Лоуренс Рис - Нацисты: Предостережение истории
Советская 65-я армия угрожала окружить не только немецкие войска, удерживающие Бобруйск, но и другие соединения восточнее этого города. Генерал пехоты Йордан, командующий немецкой 9-й армией, в которую входила часть Хайнца Фидлера, был в ярости от глупости немецкого командования. «Штаб 9-й армии прекрасно понимает, какие катастрофические последствия навлекут на наши головы эти приказы, – пишет он в журнале боевых действий. – Горько такое признавать, но все мы видели, что в полученных приказах демонстративно игнорировались собственные настойчивые практические предложения, а за ответами на них фельдмаршала и его начальника штаба, не стоял по-настоящему волевой командир, который сделал бы все что мог. Были только необдуманные решения, которые наш долг требовал выполнять»6.
Гитлер, недовольный тем, как именно генерал Йордан дислоцировал 20-ю танковую дивизию в ходе битвы, тут же причислил его к «жалким трусам», снял с должности и назначил командовать остатками 9-й армии генерала Николауса фон Формана. Но даже смена командира не могла изменить те факты, что именно политика укрепленных районов фюрера повлекла за собой катастрофические последствия. Окруженным в Бобруйске немецким отрядам очень мешали отступавшие войска, искавшие в городе убежища и бросавшие на ходу тяжелые орудия. Наконец немцы получили разрешение отступить, оставив в городе одну дивизию с приказом стоять до последнего. «Мы получили, – вспоминает Хайнц Фидлер, – последний приказ: уничтожить все транспортные средства, пристрелить лошадей, забрать с собой как можно больше боеприпасов и провианта. Беги, спасайся – каждый сам за себя!»
Немногие из тех, кто попытался вырваться из окружения, сумели добраться до новой немецкой линии фронта к западу от Бобруйска живыми. Но большинство погибли под советскими бомбами или под пулеметным огнем пикирующей авиации или от рук солдат Красной Армии в кровавой бойне; все происходило точно так же, как в 1941 году, во время масштабных немецких окружений. «Мы пытались выбраться, но на нас обрушился настоящий град советских пуль, на поле боя царила паника, – рассказывает Хайнц Фидлер. – Вдруг я увидел одного рядового, совсем еще мальчишку, он сидел, прислонившись к березе, а из живота у него валились кишки. Он отчаянно кричал: “Пристрелите меня!”, но все пробегали мимо. Я остановился, но у меня рука не поднималась нажать на курок. В этот момент подбежал молодой лейтенант и нанес несчастному coup de grâce[20], выстрелив ему в голову. Тогда я не смог сдержать слез. Я представил, что было бы, узнай его мать, как погиб ее мальчик… А ведь она просто получит письмо из дивизиона, в котором будет написано, что ее “сын с честью пал на поле боя за Великую Германию”».
Хайнц Фидлер был одним из немногих, кто сумел прорваться через советское окружение, но от ранее мощной 9-й армии не осталось ничего. Всего группа армий «Центр» потеряла полных семнадцать дивизий, а потери остальных пятидесяти дивизий составили не менее половины.
Еще со времен возникновения в 1919 году в Мюнхене Баварской советской республики в основу нацистской идеологии легли страх перед большевизмом и ненависть к нему. Насколько же бо́льшими оказались эти чувства, когда немцы поняли, что ненавистные большевики вот-вот ступят на немецкие земли. Настолько велики были опасения, что в борьбу против Красной Армии вступили сотни тысяч иностранцев. Вопреки известному заблуждению новобранцам не обязательно было иметь немецкое гражданство, чтобы состоять в СС Гиммлера, куда попадали прежде всего те, кто были верны идеям нацизма. Жака Леруа, молодого бельгийца, поразило «достойное поведение» немецких оккупантов, и он решил присоединиться к войскам СС, потому как «хотел дать отпор коммунизму и большевизму». Мы спросили его, не предал ли он тем самым свою страну. «Что есть изменник? – гневно спросил он в ответ. – Что такое, по сути, предатель? Как мог шестнадцатилетний мальчишка предать свою страну? Я не носил бельгийскую форму. Изменником можно было бы счесть того, кто стал бы бороться за те идеи, которые противоречат интересам Европы, которые не поддерживают в твоей стране. Когда человек принимает на веру чужие идеи, пришедшие из-за рубежа, то его можно называть изменником. Мне же это слово даже в голову тогда не приходило… Я боролся против коммунизма».
