Александр Шубин - Мифы советской страны
А потому, что многопартийнсть, работоспособный парламент и смена президентов на выборах – это система, которая удачно обеспечивает интересы западной элиты. Сталин опирался на совсем иную правящую элиту (уже победив все фракции и уклоны), и конституцию воспринимал как внешнеполитический фасад.
* * *Так зачем Сталину понадобилось в это время менять конституцию?
Сталин вообще был мастером рисовать фасады для западной элиты. Это было важно в условиях наметившегося сближения в Францией. Например, на встрече 28 июня 1935 г. с французским писателем Р. Ролланом, большим другом советского народа, Сталину пришлось давать объяснения по поводу репрессий, начавшихся после гибели Кирова, в том числе – по поводу ужесточения наказаний для малолетних, что могло использоваться для шантажа против Зиновьева, имевшего детей этого возраста. Сталин рассказал Роллану, что «этот декрет имеет чисто педагогическое значение. Мы хотели устрашить им не столько хулиганствующих детей, сколько организаторов хулиганства среди детей»[565]. Странная логика. Почему «организаторы хулиганства» должны так бояться, что детей-хулиганов расстреляют? Стороны явно изъясняются эзоповым языком. Роллан дал понять, что западные друзья СССР не смогут оправдывать репрессии против детей «врагов народа», а Сталин – что не намерен расстреливать детей, если «организаторы хулиганства» не будут толкать их на радикальные действия (месть за репрессированных родителей, например).
Р. Роллан-то был не так прост. Он участвовал в сложной политической игре, в которой западные деятели культуры пытались опереться на Сталина в борьбе против Гитлера[566]. Так что нужно было кивать Сталину в ответ на любые, даже откровенно несостоятельные объяснения «вождя», и продолжать, ссылаясь на международную обстановку, рекомендовать «максимум мягкости к врагам» (выражение Сталина)[567]. Но в условиях сближения с Францией Сталин был заинтересован в улучшении имиджа СССР. Что могло работать на него лучше, чем принятие конституции, соответствующей западным стандартам парламентаризма.
Нужно было показать западным партнерам привычный для них фасад, безо всех этих советских штучек, которые были символами «мировой революции» в 1917-1923 гг. Советы действительно были принципиально новыми органами власти, но только тогда, когда были властью. А властью они не были уже с 1918-1919 гг., когда партийные и силовые структуры большевиков развернули чистки советов и затем полностью подчинили их большинство решениям партийных структур. В 1934-1935 гг. только очень наивный человек мог считать, что власть в СССР зависит от структуры избрания фасадных депутатов. Но в наше время усилиями Ю.Н. Жукова миф о «сталинской конституции» получил второе рождение.
* * *Ю.Н. Жуков спутал цели Сталина с его тактическими шагами. Вся теория Ю.Н. Жукова строится на совпадении во времени ряда событий: конституционная реформа, изменение во внешней политике, в идеологии Коминтерна, нарастание репрессий. Где причины, а где следствия?
Здесь устряловский миф вновь смыкается с троцкистским. Представители обоих течений уверены – Сталин оборотился из коммуниста в державника. Если очистить эти теории от несостоятельных «демократических» фасадов, то как раз и получится, что Сталин – борец против коммунизма за возрождение Российской империи.
Разногласия касаются только дат. Сталинистка Е.А. Прудникова считает, что Сталин служил «Великой Российской империи, которая после 1917 г. возродилась под именем Советского Союза…»[568] Ю.Н. Жуков называет более конкретную дату поворота от коммунистического курса к державному: между 23 декабря 1934 г., когда было опубликовано сообщение об отсутствии оснований для привлечения Зиновьева и Каменева к уголовной ответственности, и сообщением 16 января 1935 г. об их причастности к убийству Кирова – родился «сталинизм», понимаемый как «решительный отказ от ориентации на мировую революцию, провозглашение приоритетной защиту национальных интересов СССР и требования закрепить все это в конституции страны. Словом – ничем не прикрытый этатизм»[569]. И здесь Ю.Н. Жуков не может без конституции. Конституция для Сталина, это, конечно, как устав для солдата…
Но если серьезно, то определенное изменение курса Сталина в декабре 1934 г. действительно произошло. Насколько оно было серьезным, принципиальным и долгосрочным? Родился ли в это время «сталинизм-этатизм».
