Андрей Буровский - Новгородская альтернатива. Подлинная столица Руси
Ну, как тебе Довмонт — авантюрист и кондотьер, псковский «капитан Блад» XIII века. А?
После ДовмонтаИ после Довмонта псковичи сами выбирали себе князей. В 1320–1330-е годы они позвали на княжение тверского князя Александра Михайловича. Александр Тверской даже получил в Орде ярлык на великое княжение Владимирское — то есть получается, татары признали его верховным русским князем. Но в 1327 году в Твери вспыхнуло восстание против татар, и конечно же, московские князья активно помогали его подавить.[87]
Уже в 1307 году псковское вече объявило свой город «Господином Великим Псковом» — прямая аналогия с Господином Великим Новгородом. Разумеется, Новгород не мог стерпеть такого своеволия! Но что характерно, ничего сделать не смог. В 1342 году Новгород официально признал независимость «младшего брата», перестал присылать в Псков своих посадников. И вообще отношения между Псковом и Новгородом испортились: потому что после Довмонта, а особенно после 1347 года между Новгородом и Псковом вскрылись серьезнейшие противоречия.
Псков защищал Новгородские земли с запада. Почти беспрерывные набеги тевтонцев он принимал на себя, не пропускал их к Новгороду. В боях с тевтонцами Псков становился все сильнее, все самостоятельнее. Но чем больше он усиливался, тем меньше он нравился Господину Великому Новгороду. Не раз псковское вече обращалось к Новгороду за помощью, но «старший брат» «не помогаша псковичи ни словом ни делом».[88]
В середине XIII века — очень даже «помогаша», и в конце XIII века Довмонт вел против ордена общие силы Новгорода и Пскова. Но тогда Псков был пригородом Новгорода… Самостоятельному пригороду, выбирающему собственных князей, тем более независимому государству, Новгород помогать не хотел. Зачем? Удар ордена все равно придется именно на Псков, псковичи вынуждены будут воевать, никуда не денутся. А раз не денутся, то и Новгород заслонят.
А если Новгород вмешается — это может помешать торговле с Дерптом или с Ригой, раз уж эти ганзейские города лежат в землях ордена. Пусть псковичи сами решают свои проблемы.
Победят — хорошо, врага не пустили. Потерпят поражение — тоже неплохо, ослабнут.
Вторая половина XIV века — сплошные войны Новгорода и Пскова. В 1391 году «поидоша новгородцы ко Пскову ратью». В 1393 году конфликт уладил московский митрополит Киприан. Но уже в 1394 году опять новгородцы «ходиша ко Пскову ратью и стояша там неделю… И убита ту князя Ивана Копорейского… а иных паде с обе стороны Бог весть».
«Розмирье» длилось четыре года, но к 1398 году при немирных отношениях с Новгородом добавилась еще война с Литвой и орденом. Новгород воевал с Псковом одновременно с иноверными, иноязычными государствами. Как ни суди позицию Новгорода в отношении Пскова, — а особым общерусским патриотизмом от нее нисколько не пахло.
Город и его храмыЦерковная архитектура и живопись Древнего Пскова считается одной из основных, чуть ли не наиболее самобытной и яркой во всей Древней Руси.
Сооружения XII–XIII веков близки к новгородской школе — монументальные постройки собора Ивановского (XII–XIII века), Мирожского (XI век), Снетогорского (1310 год) монастырей.
К XIV веку сложилась особая школа: Псков отделялся от Новгорода не только политически, но и духовно. А изобилие местного камня-известняка делало эту задачу сравнительно легкой.
Церкви этого времени невелики, соразмерны человеку. Исключение — громадный, монументальный Троицкий собор. Но и это очень в духе Древнего Пскова: сочетание колоссального Троицкого собора, символизирующего государственность, и небольших, камерных церковок, которые ставились отдельными горожанами или общинами горожан, в том числе концами.
Приходские церковки Василия с Горки (1413), Косьмы и Дамиана с Примостья (1463), Георгия со Взвоза (1494), Успения с Паромения (1444) типичны для Пскова XV века. Собственно, не так уж многое придумали псковские мастера: ну перекрещивающиеся ступенчатые своды; ну узорные выпуклые «дорожки»; ну легкий наклон стен сооружения. Не так уж велики отличия от архитектурных традиций других древнерусских городов.
Ну строилась возле церкви звонница в два-три-пять пролетов… Такая звонница бывает необыкновенно красива в лучах заката, но нечто подобное можно увидеть и во Владимире, и в Калуге, и в Твери.
