Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I
Следует подчеркнуть неравномерность экономического и социального развития различных регионов Руси в XVII веке. В центре страны крепостное право воцарилось безгранично, на юге часть военно-служилых дворян даже не имела крестьян (и вскоре они сами стали «опущены» в статусе до положения «крестьян-однодворцев»). Напротив, на Севере, в Поморье крепостное право и товарное земледелие не прижились – преобладало черносошное крестьянство и традиции широкого земского самоуправления. По словам Б.А. Филипова: «На севере формировался совершенно другой, не такой, как в крепостническом центре, тип крестьянина – инициативного, независимого хозяина, привыкшего полагаться на себя. Черносошные крестьяне активно занимались рыбными и охотничьими промыслами, солеварением, участвовали в различных торговых операциях. Огромную роль в местной жизни играли мирские организации с выборными органами, компетенция которых была достаточно широка в силу слабости и малочисленности местной администрации. При этом община в хозяйственном отношении мало сковывала крестьянина».
Население городов в XVII веке было крайне малочисленно; большая их часть представляла собой просто небольшие крепости или резиденции воевод. В Москве XVII века жило до ста тысяч человек, а в других городах – в десятки раз меньше. Единые организации, объединяющие население городов (подобно европейским коммунам и цехам) отсутствовали. Хотя в середине XVII века в европейской части Московии числилось около 250 городов, однако, лишь в пятнадцати из них насчитывалось более 500 посадских дворов. Редко население города превышало одну-две тысячи жителей. Крупнейшими городами были Москва, Ярославль, Кострома, Вологда, Казань, Нижний Новгород. Активно развивались города Поволжья и Севера, мало затронутые Смутой.
Все вопросы, связанные с торговлей и промышленностью неизменно рассматривались самодержавной властью через призму «казённого» интереса – возможностей увеличения тягла для пополнения казны. Поэтому правительство не склонно было особенно считаться с интересами посадских людей, постоянно увеличивая подати и службы, вводя откупа, казённые монополии и бесконечные пошлины, разорявшие горожан. Поэтому, несмотря на Новоторговый Устав, европейское купечество, несравненно более сильное и организованное, чем русское, повсюду теснило московских купцов. К середине XVII века численность русских купцов была примерно вдвое меньше, чем в конце XVI века. Крайняя слабость русской торговли и промышленности, малочисленность и бедность купечества, отсутствие свободных капиталов и свободных рабочих рук, тотальная коррупция чиновников и постоянно усиливаемое государственное «тягло» на торговлю и промышленность не давали им развиваться. А торговля давала всё же несколько большую прибыль, чем промышленность. (Хотя на все мало-мальски прибыльные товары правительство устанавливало собственную монополию).
Учитывая всё это, а также растущую потребность государства в промышленности (прежде всего, военной), не удивительно, что первые мануфактуры (то есть крупные предприятия, основанные на разделении ручного труда) были, как правило, связаны с военным производством по своим целям, создавались под государственной опекой иноземцами, и с использованием принудительного труда зависимых людей.
Власть начала поощрять иноземцев создавать в России мануфактуры (оружейные, текстильные, стекольные), обеспечивая их заказами и подневольными людьми и тем самым насаждая в России хоть какую-то промышленность.
К концу XVII века в Московии насчитывалось до трёх десятков мануфактур, в основном, иноземных или казённых, считая Печатный Двор, Монетный Двор и Пушечный Двор в Москве, крупные солеварни на Урале и металлургические заводы. По словам Б.А. Филипова: «Государство было принуждено насаждать более передовые формы производства, потому что во время вооружённых конфликтов оно всё чаще осознавало необходимость модернизации производства».
И всё же никакие усилия правительства и никакое поощрение иноземных купцов не могли возместить тотального отсутствия свободных рабочих рук (тем более, квалифицированных) и свободных денег для развития промышленности, что усугубляло социально-экономическую изоляцию и отставание России. Как отмечает Б. Кагарлицкий: «Оказавшись на периферии торговых путей, страна оставалась и в стороне от технологической революции XV–XVI веков, что, в свою очередь, предопределило технологическую зависимость России от голландских и английских партнёров». Достаточно сказать, что первая доменная печь появилась на Руси в 1636 году, а на Западе – в 1443 году. А, по справедливым словам С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской: «Главная финансовая проблема Российского государства заключалась в том, что оно на протяжении двух столетий обогащалось, разоряя подданных и подрывая развитие торговли и промышленности в стране… Российские купцы были бедны, задавлены государственными поборами и вдобавок малограмотны. Всё это мешало выдерживать усиливавшуюся в XVII веке конкуренцию с иностранными торговцами».
