр ему в ответ:
— Приходившие ко мне апостолы наказали — как повелит епископ, так и делать. Как изволите, владыка?
Епископ благословил своим крестом Петра и говорит:
— Господь нас учил, дитя мое Петр: всякому просящему у тебя дай. Так не жалей ты богатств родительских, для чего они, ведь сказано: «горшок с маслом полон будет, и горсть муки не умалится». А за щедрость твою по молитве святых апостолов — род твой будет благословен. Отдай за землю князю столько, сколько он хочет.
Петр земно поклонился владыке, слова его принял покорно, подошел к князю и говорит:
— Пусть исполнится воля святых апостолов — и твоя, князь!
И приказал князь окинуть мерной веревкой место под церковь: от озера до ворот часовни, от ворот до угла, а потом опять до озера, место просторное. Петр и говорит:
— Прикажи, князь, чтобы все это место рвом окопали, как мы в Орде всегда делаем, чтобы потом не урезывали участок церковный.
Так и сделали. Горожане, что с крестным ходом пришли, провожая иконы, принялись за дело и быстро окопали рвом ограду. Сохранился этот ров и доныне. Тогда Петр начал выкладывать монеты одну к другой — от самого озера, сначала девять серебряных из одного кошеля, потом десятую золотую — из другого. И когда выложил он по всей меже девять гривен серебра и десятую золота, то княжьи слуги, собрав их, наполнили воз Петровыми деньгами, да еще и ту колесницу, на которой часовню с иконами везли. Кони едва с места сдвинули эту поклажу.
Увидев такое множество серебра и золота, в десять раз больше, чем следовало выплатить за этот участок, князь и епископ изумились: столько монет он выложил, а кошели его все так же полны, и подумали: «Что же это такое, господи! По нашим грехам мы бы того не получили, а этот человек дивную милость Божью заслужил помощью святых апостолов!»
С великим почетом посадил князь Петра Ордынского на коня; проводили его в город всем народом, принесли ему многие дары, возле дома его поставили стражу. Город радостно праздновал этот день, много дней служили молебны и восхваляли Бога и святых апостолов за чудо, а Петр щедро раздавал милостыню и кормил убогих.
Княжич Петр все размышлял, не понимая, как же свершилось это чудо, молчал на людях и любил уединяться. Когда заметили епископ и князь, что Петр приумолк и томится, стали они меж собой говорить:
— Ведь Петр ханского рода. Если уйдет он от нас в свою Орду, может произойти от этого большой вред нашему городу.
Петр был тогда уже — ростом высок, лицом красив. Призвали они его и сказали:
— Ачто, Петр, не хочешь ли ты жениться? Найдем тебе невесту!
Петр в волнении ответил князю и владыке:
— Я полюбил вашу веру и покинул веру родителей. Переселился к вам, так будь теперь, как Богу угодно и как вы изволите!
Князь сосватал за него дочь большого вельможи. В Ростове тогда еще жили ордынские вельможи. Владыка обвенчал Петра, и построил над озером церковь, и освятил ее во имя святых апостол ов.
Князь Ростовский часто брал Петра с собой на ханскую забаву — на ястребиную охоту за озеро, чтоб не тосковал он по родине, чтоб в нашей вере остался.
Раз как-то говорит ему князь:
— Великая благодать Божья на тебе и на нашем городе из-за тебя. Сказано в святом Писании: «Отдам Богу от всех благ, как он дал нам». Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и напишу тебе дарственную грамоту!
Отвечал княжич Петр:
— Я ведь, князь, сроду не владел землею, и предки мои никогда не владели. А зачем еще писать грамоты?
Говорит ему князь:
— Я все сделаю, Петр, как у нас водится. А грамоты надобны вот зачем, — чтоб не отнимали твоих поместий мои дети и внуки у твоих детей и внуков.
— Пусть будет, князь, по-твоему, на то воля Божья! — поклонился Петр.
И распорядился князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение многими землями вдоль озера, и водами, и лесами, а те грамоты и по сей день сохранились. И настроили Петру хором по его землям. А Орда тогда в набеги не выходила многие годы.
Такой хороший нрав и обычай был у Петра, так обходителен и учтив он был, что князь полюбил его, как родного, всегда его при себе держал и за стол без него не садился. Попросил он владыку, чтобы связал он их в церкви обрядом побратимства. И стали звать Петра братом князя. А у Петра тогда уж и дети подрастали.
Через несколько лет умер епископ Игнатий и получил царство небесное, вечная ему память! А несколько дней спустя после владыки умер и князь Ростовский. Дети его звали всегда Петра дядею до самой его старости. Мирно прожил Петр свою жизнь и скончался глубоким стариком, приняв монашеский чин; и похоронили его на том самом месте, где спал он, когда явились ему апостолы, у самой их церкви. И со дня его погребения начали строить там монастырь.
Внуки же старого князя Ростовского стали забывать, чем обязан был их род Петру, княжичу Ордынскому, и начали отнимать луга, угодья и земли у Петровых детей. Тогда сын Петра поехал в Орду, рассказал там, что он внук хана — по его брату. Обрадовались его дядья, одарили его богатыми подарками и попросили хана отправить с ним своего посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя: показаны были ему грамоты Петра Ордынского, данные старым князем, и по этим грамотам уставил он рубежи владений сыну Петра, дал ему грамоту с золотой печатью, какая давалась по повелению хана, и уехал в Орду.
А молодые князья, злобствуя, вели меж собой и своими боярами такие разговоры: «Слыхали мы, что наши родители звали дядей его отца, Петра, что дед наш получил от него много серебра, что он братался с Петром в церкви. Да ведь род-то их татарский — не наша кость! Какая ж они нам родня! Серебра ведь нам ихнего не досталось от родителей наших!».