И все же есть в этой псковской архитектуре нечто, с трудом поддающееся анализу и в то же время позволяющее отличить псковские церкви от всех остальных. Какая-то почти аскетическая ясность и лаконичность форм, какое-то совершенно особенное сочетание суровости и лиричной интимности.
Специалисты так же легко определяют псковский стиль иконописи, монументальной фресковой живописи. Росписи Мирожского собора, Снетогорского монастыря (1313), церкви в Мелётове (1465) сразу обращают на себя внимание: взволнованность образов, патетика, насыщенный плотный колорит, динамика композиции.
Так же самобытна и иконопись. Достаточно посмотреть на такую удивительную икону XIII–XIV веков, как «Илья» из села Выбуты. По уровню живописных решений, трактовке личности Ильи, выразительности других фигур композиции — это уже почти живопись.
Как церкви строились концами, приходами, отдельными купцами, так и иконы часто заказывались посадскими людьми и отражали вкусы горожан. Во многих иконах прослеживаются откровенно фольклорные черты. В результате иконы напоминают уже не канонические образы, а живописные картины: ведь пишут же картины на религиозные темы.
Некоторые сюжеты икон вызвали бы протест официальной церкви.
Например, икона, изображавшая Бога Отца, который писался в виде старого крестьянина, лежащего на печи. С точки зрения канона, облик Бога Отца неизвестен, изображать его как человека — глубоко ошибочно, даже кощунственно. Но добрый живописец выписал отдыхающего старика поистине любовно, с явно сыновними чувствами; он не забыл даже поставить Богу возле печки обрезанные валенки — чтобы Господу удобнее было обуться и сходить на двор.
Русское Возрождение проходило не только в Новгороде, но и в Пскове.
Мы знаем, кто строил Софию Новгородскую… Но мы знаем и мастера, который построил Троицкий собор в Псковском кремле (1365–1367) — это был зодчий Кирилл.
Известно и еще одно имя: Постник Яковлев — этот псковский ваятель участвовал в возведении собора Василия Блаженного в Москве. Согласно легенде, Иван IV ослепил мастеров, строивших Василия Блаженного — чтобы ни у кого и нигде не было бы ничего подобного или — еще страшнее — лучше.
И русская предреформация шла в Псковской земле — не меньше, чем Новгородчина, была она оплотом сект стригольников и жидовствующих
Город и его стеныНо вот что было только в Пскове, и чего не было в Новгороде — так это грандиозные крепостные сооружения. Сложенные из местного плитняка крепостные стены Пскова имеют протяженность более десяти километров.
Новые линии стен строили все время, буквально всю историю Псковского государства. Растет город — и тут же появляются новые пояса каменных стен. В общей сложности этих поясов насчитывается пять.
Первая линия («Перси Пскова», то есть Грудь Пскова) сложилась еще в XI веке, а потом несколько раз эти стены подновляли, одевали камнем: в конце XII, в конце XIII, в середине XIV века.[89]
В 1393–1394 годах, во время перемирия с Новгородом, псковичи в очередной раз перестроили «Перси», чтобы построить «на Персех» колокольню для вечевых колоколов. Демонстрация предназначалась никак не для Ливонского ордена и не для Великого княжества Литовского и Русского (колокольня стояла внутри города), а именно для Новгорода.
В конце XIII века возник Довмонтов город, и уже после смерти князя, к 1309 году, до конца оградили «застенье» — пространство около 20 гектаров внутри второго кольца крепостных стен.
В 1365 году возведена новая деревянная, затем (13 741 375) перестроенная в камне крепостная стена, включившая в черту города еще около 20 гектаров. То, что внутри, получило название Средний город.
Окольный город к югу от кремля (1465), Запсковье (на другом берегу Псковы) — окружено стенами к 1465 году.
Уличная система Пскова начала складываться еще в середине XII века.
Стены Пскова, его расходящиеся от кремля улицы — Новгородская, Кузнецкая и Великая — образовали основу композиции Древнего Пскова, его радиально-кольцевую планировку. Не скованный болотами и топями, город мог свободно расти во все стороны. «Посадские» укрепления, конечно, служили и защитой и от немцев, и от литвы, и от шведов. Католики действительно «многажды» осаждали город. Но удивительное дело: псковичи не так боялись чужих, как своих, русских, потому что свои — опаснее. И были полностью правы, о чем свидетельствует известие 1510 года о «взятии» Пскова великим московским князем Василием III: «…и бысть пленен не иноверными, но своими, единоверными, людьми» [131. С. 79].