Купцы, придавленные системой взяток, откупов, пошлин, обязанностью продавать все прибыльные товары по установленным правительством ценам государственным агентам, быстро разорялись и мечтали не о «свободном рынке и справедливой конкуренции», а только о привилегиях и бегстве из своего сословия. По замечанию В.Я. Хуторского: «О развитии частного предпринимательства власти не заботились. Правительство предпочитало всё подряд облагать данью. Нужно было платить, скажем, за водопой скота, за стирку белья в реке. Купцы платили за право торговли в городе, за провоз товаров по дороге и т. д. Откупа распространялись чуть ли не на все промыслы. Казна стала давать в откуп даже сборы за проезд по мосту. Величину сборов определяло государство, но откупщик завышал её, делясь с покрывавшими их воеводами… Повсюду появились кабаки: власти увидели, что водка сможет помочь казне».
Рассматривая (подобно московским князьям) Россию как личную завоёванную вотчину и собственное хозяйство, никем не контролируемый и постоянно обременённый финансовыми кризисами (вызванными вечными войнами), самодержец забирал у своих подданных всё, что только можно, а от него не отставали и его приказные люди и воеводы. Немудрено, что чудовищная коррупция, взяточничество, откупа и рост налогов порождали непрерывные кровавые восстания. Однако основной формой сопротивления населения чудовищной экспансии со стороны государства оставалось не восстание, а повальное бегство людей на окраины.
XVII век стал веком окончательного закрепощения русского общества. Причём Соборное Уложение 1649 года не только отменило урочные годы и ввело бессрочный сыск беглых крепостных, но и распространило крепостное право на «тяглое» посадское население города, запретив горожанам под страхом смерти покидать своё место жительства (современная система «прописки» – постыдный пережиток ещё той эпохи). Известный историк начала XX века Михаил Покровский точно подметил: «Крепостное право быстро растёт у нас на развалинах, созданных Смутой, точно так же, как в Германии росло оно на развалинах, созданных Тридцатилетней войной». И по сходным причинам. Катастрофическую убыль населения власти компенсировали чрезвычайными мерами, закрепощая тех, кто уцелел в годы Смуты, чтобы обеспечить получение налогов и содержание служилых людей.
Поражение крестьянских восстаний (Болотникова – в начале века, Разина – в конце) ускорило закрепощение, сломив сопротивление населения наступающему государству. Наряду с потребностью самодержавия в налогах, поступающих с «тягловых» слоёв населения, и потребностью в обеспечении даровой силой служилого дворянства и церкви, немаловажную роль в наступлении крепостного права сыграло и развитие рыночных отношений в России, её втягивание в международную систему экономических отношений. На ускоренную модернизацию страны (создание регулярной армии, реформирование государственного аппарата, церковные реформы, строительство казённых мануфактур и ввоз из-за границы дорогих технологий и специалистов) требовались колоссальные средства. А получить их можно было, лишь вывозя в Европу зерно, меха и кожи, получаемые почти даровым трудом закрепощённого населения. Поэтому не случайно то, что крепостное право получало наиболее стремительное развитие именно в тех районах страны (центр, чернозёмный юг), где наиболее быстро развивалось рыночное, коммерческое производство сельскохозяйственных продуктов. По словам Б. Кагарлицкого: «именно развитие международного рынка и буржуазных отношений на Западе было решающей причиной закрепощения на Востоке… Закрепощение стало «производственной необходимостью» в условиях, когда нужно было обеспечить систематическое поступление товарного зерна на рынок». Поэтому формирование общероссийского рынка и начало модернизации в России не только не исключало всеобщее поголовное закрепощение народа, но и во многом основывалось на нём.