Упоминание «раскрутки» дела Зиновьева и Каменева ближе к делу. Хотя очевидно, что Сталин определил направление следствия в первые дни после убийства Кирова. Просто до января 1935 г. важно было не спугнуть «подозреваемых».
Важные политические решения Сталин принял в первые дни после убийства Кирова. Они касались двух тем – обвинения недобитых групп левой оппозиции в организации убийства Кирова (выше мы говорили о смысле этой операции) и переориентации линии Коминтерна (о чем мы подробнее поговорим ниже).
В остальном трактовка «сталинизма» Ю.Н. Жуковым - хороший пример право-сталинистского, державного мифа. Утверждается, что до 1935 года в СССР не было политики этатизма (то есть укрепления государства?!). А вот после 1935 года по версии нео-устряловцев, напротив, Сталин стал заботиться исключительно о национальных интересах СССР, отказавшись от экспансии вдали от своих границ. А что тогда Советский Союз делал в Испании? Я уж не говорю о глобальной политике Сталина после Второй мировой войны, которая привела к созданию «социалистического лагеря» от Индокитая до Германии. Изменились формы международного коммунистического движения и внешней политики СССР, но Советский Союз и после 1935 г. оставался мотором мировых перемен, носителем глобального проекта, альтернативного капитализму и национальной замкнутости.
На примере взглядов сталинистов-державников хорошо видно, как устроен миф. Из реальности вырывается какой-то элемент, соответствующий идеологической тенденции, например: Сталин заботился о национальных интересах СССР. А еще: в декабре 1934 г. произошло изменение стратегии Коминтерна. Но при этом игнорируется хорошо известный факт – в 1935 г. Коминтерн вернулся к политике, которую он уже проводил в Венгрии в 1919 г., в Германии в 1923 г. и в Китае в 1924-1927 гг., в том числе тогда, когда Коминтерном руководил Зиновьев.
Мифотворцы возводятся в абсолют нужные им факты, игнорируют все остальные стороны политики руководящей группы ВКП(б). И получается картина, которая «замазывает» не отдельные штрихи, а целые блоки исторической реальности. Коммунисты укрепляли государственность (то есть проводили политику этатизма) со времен гражданской войны. Не случайно основателем советского государства считается Ленин. Уже в 1923 г. коммунистическое руководство осознало, что «мировая революция» пока не удалась, что следует проводить свою политику в мире более гибко.
Черты сталинской идеологии, которые нео-устряловцы возводят в степень принципиальных изменений, присутствовали в речах «вождя» и до 1935 г. – и ссылки на конституционные права, и уверения, что СССР не вмешивается в дела других стран, и, конечно, неустанная защита интересов и границ СССР. В качестве примера приведем фрагмент выступления Сталина на XVI съезде ВКП(б) в 1930 г.: «Им, оказывается, не нравится советский строй. Но нам также не нравится капиталистический строй. Не нравится, что десятки миллионов безработных вынуждены у них голодать и нищенствовать, тогда как маленькая кучка капиталистов владеет миллиардными богатствами. Но раз мы уже согласились не вмешиваться во внутренние дела других стран, не ясно ли, что не стоит обращаться к этому вопросу? Коллективизация, борьба с кулачеством, борьба с вредителями, антирелигиозная пропаганда и т.п. представляют неотъемлемое право рабочих и крестьян СССР, закрепленное нашей конституцией. Конституцию СССР мы должны и будем выполнять со всей последовательностью…
Наша политика есть политика мира и усиления торговых связей со всеми странами… Ее же результатом является присоединение СССР к пакту Келлога…Наконец, результатом этой политики является тот факт, что нам удалось отстоять мир, не дав врагам вовлечь себя в конфликты…Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому»[570].
Вот вам сталинский патриотизм и «этатизм» до 1934 г. Все эти положения остались в силе и после 1934 г.
* * *Смысл изменения курса конца 1934 г. был скромнее. Продолжая борьбу за превращение правящей элиты СССР в монолит, Сталин одновременно вел внешнеполитическое маневрирование, которое должно было укрепить позиции Советского Союза в Европе.
И до, и после 1935 г. СССР противостоял Западу, но играл на противоречиях капиталистических стран. С 1933 г., после прихода к власти Гитлера, Сталину и бывшей Антанте нужны были противовесы этой новой реальности. Отсюда – начавшееся между ними сближение, получившее название «политика коллективной безопасности».