Спустя пятьдесят лет после окончания войны Жак Леруа по-прежнему открыто придерживается расистских убеждений. Даже сегодня он высказывает идеи столь близкие сердцам его бывших коллег из Ваффен-СС. «Различие между людьми, которых мы называем Übermenschen (сверхлюдьми), и так называемыми Untermenschen (недочеловеками – людьми второго сорта), заключается в том, что Übermenschen принадлежат к белой расе. Именно поэтому в наше время так много иностранцев эмигрируют в страны, где проживают преимущественно представители этой расы… В то время мы гордились своей принадлежностью к высшей расе».
Жак Леруа участвовал в ряде кровопролитных битв на Восточном фронте, его вели в бой расизм и ненависть к коммунизму. В оборонительных боях у деревни Теклино 14 января 1945 года его эсэсовский полк столкнулся с тремя советскими полками, скрывавшимися в лесу. Эсэсовцы пошли в бой и потеряли шестьдесят процентов своих людей. Леруа видел, как один русский встал на колени за березой, отвлекся на него и вдруг почувствовал, как его тело словно прошило током. Он уронил винтовку и увидел капли крови на снегу: «Это была моя кровь, в меня стреляли, и пуля попала в глаз». Этот поход стоил Леруа глаза и руки, но, пролежав несколько недель в госпитале, он снова попросился на фронт, и ему позволили присоединиться к части СС: «Конечно, я потерял руку и глаз, но знаете, когда ты молод, то готов терпеть ради высоких целей, человек постарше воспринял бы такие раны совсем по-другому». Когда мы спросили его, почему он снова захотел именно в СС, наш собеседник ответил: «Я не мог бездействовать, хотел воссоединиться со своими товарищами… Никогда не хотел превратиться в посредственность и не собирался просто сидеть на месте, позабыв о своей цели в жизни… Иначе зачем вообще жить? Жизнь не может ограничиваться, скажем, бесконечным сидением перед телевизором! Нужно постоянно думать, смотреть, искать свою цель».
Когда советские войска оказались на территории рейха, солдаты Ваффен-СС сражались за каждую пядь земли. В этих войсках был и Бернд Линн, участвовавший в битве при Хальбе 29 апреля 1945 года, которая считается символом и храбрости немецких войск, и тщетности сопротивления нацистов наступающей Красной Армии. Отряду Линна отдали приказ прорваться любой ценой – не слишком разумный приказ, учитывая, что все уже понимали: война для немцев проиграна.
«Отовсюду доносились звуки выстрелов», – вспоминает Линн, рассказывая о «Хальбском котле». В пылу сражения он увидел тяжелый немецкий «тигр», поврежденный так сильно, что не мог больше двигаться, но кто-то по-прежнему стрелял из пулемета, установленного на танке. «Стрелял лейтенант, ему оторвало ногу, но он был еще жив. Я подобрался к нему поближе и спросил: “Я могу тебе чем-нибудь помочь?” Тот ответил: “Да, пододвинь ко мне мою ногу”. Я хотел забрать его с собой, у нас был грузовик, но он отказался: “Нам приказали держаться до последнего, любой ценой. Только положи ногу рядом со мной”». Когда все бойцы пали, санитарки из Красного Креста схватились за оружие. Одной из них Линн отдал свой гранатомет. «И тут русские закричали: “Сдавайтесь!” “Ни за что! – крикнул в ответ я. – Вам нас не достать”». Мы спросили Линна, почему же он боролся до конца. Из всего, сказанного им, мы поняли лишь одно – он был предан идеям нацизма и готов был принять любую судьбу.
Учитывая то, что, согласно нацистской пропаганде, русские коммунисты, принадлежащие к «низшей расе», якобы были способны на совершенно варварские поступки, сопротивление немецких отрядов вполне понятно. В конце концов, разве у них был выбор? Только сдаться тем, кто, как им говорили, будет к ним беспощаден и кому сами немцы принесли много зла. Каждому солдату твердили с самого начала военных действий на территории СССР, что эта война не похожа ни на какую другую, что после капитуляции все военнопленные узнают, что такое настоящие ужасы войны. Но сражаться на Востоке немцев заставлял не только страх, а еще и надежда. Мечта о том, что Великобритания, США и Франция попросят Германию присоединиться к европейскому крестовому походу против коммунизма, питала надежду солдат вермахта, хотя все указывало на обратное и союзные государства требовали безоговорочной капитуляции рейха.
Но не только это заставляло немцев сопротивляться. В Италии, которая вышла из войны в 1943 году, немецкие войска продолжали воевать до самой официальной капитуляции в мае 1945 года. Встретившись в бою с так называемыми благородными противниками – американцами и англичанами, – они могли дезертировать, если бы только захотели. Вот только дезертировать считалось не по-немецки. Хотя существует мнение, что немцы не дезертируют, не следует забывать о том, что около миллиона немецких солдат дезертировали во время Первой мировой войны, однако во время Второй мировой даже в Италии солдаты бились до последнего.
